I'm a slave for you

Гриффиндорка улыбнулась, услышав до боли знакомый скрип. Она думала, что Джеки вновь пришла к ней, чтобы вместе скоротать время, рассказать о былом. Последнее время пуффендуйка немного вялая и сонная, стала уставать гораздо быстрее, чем раньше. Эльфы поят ее каким-то отваром, стимулирующим мышцы, но все впустую. Гермиона отложила книгу и расправила теплое одеяло, готовясь встретить подругу.

– Ты сегодня поздновато, – улыбаясь, сказала Гермиона, даже не обернувшись к распахнувшейся двери.

– Я всегда прихожу в самое нужное время, – холодно заметил Драко, проходя в комнату.

Дверь за ним закрылась с таким же скрипом, но теперь он показался Гермионе жутким и зловещим. Наверное, обстановка вокруг Драко меняется с ужасающей скоростью, преображая даже самые теплые места во что-то неприятное и тягостное, точно зыбкие воды болота. Гермиона с удивлением заметила, что Драко явился к ней в одних лишь трусах. Пробежал по коридору незамеченным? Холодные глаза, так похожие на ледяную гладь озера, глядели на девушку, заставляя ее нежную кожу покрываться колючими мурашками.

Гермиона уже и забыла, какого это… Бояться предстоящей близости. Раньше она жила в постоянном страхе, слушая, нет ли шагов за дверью, в пустом коридоре… Но вот теперь Драко не приходил к ней около двух недель. До этого он был так мил, что страх пропал, исчез вовсе, сменившись покоем… Но потом слизеринец ударил ее, впечатал в стену… Он не изменился. Совершенно не изменился. Может, Драко просто больше не хочет спать с грязнокровкой? Почему тогда просто не выдаст ее Темному Лорду? Боится, что тот узнает о нескольких месяцах пребывания в Мэноре? Почему бы тогда не убить? Гермиона не знала ответа ни на один из этих вопросов, но не спешила спрашивать его у Малфоя…

– Я не ждала тебя, – робко прошептала девушка, закусывая нижнюю губу.

Слизеринец услышал в голосе Гермионы что-то грустное. Удивительно, какой разной она может быть. С самого начала гриффиндорка казалась озлобленной и непокорной, затем покладистой, даже ласковой… Но что с ней сейчас? В этом печальном взгляде смешано столько всего… Ей страшно. Да, ей страшно. Но разве не желание выражают эти искорки, что танцуют в ее глазах?

– Я и не хотел приходить… Просто мне холодно одному, – улыбаясь, ответил Драко.

Его стальные глаза блеснули в скудном свете лампы, что висела над кроватью Гермионы. Девушка поежилась, понимая, что ей предстоит. Что-то шевельнулось внизу живота, когда взгляд так неаккуратно коснулся стальной упругости мышц живота Драко. Гриффиндорка стыдливо отвернулась, как только слизеринец начал медленно, словно крадущийся дикий кот, подбираться к высокой кровати. Свет лампы дрожал на светло-золотых стенах, плясал на красном ковре.

Драко, по-звериному крадучись, лег на кровать. Он осторожно подполз к Гермионе, откидывая тяжелое одеяло, что прикрывало ее тело. Девушка почувствовала тепло его кожи, прикосновение двух тел обожгло ее жгучим огнем страсти. Малфой лег на гриффиндорку сверху, слегка придавив ее своим весом. Он аккуратно провел рукой по плечу Гермионы, глядя в ее испуганные карие глаза…

Гермиона не успела понять, что происходит. Она лишь увидела эту ласковую ухмылку Драко, и в одно мгновенье вдруг оказалась сидящей на нем сверху. Девушка не стала протестовать, не вырывалась из цепких объятий. Она делала вид, что ей совершенно все равно, что Драко станет с ней делать. В конце концов, самое худшее с ней уже случилось. Гермиона вновь закусила губу, почувствовав дыхание Драко на своей шее. Он замер, наслаждаясь каждым моментом.

– Ты не скучала по мне? Я знаю, я был немного… Несдержан… – шептал Драко, стараясь не наброситься на девушку. – Я скучал.

Он не мог подобрать слов, чтобы говорить, и не мог молчать. Малфой чувствовал жуткую потребность в оправдании. Он хотел, чтобы Гермиона простила ему все. Простила ему ту пощечину, простила ему холодность, жестокость к слугам, простила ему все его дерзости, всю его жестокость, оставленную за плечами… «Знал же, знал, что нельзя приходить к ней, пока дело не кончено…» – ругал себя Драко, проводя рукой по мягким волосам девушки. Так хотел открыться ей, раскаяться в содеянном, точно она сможет избавить его от тягостной ноши…

– Последнее время я слишком занят, – продолжал шептать Драко, иногда прерываясь, чтобы поцеловать теплую кожу гриффиндорки. – Но я думал о тебе. Я постоянно думаю о тебе, Гермиона.

Гриффиндорка почувствовала, что губы ее растягиваются в улыбке. Застенчивой, глупой улыбке, возникшей совершенно внезапно для нее самой. Девушка смущенно отвела взгляд, как только горячие губы Драко дотронулись до ее чувствительной шеи. Страх пропал, точно его спугнула хищная птица. Гриффиндорка поняла, что будет рада разделить эту ночь со своим господином.

– Думал обо мне? – спросила Гермиона, приподняв бровь.

– Конечно, каждый день, Гермиона. Ты была такой ласковой в моих мыслях, – шептал Драко.

Его губы скользили по шее гриффиндорки, заставляя ту выгибаться навстречу приятным ощущениям. Драко ласково гладил ее стройное тело, все сильнее вжимая его в мягкую кровать. Гермиона застенчиво закусила губу, поняв, что начинает краснеть, точно стыдливая школьница.

Рабыня знала, конец уже близок. План Теодора почти сработал. Осталось лишь взорвать всех Пожирателей разом, очистив Британию, да и весь мир от этого мусора… Гермиона была уверена, что со спокойной душой отпустит Драко на финальную встречу, что в этот день, как обычно, пожелает ему удачи на работе… Как хорошая рабыня. Гермиона последний раз будет чьей-то рабыней… Она заверит его, что будет ждать… Но это неправда. Гриффиндорка будет знать, что хозяин больше никогда к ней не вернется, стоит двери за ним захлопнуться.

Под жаркими поцелуями юноши не было места для таких мыслей. Гермиона закрыла глаза, проклиная свою слабость. Ей нравилось, до безумия нравилось быть сейчас здесь, с ним. Может быть, это их последняя ночь. Может быть, всего через несколько мгновений Гермиону ждет такая сладкая, такая нужная ей свобода. Но хочет ли она быть свободной? Свободной без Драко…

Огонь, вспыхнувший где-то под кожей, разгорался все ярче и ярче. Каждое новое прикосновение, новый поцелуй, касание с нежной чувствительной кожей дарили небывалое, невероятное тепло. Драко забыл обо всем. Он снова здесь, со своей любимой грязнокровкой. Их тела рядом, они сплетаются в безумном танце, даря друг другу небывалое удовольствие.

Малфой прильнул к груди Гермионы, шаря руками по ее слегка загорелой коже. Драко легонько коснулся бесконечно чувствительного соска гриффиндорки, заставляя ее негромко вскрикнуть. Девушка крепче прильнула к юноше, закусив нижнюю губу. Он осторожно потянул нежную кожу соска на себя, пристально наблюдая за реакцией партнерши. Всхлипы, вырванные из груди девушки, доводили Малфоя до сладостного безумия. Он с неохотой оторвался от чувствительной кожи Гермионы, чтобы осторожно спросить ее:

– А ты скучала по мне?