И четверо ангелов за спиной

Я редко его удивляла…

— Я больше не буду с тобой видеться, — произношу ровно.

— Это потому, что ты сейчас такая богатая? Зачем ты ставишь стену между нами? Мы в двадцать первом веке — у нас нет разделения на сословия.

— Дело не в этом. Ты был прав. Наши отношения… они не были полноценными, — аккуратно подбирая слова, произношу.

— Хочешь сказать, что никогда не любила меня? — с болью в голосе спрашивает Влад.

— Я даже не понимала, что это за чувство, — отвечаю честно.

— А сейчас… сейчас понимаешь?

Задумчиво смотрю на Давида… вспоминаю Исайю… затем письмо деда, в котором он ругал меня за то, какой слабой я была всю свою жизнь…

— Сейчас я близка к пониманию, — произношу негромко.

— Ты причиняешь мне боль.

— Прости меня за это. И за то, что я не буду думать о твоих чувствах: мне нужно многому научиться за очень короткий промежуток времени — так что у меня просто не будет возможности предаваться воспоминаниям.

— Ты сейчас наказываешь меня?

— Нет. Делюсь информацией о моей нынешней жизни с бывшим другом. Я не хочу, чтобы ты на что-то надеялся. Прости, что говорю тебе об этом по телефону… но выйти из дома и сказать лично я не могу: твоя бывшая невеста постаралась.

— И твоя бывшая подруга.

— Я в курсе, — киваю, принимая упрёк, — мне жаль, что я не умела разбираться в людях. Мне жаль, что я допустила столько ошибок. Но это мой путь, который я должна была пройти.

Некоторое время Влад молчит, а затем произносит тихо:

— Мы больше никогда не увидимся?

— Я не знаю, — отвечаю честно, — но, если увидимся, я надеюсь, ты поведёшь себя мудро.

— Мне просто пройти мимо? — и вновь я слышу боль в его голосе…

Молчу…

— Будь счастлива, Аня, — произносит Влад, а затем сбрасывает звонок.

— И ты… — опуская телефон, произношу едва слышно.

Давид завершает свой разговор примерно в то же время, затем подходит ко мне.

— Всё в порядке?

— Всё будет в порядке, — отвечаю.

— Хороший настрой, — кивает мужчина и отходит, вновь отвечая на звонок.

Смотрю на его спину…

Чувствую, как бьётся сердце.

Опускаю голову и выдыхаю.

Всё будет в порядке.

Да… Когда-нибудь это прекратится, и я, как «Милый друг» Мопассана, уже не буду иметь ни переживаний, ни желаний, ни стремлений. Мне не будет ни холодно, ни жарко… Я наемся властью и деньгами вдоволь, и перестану чего-либо хотеть…

— Да не в жизнь! — выдыхаю громко, встряхивая головой.

— Что? — Давид резко оборачивается ко мне.

Поднимаю на него взгляд, резко встаю с кресла и подхожу к мужчине вплотную.

— Давид!

— Да? — немного удивленно отвечает тот.

— Когда я перестану быть собой, когда меня извратит вся эта роскошь, когда я потеряю какие-либо ориентиры… пожалуйста, будьте рядом. Будьте рядом и влепите мне самую зверскую пощечину!

— Вы никогда не потеряете себя, — спустя пару секунд, с улыбкой отвечает Давид.

— Почему вы так уверены? — растерянно спрашиваю.

— Именно потому, что мы будем рядом, — спокойно отвечает он.

— Я думала, вы ответите, что-то вроде: прежде, чем потерять себя, нужно себя найти, — фыркнув, отвожу взгляд.

Давид возвращает его к себе, мягко подцепив мой подбородок.

— Вы никогда себя и не теряли. Просто не хотели узнавать, — произносит он.

Смотрю на него, покусывая губу и размышляя над его словами.

— Вы ведь никогда не оставите меня? — спрашиваю тихо.

— Я ведь ваш перекати-камень, — мягко усмехается мужчина, — я буду с вами до конца.

— Пока я не разберусь в себе… — замечаю, припоминая содержание рассказа.

— Пока вы не поймете, что хотите видеть меня рядом с собой. Каждую секунду. Так яснее?

Стою, изумленно глядя в его глаза.

— Идите и приведите себя в порядок. Скоро мы разберёмся с репортёрами, и ваше занятие с Марком возобновится, — Давид отпускает меня и перезванивает человеку, которого успел сбросить во время нашего разговора.

Медленно иду в свою спальню.

Устать от жизни? Перестать чувствовать? Превратиться в монстра без морали?

Кажется, это не про меня.

Нет, так, наверно, могло бы случиться — но дед меня уберёг.

Он подарил мне лучший подарок, когда составил своё завещание.

Он дал мне шанс понять, как разнообразна может быть жизнь. Как печальна, как свободна, как азартна и как желанна…

— Я не подведу тебя, — прислоняясь лбом к двери, произношу неизвестно кому, — я тебя не подведу.

Конец