И быть подлецом (сборник)

Инспектор, сидевший в углу кушетки, кивнул:

– Они это понимают.

– Хорошо. Тогда вопрос мистера Андерсона был не только риторическим, но и нелепым. Я буду…

– У меня есть вопрос! – резко прозвучал голос, в котором слышалось напряжение.

– Да, мистер Медоуз, что такое?

– Если это не официальная встреча, что будет с записями, которые делает мистер Гудвин?

– Это зависит от того, чего мы добьемся. Они могут никогда не покинуть этот дом и в конце концов пополнят собою кипу бумаг в подвале. Или же в переписанном виде будут предъявлены в качестве доказательств в зале суда. Хотелось бы, чтобы вы сели, мистер Саварезе. Так мне будет удобнее.

Вульф переместил центр тяжести. В течение первых десяти минут в кресле ему всегда приходилось слегка менять позу.

– Прежде всего, – изрек он с легким раздражением, – я должен признать, что нахожусь в крайне уязвимом положении. Я сказал мистеру Кремеру, что, уходя отсюда, он уведет с собой убийцу. Но хотя я знаю, кто убийца, у меня нет никаких улик против него. Улик нет ни у кого. И все же…

– Погодите минутку, – проворчал Кремер.

Вульф покачал головой:

– Очень важно, мистер Кремер, чтобы это разбирательство до поры до времени носило неофициальный характер. Так что было бы лучше, если бы вы вообще ничего не говорили. – Он перевел взгляд на всех прочих. – Думаю, стоит объяснить вам, как я узнал, кто убийца. И тут, между прочим, есть интересный момент. Хотя я уже почти нащупал разгадку, окончательно она утвердилась во мне всего два часа назад, когда мистер Гудвин рассказал, что шестнадцать кандидатов в спонсоры рвутся занять место, от которого только что отказалась компания «Хай-Спот». Это развеяло последние сомнения.

– Ради бога, – вмешался Нат Трауб, – не будем вдаваться в тонкости! Перейдем к делу!

– Вам придется набраться терпения, сэр, – урезонил его Вульф. – Я не просто докладываю – я выполняю свою работу. Будет ли арестован, допрошен и осужден убийца, зависит исключительно от того, как я поведу дело. Доказательств нет, и если я не выжму их из вас теперь, они могут никогда не появиться. Довольно долго и я, и полиция плутали, не зная, в каком направлении двигаться. Когда подбираешься к убийце, который так хорошо маскируется, необходимо отмести невероятное, но бесполезно отправляться в путь, пока не будет ясно указано направление. На этот раз такого четкого указания не было. И честно говоря, я уже начал сомневаться, появится ли оно, – до вчерашнего утра, когда мистер Андерсон и мистер Оуэн нанесли визит в мой кабинет. Они его мне дали.

– Вы лжец! – заявил Андерсон.

– Вот видите? – Вульф поднял руку. – Когда-нибудь, сэр, вы впопыхах сядете не на тот поезд. Просто потому, что не дождетесь прибытия того, который вам нужен на самом деле. Откуда вы знаете, лжец я или нет, пока не услышите, о чем идет речь? Вы же сюда пришли и вручили мне чек на полную сумму моего вознаграждения, сказав, что я больше на вас не работаю и что вы перестали спонсировать программу мисс Фрейзер. Обосновывая свой отказ от спонсорства, вы заявили, что не хотите, чтобы в общественном мнении ваша продукция ассоциировалась с шантажом – это грязно и внушает людям отвращение. Разве не так было дело?

– Да. Но…

– Никаких «но». После вашего ухода я просидел в этом кресле двенадцать часов, прерываясь только на еду, и размышлял. Знай я тогда, что еще до конца дня шестнадцать претендентов будут сражаться за место «Хай-Спот», мне бы понадобилось гораздо меньше двенадцати часов, чтобы сделать вывод. Но я не знал. Я ломал голову над тем, что с вами случилось. Вы так жаждали рекламы, что даже явились сюда сфотографироваться со мной. А теперь вдруг улепетываете, как хорошенькая девушка от больного оспой. Почему?

– Я же сказал вам…

– Знаю. Но эта причина не основательна. Если ее хорошенько рассмотреть, она никуда не годится. Я не стану пересказывать весь ход моих размышлений в течение этих двенадцати часов, но прежде всего я отверг причину, указанную вами. И что же тогда? Я рассмотрел все возможные обстоятельства и все мыслимые комбинации. Вы сами убийца и боитесь, как бы я вас не вычислил. Вы не убийца, а шантажист. Вы не виновны, но знаете, кто преступник, и опасаетесь его неминуемого и скорого разоблачения. И еще тысячи других вариантов. Рассматривая каждую из версий, я взвешивал все, что знаю о вас: ваше положение, репутацию, темперамент и характер. В конце концов меня полностью удовлетворила только одна гипотеза. Вот мой вывод: вам стало известно, что кто-то тесно связанный с программой, которую вы спонсируете, совершил эти убийства и существует возможность, что этот факт будет обнаружен. Более того, я пришел к заключению, что речь идет не о мисс Коппел, мисс Вэнс, мистере Медоузе, мистере Стронге и, уж конечно, не о мистере Саварезе. Вас беспокоит общественное мнение, а в общественном сознании все названные персоны незначительны. Программа – это мисс Фрейзер, и мисс Фрейзер – это программа. Убийцей могла быть только она. Вы узнали – или думали, будто знаете, – что мисс Фрейзер убила мистера Орчарда, а возможно, и мисс Пул. И вы удрали от нее со всей скоростью, на которую способны. По вашему лицу я вижу, что вам это не нравится.

– Да, – холодно произнес Андерсон. – Вы закончили?

– О господи, нет. Я только начал. Как уже сказал, я пришел к определенному выводу, но радоваться не спешил. Что мне было с этим делать? Я имел кое-что против вас, но считал преждевременным это использовать и рассмотрел другие средства для достижения цели. Признаюсь, способ, который я выбрал для начала, оказался посредственным и ненадежным – но дело было за завтраком, и я еще не допил кофе и не оделся. Мистер Гудвин нервничал, а мне хотелось чем-нибудь его занять. Кроме того, я уже предложил мистеру Кремеру создать у всех впечатление, будто мисс Вэнс шантажируют. Мне хотелось, чтобы думали, будто она под сильным подозрением и в любой момент может быть обвинена в убийстве. Есть шанс, предположил я, что угроза, нависшая над мисс Вэнс, красивой молодой женщиной, развяжет кому-то язык.

– Значит, это ваших рук дело, – промолвила Элинор Вэнс безучастным тоном.

Вульф кивнул:

– Гордиться тут нечем. Я уже признался, что уловка была так себе, но мне подумалось, что мистер Кремер мог бы попробовать. И сегодня утром, когда я был еще не одет, не придумал ничего лучшего, как поручить мистеру Гудвину напечатать компрометирующее вас анонимное письмо и отнести его на квартиру мисс Фрейзер. Письмо, в котором намекалось, что вы совершили по крайней мере два убийства.

– Ну и ну, – проворчал Билл Медоуз.

– Он этого не сделал, – усомнилась Элинор.

– Нет, сделал, – возразил Вульф. – Он имел при себе письмо, но не воспользовался им из-за смерти мисс Коппел. Моя неразворотливость позволила совершиться и кое-чему другому. Например, состоялось это совещание. Если бы я действовал быстро и энергично, после того как сделал вывод двадцать четыре часа назад, мисс Коппел, быть может, осталась в живых. Я приношу запоздалые извинения, но какой ей от этого толк? Мне остается лишь сделать то, что я делаю сейчас. – Взгляд Вульфа вновь остановился на Андерсоне: – Я собираюсь предъявить вам то, что имею, сэр. Не буду тратить времени, убеждая вас во имя торжества правосудия и всего такого поведать, почему вы вдруг обратились в бегство. Это было бы бесполезно. Вместо этого я открою вам один занятный факт: мисс Фрейзер пила «Хай-Спот» в своей программе только первые несколько раз, а потом заменила его кофе. Ей пришлось отказаться от вашего продукта, поскольку он расстраивал ее желудок. Вызывал сильное несварение.

– Это ложь, – заявил Андерсон. – Еще одна ложь.

– Сейчас проверим. Мисс Вэнс, некоторые вещи уже не имеют такого значения, как прежде. Вы слышали, что я сказал. Это правда?

– Да.

– Мистер Стронг?

– Я не думаю, что это…

– Черт возьми, вы сейчас в той же комнате и в том же кресле! Это правда или нет?

– Да.

– Мистер Медоуз?

– Да.

– Этого довольно. Итак, мистер Андерсон…

– Вы все сговорились, – с усмешкой ответил президент. – Я же покинул их чертову программу.

Вульф покачал головой:

– Они по вам не скучают. У них было шестнадцать предложений на выбор. Нет, мистер Андерсон, вы в неприятном положении. Шантаж вам отвратителен, а вас сейчас будут шантажировать. Правда, газеты не любят оскорблять тех, кто размещает в них свою рекламу, но некоторые из них, возможно, не устоят перед такой пикантной новостью. Подумать только, мисс Фрейзер делалось до того плохо от продукта, который она активно нахваливала десяти миллионам слушателей, что она не смеет его даже пригубить! Да, газеты это напечатают, и они успеют сделать это к утру понедельника.