I'm a slave for you

– Ты что-то забыла? – аккуратно спросил Малфой, изрядно удивленный выходкой гриффиндорки.

Гермиона закусила губу, словно раздумывая. Она вновь кинула взгляд на Джеки. Та сжалась от страха перед господином, но не могла позволить себе спросить разрешения удалиться прочь. Она краснела, стоя рядом с домовиком. Гермиона подошла к Драко чуть ближе, сделав два коротких шага. Она привстала на мысочках, торопясь достать до его уха.

– Я прощаю тебя… Все тебе прощаю, – шепнула гриффиндорка.

Не стыдясь никого, Гермиона поцеловала хозяина в левую щеку. Как ей не хотелось отходить… Губы гриффиндорки искривились в неестественной улыбке, и девушка отвернулась к стене, делая вид, будто она разглядывает одну из затейливых картин покойной Миссис Малфой. «Пора начинать войну, Гермиона. Пора избавляться от своих слабостей, выбрасывая их, словно мусор».

– Я буду ждать, – прошептала она, разворачиваясь к лестнице.

Слезы градом лились из глаз, рисуя влажные дорожки на покрасневших щеках. Соль обожгла искусанные губы, и гриффиндорка, стерев слезы краем одеяла, побежала по длинному холодному коридору. Грязнокровка знала, что Теодор придет к ней, наверное, даже приведет с собой Джинни… И они все отправятся на свободу. В новую жизнь, полную радости и веселья. Тогда она и забудет все это время, что провела в холодном, неприветливом поместье. Забудет все унижения, вытерпленные в этих стенах, забудет рабскую жизнь, забудет Драко с его красивой улыбкой и жаркими, словно адский огонь, поцелуями…

========== 37 - Кот и птичка. ==========

Ей было сложно ходить. Ноги отказывались слушаться, за каждое движение награждая девушку острой болью. Забини постарался, чтобы рабыня передвигалась с большим трудом. Нет, он делал это не намеренно, желая наказать ее за что-то, причинить боль. Острое желание заставляло мулата быть резким и грубым… Чарли было так плохо после его «ласк», что юноше пришлось вызвать для нее врача.

Доктор велел ей воздержаться от половых актов несколько дней, стараться пить больше жидкости и иногда выбираться на свежий воздух. Лекарь заметил, что в поместье безумно жарко, а это не способствует улучшению самочувствия обитателей дома. Чарли лишь кивала, слушая наставления врача. «Воздержаться от половых актов», – подумала она. «Если бы это зависело от меня…».

Домовики сочувственно поглядывали на прихрамывающую девушку. Им было жаль ее, но эльфы ничего не могли с этим поделать. Слуги безмерно уважали своего хозяина, потому и не решались грубить ему или даже просить у Забини чего-то. Будь то выходной для них самих или передышка для измученной грязнокровки. Жаль, что сочувствием нельзя помочь.

Блейз не разрешал Чарли покидать его спальню без разрешения. Коморка, отведенная для нее, давно стала необитаемой. Забини сам не заметил, как превратился в зависимого… Юноша чувствовал, что ему нужна рабыня, нужна прямо сейчас. Бывало, что он просыпался по ночам и шел в ее комнатку, чтобы вытащить когтевранку из кровати. Он был резким, жестким и страстным, точно много лет не видел женщину, не прикасался к ней… В конце концов, Забини решил, что девушке и не стоит покидать его покоев.

Темный Лорд уже давно не устраивал собраний. Блейз сидел в своем кабинете, таращась на только что полученное письмо. Сова отдыхала на подоконнике, желтыми глазами разглядывая скромный сад. Она уже выловила всех мышей, что прятались в норах, потому не спешила пикировать вниз, ища добычу.

Отпуск, по-видимому, кончился. Темный Лорд желает собрать всех Пожирателей Смерти вместе, дабы обсудить незавершенные и завершенные дела. Забини насторожился, вчитываясь в строки. Юноше казалось, что между них, за ними, таилось что-то большее, чем обычный перерыв… Впрочем, кто знает, что взбрело в голову Темного Лорда? Может быть, долгие дни отсутствия – лишь передышка перед чем-то важным?

Мулат блаженно потянулся на дорогом кожаном кресле. Закат уже стучался в комнату, озаряя все приятным розовым светом. Эльфы суетливо готовили ужин для господина, топчась внизу, на кухне. Забини думал о будущем, о том, что когда-нибудь сможет позволить себе дом роскошнее, больше… Мечты так и плескались в его голове, наполняя тело сладостным ощущением счастья.

Блейз резко поднялся с кресла, заставив сову любопытно повернуть голову в его сторону. Забини лениво, словно заспанный кот, прошелся вдоль стола, разглядывая, нет ли где такой неприятной его взору пыли. Наконец, поняв, что все идеально чисто, он быстрым шагом прошел к закрытой двери и потянул за круглую ручку, выходя в коридор. Здесь было жарче, чем в кабинете… Намного жарче. В коридоре нельзя открыть окошко, лишь ветер, что забредает сюда с улицы, способен разогнать застоявшуюся у потолка жару…

Пока юноша мечтал о светлом будущем, Чарли протирала огромную старинную вазу, стоявшую в холле. Ее бледные слабые ручки покрывали белые перчатки. Блейз не хотел, чтобы кожа девушки загрубела от работы… Сегодня он разрешил ей заняться делом, не желая, чтобы рабыня праздно валялась в кровати весь день. Нельзя сказать, что Чарли была ленива или не любила работать, нет. Сейчас каждое движение давалось ей с большим трудом, потому девушка предпочла бы вернуться в постель…

Когтевранка знала, что ей еще предстоит «поработать» сегодня. С момента прихода доктора прошло уже несколько дней. К сожалению для рабыни, врач не назвал точной даты, когда можно будет возобновить утехи господина… Каждую ночь Чарли боялась, что Забини вновь захочет взять ее, ввалится в комнату, точно изголодавшийся зверь и накинется на испуганную рабыню, забыв о своем обещании…. Вот тогда она уже не сможет противиться ему, не сможет дать даже самого слабого отпора.

Солнце медленно опускалось, разливая по небу приятные розовые лучики. Тучи окрашивались разными цветами, не казались больше такими мрачными и угнетающими. Чарли глядела в огромное окно, рассматривая закатное небо. В такие моменты девушка вспоминала астрономическую башню в Хогвартсе. Чарли частенько поднималась туда перед сном, чтобы понаблюдать за звездным небом или ярким закатом. Иногда она думала о том, смотрит ли мама на звезды, вспоминает ли о ней…

Забини мечтал о будущем, а Чарли сожалела о прошлом. Не прошло и дня ее рабской жизни, в котором девушка не сожалела бы о сделанном выборе. Конечно, сейчас стараются изловить даже тех грязнокровок, что не проходили обучение, и Чарли, скорее всего, все равно пришлось бы надеть ошейник… Но часть данных о грязнокровках была утеряна еще во времена, когда Гарри был жив… У девушки был шанс на спокойную, тихую жизнь на окраине шумного Лондона. Был шанс остаться с любящей матерью, завести семью…

Чарли грустно вздохнула, надеясь, что сможет успокоиться, забыть об этом ужасном решении посетить Хогвартс. Любопытство мешало ей всю жизнь. Любознательность нравится не всем. Когтевранка все глядела в окно, держась за огромную тяжелую вазу. Она забыла о своей работе, забыла о проклятом кожаном ошейнике, что сковывал шею, глядя на прекрасное небо.

Блейз остановился в коридоре, увидев ее стройный силуэт. Служанка замерла, завороженная закатом. Лучи заходящего солнца играли в ее темных, словно ночь волосах. Забини с упоением глядел на девушку, не в силах сделать и шага вперед. Юноша стоял у двери, разглядывая рабыню. Плотные черные чулки прикрывали ее ноги, черное платье доходило до колен. Белоснежный фартук оборачивался вокруг нее, то ли украшая, то ли скрывая всю прелесть девушки.

Чарли не слышала, как тихо скрипнула дверь, когда юноша облокотился на нее, не слышала, как он шагнул в холл, приближаясь к своей рабыне. Закат сыграл с ней злую, жестокую шутку. Во все времена люди доверяли красоте слишком сильно, расплачиваясь за доверие вдвойне. Завороженная прекрасным зрелищем, Чарли глядела в окно. Ей так хотелось оказаться на улице, лежать на свежей зеленой траве, разглядывая проплывающие над головой облака.

– Красиво, да? – спросил Забини, наклонившись к уху рабыни.

Девушка дрогнула всем телом, услышав до боли знакомый голос. Ваза, к которой она так тесно прижималась, с неистовым грохотом упала на холодный мраморный пол. Одна сторона ее разлетелась на тысячу мелких осколков, распалась по полу, опасно поблескивая на солнце. Цветочный узор превратился в золотую пыль… Чарли замерла в немом ужасе, она, словно парализованная, глядела на пол, боясь поворачиваться назад, к хозяину.

За оглушительным стуком последовала оглушительная тишина. Блейз не сказал ни слова, пока осколки расползались по полу, словно дорогой ковер. Он лишь глядел на Чарли, на то, как грудь ее начинает вздыматься чуть быстрее, как краснеют ее бледные щеки. Эту вазу Забини купил недавно. Она стоила ему приличных денег… Блейз скрипнул зубами, хватая девушку за плечо.