И целой вселенной мало! 2

Великие звезды, пора признать это. Я схожу с ума.

– Остынь, Змей, – рыкнул Рим. – Эта штуковина, чем бы она ни была, нужна нам как воздух. Кредиты сейчас лишними не будут. Особенно в свете предстоящей войны.

– Так значит первое… – задумался Лай. – Судя по всему, эта штука показывает не плохие и хорошие, а самые яркие воспоминания.

Мы и шагу ступить не успели, а свет вновь мигнул, вернувшись в виде измененного ландшафта. Мы оказались посреди поля, покрытого золотистой культурой. Казалось, от края до края простиралось золотое море, волнующееся от малого ветерка. И запах стоял одуряющий. Я готова поклясться, что чувствовала лучи звезды на своей коже.

Но картинка продержалась недолго.

– Это мои, – произнесла Мэла. – Поля шенин, зерновой культуры на моей родной планете.

– Если мы будем останавливаться каждый раз, когда окажемся в чьем-либо воспоминании, время, отведенное на экспедицию, закончится раньше, чем мы что-нибудь найдем. Поэтому, Мэла, запоминаешь расположение опасных зон. Продолжаем обход! – скомандовал ведущий.

Надо сказать, несмотря на относительную легкость нашего передвижения, опасные зоны имелись. Например, древние системы безопасности. Или провалы в полу.

– О чем ты думала в момент появления проекции? – тихо спросил девушку Лай.

– О том, что последний стандартный час меня начинает клонить в сон, – ответила она.

– Странно. Меня тоже, – удивился бортовой медик.

– А я есть хочу, – призналась я.

– Кто бы сомневался, – фыркнула шерга. – Ты довольно долго продержалась.

В ответ я лишь тяжко вздохнула. Урчание моего желудка никто, кроме меня, услышать не мог, поскольку мы находились в безвоздушном пространстве и звуков тут в принципе не имелось. Общаться позволял мощный переговорник, вмонтированный в костюм. Но и он был бессилен на расстоянии, превышающем два стандартных метра.

Вскоре мы попали в помещение, больше напоминающее исследовательский центр. Или лабораторию. Что хуже всего, лабораторию древних. А это весьма специфический антураж. Например, препараты, выставленные в прозрачных витринах. Эти самые препараты представляли собой результат генетических экспериментов над живыми организмами. В основном земными.

– Ребят! – вздохнула Мэла. – Не думала, что скажу это, но… фуу.

– Рим, давай захватим парочку. – Я прямо воочию увидела жалобный взгляд Лая.

– Мы не за этим пришли, – отрезал ведущий.

– Да сколько ж можно! – простонала шерга, хватаясь за голову.

И вновь антураж изменился, явив нашему усталому взору светлые покои с огромной кроватью посредине. Белые стены, белый пол, белые простыни и два белых тела, сплетенных на кровати.

– Двигаем дальше, – приказал ведущий, стараясь не смотреть на совокупляющиеся тела.

– Нельзя, Рим, – остановила я его. – Это лаборатория, здесь обычно устанавливали охранные системы, скрытые от глаз. Много времени прошло, может, они уже и не действуют, но рабочие реактивы могли уцелеть. Ты хоть представляешь, с чем здесь работали?

Ксерк лишь хвостом об пол ударил.

Я могла его понять, кому бы хотелось наблюдать за отцом и собственной женой, которые так бурно предаются любви. Сам наблюдатель стоял в проходе с абсолютно безразличным выражением лица. Лишь хвост обвился вокруг ноги.

Но эта картинка сменилась другой. Теперь мы оказались в женской душевой академии наемничьего Союза. И вся команда имела удовольствие увидеть обнаженную меня. Само собой, я принимала душ после очередной тренировки, в то время как Рим закрепился под потолком, укрывшись от меня при помощи маскировочного костюма.

– Там же система распознавания личности, и пропускает она только женские особи, – смутилась я.

– Купил у преподавателей ключ, – дернул хвостом ведущий.

– А с нами почему не поделился, – тут же спросил Змей.

– Я тогда почти разорился, на вас кредитов не хватило бы, – пояснил ксерк.

– Нехорошо, – цыкнул осуждающе Ганзо.

– Что именно? – не отрывая взгляда от зрелища, поинтересовался Рим.

– Зря потратился, – лаконично ответил хорог. – Нам бы вооружение обновить, а ты на баб.

Я даже растерялась от подобного ответа. И не стыдно больше, но и приятного ничего не сказал. Ганзо есть Ганзо.

Но, слава макросу, видение исчезло.

– Рим, – улыбнулась я многообещающей улыбкой, – я прибью тебя, грязный извращенец.

– Как будто ты не знала, – отмахнулся он.

– Я думала, ты там просто записывающее устройство установил, – рявкнула я.

– И именно поэтому ты поставила туда заглушку, от которой записывающие устройства парней заглохли? – хмыкнул он.

От злости и бессилия я топнула ногой.

– Нам туда, – кивнул Змей. – Там не просто вспышки, там настоящая пульсация, – сообщил он. И зевнул.

– Ребят, спать кто-нибудь хочет? – вдруг спросил Лай.

Народ дружно ответил:

– Я!

– А я есть хочу! – заявила вопреки толпе.

– Это ненормально, – констатировал Лай.

– Ненормально то, что мы вообще здесь находимся, – еще раз зевнул Змей.

– Что за кхар?! – воскликнул Рим, оказавшись в новом помещении.

– Кто-нибудь, пристрелите меня, – простонала шерга. – Я больше не вынесу этой световой пытки. У меня сейчас голова лопнет и желудок наружу выползет.

А чуть впереди, посреди огромного, практически пустого помещения стояли три огромные капсулы. Чтобы узнать, в каком они состоянии, нужно было подойти ближе.

Но стоило сделать шаг, все вокруг погрузилось во тьму. Ни привычных вспышек и смен декораций, ни мигания прожекторов, ни-че-го. Лишь темнота и гнетущее чувство беспокойства.

– На этот раз что-то не так, – тихо прошептал Змей.

И появился звук. Глухой гул. Лязг. Шарканье шагов, и следом – будто что-то тащат по полу.

Вспышка света, и мы увидели мужчину в белом комбинезоне, капюшон закрывал голову, а белая марлевая маска лицо. Он волочил за собой тело маленькой человеческой девочки, держа ее за волосы.

Вспышка света длилась всего мгновение, но этого хватило, чтобы разглядеть все детали.

Наемники недоуменно переглянулись.

– Это не мои, – качнул головой Змей.