i d22eb7fa14baa6c4

– Что?!
– страх сковывает жилы. Я, кажется, врала, когда говорила, что справлюсь.

– Да. За твоими родными ведется постоянная слежка. Их допрашивали.

– Откуда ты это знаешь?

– Есть люди, такие как старуха у Трента или доктор Кейс у меня и они помогают нам, видя, что творит совет семи.
– я вспоминаю того доктора с нашей окраины, что помогал

тогда Графу и Псу. Та ночь, что изменила мою жизнь, когда Несси стало плохо.
– Ксандер...

Тот и вовсе обезумел. На всех плакатах о нашем розыске есть пометка...

– Какая?
– мои пальцы немеют. Они холодные.

– Со мной не церемониться. Убить. А ты...

– Что? Говори!

– Ты нужна им живая. Нужна этому сумасшедшему.

– Но зачем?

– Не знаю. Но выяснять мы это не будем.

– Я надеюсь, - выдыхаю я.

Да уж, картина не совсем радужная.

Я беру из корзинки один банан и чищу его словно сомнамбула. Не гляжу на него: просто очищаю, просто съедаю и кашляю, подавившись.

Граф тут же кидается ко мне; он очень сильно беспокоится обо мне.

– Ты как?
– аккуратно, боясь причинить боль, похлопывает меня он по спине.

– Просто подавилась, все хорошо.

– Ты пугаешь меня, а это не так-то легко сделать, - с укором в глазах сообщает мне

Граф.-Догадываюсь, - я льну доверчиво к его груди, стараясь передать ему всю любовь, что во мне живет. Ребенок спокоен рядом с ним. Мне тепло и уютно.

Граф шумно выдыхает и обнимает меня. Он не может сопротивляться мне и моим

чарам. Это меня немного забавляет. Но и беспокоит. Чувства Графа ко мне — это его сила

и слабость. Его слабое место. И оно может сыграть злую шутку.

Граф опускается ко мне, опираясь на локти. Его губы теплые и они целуют меня в

макушку, подавая ток через позвоночник. Я вздрагиваю и цепляюсь за его рубашку.

– Мне так тепло с тобой, - вдыхаю я родной запах.

– Я до сих пор думаю, что ты — сон, который вот-вот закончится. И мне страшно.

Первый раз.

Мне нечего сказать. Хочется лишь быть рядом и законсервировать этот самый миг.

Но все имеет место заканчиваться...

И это мгновение оказывается на финише. Живот дергает и давит вниз. Я чувствую

сильные, почти болезненные, толчки своего ребенка. Но такого не должно быть! Док

сегодня утром поставил двойной штамп, сказав, что он «баюкает» ребенка и не дает ему

сильно проявлять активность. Его активность — повышение моей температуры тела. А

повышение температуры тела — моя верная смерть. Вся ясно как дважды два.

Но сейчас все по-иному. Ребенок словно стремится выпрыгнуть наружу. Мне

становится страшно.

Я стараюсь сдержаться, но гримаса боли выдает меня. Граф видит ее и тут же

подхватывает на руки:

– Больно? Где?! Скажи мне, где болит?!

– Я не понимаю Ничего не понимаю. Все же должно быть хорошо! Док ведь сам

лично ставил мне штамп. Граф...!

– Все будет хорошо!
– пытается успокоить меня он. Его руки прижимают меня к груди

Графа в защитном жесте.

– Идем!

Он оглядывается по сторонам, глядя по сторонам.

Опасность ближе, чем мы думали.

Нас окружают военные из гетто.

Они настроены серьезно. У них наизготове оружие. Все они выглядят смертоносно.

Они несут смерть. Нам. Графу. Нашему ребенку.

Граф замирает. Медленно опускает меня и заводит себе за спину. Я прячу глаза, стараясь не смотреть.

– Как вы смогли попасть сюда? Где охрана?!

– И среди ваших хваленых идеальных солдат есть предатели, - слышится смех одного

из тех, чьи лица скрыты под масками.

– Что?

Мы переглядываемся с Графом. Ни он, ни я не верим в это. Просто, невозможно.

– Кто?
– хочет знать лишь одно Граф. Его пальцы сжимаются и белеют, заставляя меня

волноваться еще сильнее, чем есть. Голова идет кругом, а пелена перед глазами

усиливается.

– Неважно, - слышится голос из-за спин молчаливых военных. Вперед выходит

Ксандер. Я тут же обхватываю свой живот в защитной реакции. Он видит меня и его рот

растягивается в улыбке.
– Уже неважно, хладный. Все остальные мертвы и даже тот, кто

предал вас, польстившись на элитное жилье в центре гетто. Знаешь ли, все хотят жить

красиво... даже нелюди.

– Он — человек!
– вырывается у меня. Граф тут же заходит вперед, пряча меня. Но не

помогает. Ксандер уже обратил свой взор на мою скромную персону.

– Я долго тебя искал, красавица. Вижу, с нашей последней встречи, ты поправилась, -

кивает он на мое положение. Я прячусь за Графа. Он обнимает меня руками, пытаясь

вернуть мне чувство защиты. Мне до него, ой, как далеко.

– Ты здесь из-за Вив. Верно?
– правильно делает расстановку акцентов Граф.

– Верно. Отдашь ее мне?

– Ты знаешь мой ответ.

– Прекрасно. Я так и думал. Дай мне повод уничтожить тебя и я не остановлюсь.

Военные наставляют нас на оружие. Щелчок и все. Они готовы в нас стрелять.

И если Графу простые пули причинят мало вреда, то мне будет в самый раз. Меня

пробирает озноб и очень сильно трясет. Теперь, я не уверена, что конец будет счастливым.

Граф внимательно оглядывается по сторонам; его голова не двигается, а вот глаза...

просматривают каждую лазейку.

– Даже не думай, хладный. Ты — последний и то, что носит она...
– презрительно

бросается своими словами Ксандер.
– ...последнее. И вы зависите от меня и моего

решения.

– Посмей ее тронуть и можешь прощаться с жизнью.

– Смеешь мне еще угрожать, хладный?

– Смею. Вив и наш ребенок — единственное, что важно мне. Как думаешь, смею ли я

тебе угрожать?
– рычит мой любимый и единственный. Страх сковал меня. Полностью.

Даже слезы не могут вытечь из глаз, чтобы дать волю истерике. Все очень плохо.