И четверо ангелов за спиной

— Знаете… недавно Ян сказал мне любопытную вещь, — протягиваю, прислоняясь спиной к стене, — он сказал, что называет меня по имени-отчеству, чтобы я не забывала — чья я дочь… Я задумалась над этим. Родители не обделяли меня своим вниманием; но сейчас, спустя четыре года после их смерти, я не могу вспомнить ни одного яркого момента, когда я ощущала нас… семьёй — если вы понимаете, о чём я. Они всегда были заняты своими делами, не особо посвящали меня в детали, не сильно давили с выбором будущей профессии и вообще — давали столько свободы, сколько было необходимо для того, чтобы я не чувствовала себя стеснённой. Сейчас я понимаю, чем было обусловлено такое отношение. Но тогда… я не чувствовала никакого направления. Не понимала, в какую сторону двигаться. А теперь, спустя годы после их смерти, я узнала, что я — не только дочка, я — внучка. И имя деда в определённых кругах довольно известно. Это имя определённо имело бы на меня влияние и задавало направление, но я была его лишена. Даже не так. Я была лишена права выбрать — нужно ли мне это имя, в принципе.

— Вы хотите сказать, что родители лишили вас этого имени? — внимательно глядя в мои глаза, уточняет Давид.

— Я сейчас не берусь давать моральную оценку их решению, и критиковать их позицию я тоже не стану — дед был трудным человеком. Это даже мне ясно, — обняв себя за плечи, произношу, глядя в пол, — но он не был монстром, — подняв взгляд на Давида, продолжаю, — он не был монстром хотя бы потому, что сумел вырастить вас.

— Ещё недавно вы думали иначе, — замечает Давид, и что-то в его взгляде меняется.

— Вы — не плохие, — качнув головой, отвечаю, — каждый из четвёрки — абсолютно уникален и обладает целым набором достоинств. Я понимаю, почему дед направил вас именно по этому пути — он хотел иметь помощников, способных вовремя отреагировать и отбить удар противника. В то время, когда он взял вас, он только начинал наращивать свою силу. Он вынужден был постоянно сражаться за своё место под солнцем. Он дрался за каждый кирпич, который закладывался в здание компании… Сейчас другое время. Мне не нужно воевать за власть — она уже в моих руках. Да, кто-то может её оспорить, кто-то может подставить меня, оболгать или предать. Но мне чужд путь «акция-реакция». Я хочу дать понять всем акционерам, имеющим отношение к управлению компании, что со мной вообще не нужно играть. Тем более — так. Я хочу отбить у них это желание одним выстрелом, единственной показательной реакцией, которая наглядно продемонстрирует — почему я являюсь главным претендентом на пост генерального директора, и почему этот пост по праву должен принадлежать мне.

— Вы что-то придумали? — с довольной улыбкой произносит Давид.

— Да. И для моего плана мне нужна ваша помощь, — киваю в ответ.

— Естественно, — усмехается мужчина, — мне позвать всех?

— Да… если ещё не совсем поздно, — принимаю решение и протираю лицо.

— Сейчас два часа ночи. Но если вы хотите что-то сказать, то мы готовы выслушать это в любое время суток, — улыбнувшись, отвечает Давид и выходит из библиотеки.

Смотрю ему вслед и пытаюсь анализировать свои ощущения.

Я жду чего-то от него?.. Определённо жду. Но он намного умнее меня — он не позволит своим эмоциям мешать процессу. И пусть я продолжаю ждать каких-то объяснений по поводу его поцелуя, тут даже сомневаться не приходится — их не будет. По крайней мере, не в ближайшее время.

Может, оно и к лучшему.

Дед наказал ему подобрать мне хорошую партию, когда придёт время. А, насколько я поняла, приказы деда не оспариваются…

Запускаю руку в волосы и иду в гостиную. Я не хотела обсуждать свою задумку сейчас, думала собрать их всех завтра с утра… но это тоже к лучшему. Не стоит нам терять время.

— Анна, — Марк проходит к креслу и садится, закидывая ногу на ногу, — что ты хотела нам сказать?

Ян занимает место у дивана. Исайя останавливается в углу комнаты, а Давид садится напротив меня.

— Завтра я буду считаться мёртвой для Поплавской, так что у нас есть день до экстренного сбора акционеров. День, за который нужно успеть сделать многое… — начинаю, скрестив руки в замок.

— Экстренный сбор акционеров? — нахмурившись, переспрашивает Марк.

— Мне потребуется всё ваше мастерство, — продолжаю свою мысль, игнорируя вопрос; затем поднимаю на них глаза, — потому что то, что я планирую сделать… это почти невыполнимо.

— Говори, — спокойно предлагает Ян, расслабленно закидывая руку на спинку дивана, — а мы уже решим — выполнимо это или нет.

— Справедливо, — киваю и выкладываю им свой план.

Последнее отступление.

Тридцатью минутами позднее…

— Это сработает только если она станет недоступна. Совсем. Тогда мы успеем. Информация поступает к ней ежеминутно, — Ян внимательно смотрит на Давида.

— Да, — кивает мужчина.

— Ты же понимаешь, что это значит? — переспрашивает Ян.

— Я прекрасно понимаю, что это значит. Лучше тебя, поверь, — Давид собирает бумаги с набросанным планом, не глядя на друга.

— Анна попросила тебя об этом, — Ян складывает руки на груди, — это неожиданно. Что между вами произошло?

— Почему ты решил, что между нами что-то произошло? — Давид, наконец, поворачивается к нему и смотрит в глаза.

— Потому что я никогда не верил в твои рассказы. Ты хорошо врёшь, но мы знаем друг друга слишком давно. Поплавская не могла так проколоться с выбором исполнителя, что ты смог об этом узнать. Ты явно как-то связан с похищением, — спокойно отвечает Ян, — я не вижу смысла копаться в этом и дальше: если вы решили что-то скрыть — это ваше дело. Но не делай из меня дурака. Хотя бы при мне самом.

Давид улыбается, глядя в светлые глаза друга, и кивает, принимая упрёк.

— Хорошо. При тебе — больше не буду, — ровно отвечает.

Ян усмехается, а затем награждает друга ещё более внимательным взглядом.

— Ты признался ей.

— Признался, — не стал скрывать Давид.

— И она всё равно отправляет тебя на подобное задание? — недоверчиво переспрашивает Ян.

— Да.

— Почему?

— Потому что я попросил прощения за свои чувства, — отвечает Давид, присаживаясь на край стола.

— Ты… что? Ты не стал добиваться её? — в глазах Яна появляется искреннее удивление.

— Ты бы не одобрил этого, — замечает Давид.

— Да, как и Он, — спокойно кивает Ян, — и я всё ещё считаю, что из всех нас Сай больше всего нуждается в её внимании… но, кажется, ты впервые испытываешь что-то серьёзное. И ты решил не доводить дело до конца?..

— Верно. Ей ещё многое предстоит узнать о себе… Я буду рядом. Я буду наблюдать за этими изменениями. И если она когда-нибудь позовёт меня, — Давид замолкает, а затем поднимает взгляд, — я приду.

— Она становится похожей на Него. С каждым днём — всё больше и больше. Когда она обучится… она будет на своём месте, — замечает Ян негромко.

— Ты же не сделаешь ей ничего плохого? — неожиданно спрашивает Давид, встретившись глазами с другом.

— Я понимаю, о чём ты, — спокойно отвечает Ян, затем проходит к двери, оборачивается и произносит ровно, — в моём поручении нет опасности для её жизни.

— Я рад это слышать, — также ровно отвечает Давид.

— Ложись спать. Завтра будет трудный день для всех нас, — и Ян выходит из кабинета.