И даже смерть не разлучит нас

– Где тело? – я героическим усилием воли удержала себя в служебных рамках. Ни к чему, в самом деле, укреплять предрассудки наглядной демонстрацией женской импульсивности и склонности к необдуманным действиям.

Страж порядка от моего вопроса даже опешил, плечами пожал:

– Так в комнате, где же ему ещё быть. Мертвяки-то, чай, не бегают.

Ха-ха, очень смешно, а главное, какая свежая шутка, мне ведь её с детских лет никто и никогда не повторял! Я прикусила губу, решив не тратить время на лекцию о каталепсии, а также постсмертном шевелении, присущем леракийцам, эрдейцам и прочим расам, обладающим развитой сверхразвитой нервной системой. У тех же андронийцев, например, в грудной клетке есть дублёр головного мозга, который активируется в случае травмы головы, у кеникийцев такой дублёр тоже есть, только располагается он в ягодицах. Так что, думать не головой, а другой частью тела для некоторых рас дело вполне привычное. Однако, прошу прощения, я немного отвлеклась.

Я головой коротко мотнула, приказала тоном, не терпящим возражений:

– Показывайте.

Страж порядка занервничал, покосился в сторону Ричарда и других доблестных служителей закона, закончивших, наконец, вопить на водителя. Кстати, пятен крови и запиханного под аэрокар тела я не увидела, так что, нашему водителю, похоже, дали очередной последний шанс. Я, вообще-то, девушка не кровожадная, но такое милосердие меня не порадовало. Ладно, утешусь тем, что мне вскрывать меньше.

В принципе, провожатый был мне не нужен, я из чистой вредности приказала место преступления показать, но бравый страж порядка, не дождавшийся подкрепления со стороны, противоречить мне не решился, вздохнул тягостно, точно последние мгновения доживал и кивнул вяло:

– Идёмте.

Что ж, от помощи я никогда не отказываюсь, тем более, не вижу смысла обнаруживать свой дивный дар. Мало ли, вдруг здесь на ведьм охота идёт, как на Земле в докосмическую эпоху.

Комната, куда меня привёл мой конво… прошу прощения, проводник была словно увеличенной копией кукольного домика. На окнах трепетали под лёгким порывом струящегося из окошка ветерка персикового цвета кружевные шторки, в углу стояла огромная кровать с узорчатой спинкой, горой подушек всех оттенков розового и даже, умереть не встать, балдахином! Рядом с кроватью растопырилась небольшая обитая блестящей тканью скамеечка, без которой на это кукольное ложе было просто нереально взгромоздиться. Кому как, но лично я бы в такой приторной сладости через неделю бы в голос взвыла. Впрочем, судя по тому, что труп хозяйки этих апартаментов свисает с огромной выполненной под старину люстры, ей эти сладостные декорации тоже не принесли ни пользы, ни счастья. Я задрала голову и посмотрела на миловидное даже после смерти юное, почти детское личико покойницы, худенькое тело, прикрытое розовой, щедро украшенной пеной кружев ночнушкой. Что же тебя в петлю-то кинуло, бедолага? Я вздохнула, слегка коснувшись ледяной руки покойницы. Мой дар пробудился, явив мне эту девочку, бездумно лежащую на кровати и остекленевшими глазами глядящую в экран дорогого и опять-таки кукольно-розового видеофона. Вот несчастная прикрыла глаза, по щеке её скользнула слезинка, а затем девочка шатаясь, словно сломанная игрушка, поднялась с кровати, подхватила с кресла персикового цвета шарфик, щёлкнула кнопкой пульта опуская люстру, быстро завязала один коней шарфа на люстре, а второй на шее и опять щёлкнула кнопкой пульта. Люстра стала подниматься, таща за собой девочку, несколько судорог и… всё. Я судорожно вздохнула, отстраняясь от увиденного.

– С вами всё хорошо? – не знаю, показалось мне или нет, но в голосе моего провожатого мне померещилось сострадание.

Я ещё раз вздохнула, окончательно загоняя все чувства и эмоции под железный контроль разума. Потом, позже, непременно поплачу над этой малышкой, а пока меня ждёт работа.

– Тело снимайте, - я отошла, чтобы не путаться под ногами, подхватила сумку, доставая из неё и активизируя инфогранулы, включила самописец. Привычные действия помогли успокоиться, войти в рабочий ритм, нечто среднее между медитативным исполнением рутинных мер и полётом на крыльях вдохновения.

Моя сосредоточенность разлетелась на куски от оглушительного звериного вопля, долетевшего со двора. Возившиеся у люстры мужчины вздрогнули, отскочили к стене, тело с глухим стуком упало на пол, нелепо разбросав руки. Папочка любимый, что там творится?! Я шагнула к окну, но непрекращающийся отчаянный вопль доносился уже из коридора. Ещё один миг и дверь в комнату распахнулась, повиснув на одной петле. На пороге, вцепившись в волосы и непрерывно крича, стояла невысокая полнотелая женщина, которую можно было бы назвать даже привлекательной, если бы не гримаса боли и горя, превратившие лицо в жуткую погребальную маску.

– Да заткните же её кто-нибудь!

Появившийся следом за незнакомкой Ричард явно больше переживал за целостность собственных барабанных перепонок, чем сочувствовал несчастной. Я быстро достала пузырёк с успокоительным, откупорила плотно пригнанную крышечку и сунула бутылочку под нос продолжавшей кричать женщине. Незнакомка судорожно вздохнула и умолка, без сил опустившись на пол и время от времени тяжело вздыхая.

– Белль, ты наша спасительница, - Ричард фамильярно (учитывая, что мы оба были на службе, да ещё и на месте преступления) чмокнул меня в щёку, - ещё немного и, клянусь, у меня бы кровь из ушей пошла. Юни, потрудитесь объяснить, кто вы и что здесь делаете?

Незнакомка не отреагировала, тараща остекленевшие глаза на тело лежащей на полу девушки. Хм, а я с успокоительным не ошиблась? Я проверила пузырёк. Нет, всё верно.

– Юни, - Ричард потряс женщину за плечо, - Вы меня слышите?

Бледные искусанные губы женщины дрогнули, шевельнулись чуть приметно:

– Слышу.

– Отлично, - мой супруг вольготно расположился прямо на полу, небрежно подогнув под себя ногу. – Говорить можете?

Покрасневшими опухшими от непролитых слёз глазами юни посмотрела на Ричарда, с трудом сглотнула, прошелестела негромко:

– Это я…

Мой муж стал похож на ловца, почуявшего добычу:

– Что вы?

– Это я… - юни тяжело сглотнула, трясущейся рукой провела по лбу, - это моя вина… Это я…

Дыхание женщины стало прерывистым, по щекам побежали мокрые дорожки.

– Вы убили эту девушку?

Юни так и вскинулась, откуда только силы взялись:

– Да вы что, как вы могли такое подумать?! Чтобы я дочь, родную дочь…

Юни закрыла лицо руками, истерически разрыдалась. Я опять протянула ей пузырёк с успокоительным, то немногое, чем могла ей помочь. Безутешная мать судорожно вздохнула, локтем вытерла слёзы и прошелестела:

– Хотя… вы правы. Это я их убила, это моя вина.

– Их? – Ричард быстро осмотрел комнату, но второго трупа не обнаружил. – И кто второй?

– Тот, - юни слабо качнула головой, поморщилась брезгливо, - обольститель проклятый, Абиган Тейн, будь он проклят. Вскружил моей девочке голову, соблазнил её, напел сладких песен, а как я перестала ей деньги давать, бросил безжалостно. Авиша от отчаяния чуть с ума не сошла, таблеток наглоталась, еле спасти успели. Дочка моя в тень превратилась, сутками лежала, в одну точку глядя, - женщина судорожно всхлипнула, прижала ладонь к губам, - доктор сказал, что, если её из этого состояния не вывести, с ума сойдёт. Я к Тейну пошла, умоляла его вернуться к Авише, денег обещала, унижалась, а он только посмеялся. Сказал, что его моя полоумная дочурка не прельщает, он себе таких куриц безмозглых десяток найдёт, - юни порывисто вздохнула и закончила устало, чуть слышно. – Не выдержала я, схватила статуэтку какую-то и шарахнула его по голове со всей силы. Он упал. Я даже порадовалась, что избавилась от этого подлеца-соблазнителя. Только вот он, мерзавец, даже после смерти отомстить мне сумел, Авиша не смогла без него жить… девочка моя… единственная.

Юни закрыла лицо руками и заплакала, заскулила тоненько и отчаянно, а потом и завыла всё громче и громче, скатываясь в беспросветную безумную истерику. Успокоительное уже не помогало, а более сильных препаратов я с собой не брала, всё-таки на моей службе чаще возникает потребность в скальпеле с пинцетом, чем в облегчающих истерику снадобьях. Положение спас Ричард, он подошёл к бьющейся в рыданиях женщине, задрал ей голову и ткнул указательным пальцем в шею. Юни судорожно и хрипло вдохнула и обмякла, закатив глаза.

– Ты что творишь?! – выпалила я ставшую классикой супружеского общения фразу, истово моля звёзды, чтобы они не подбрасывали мне ещё один труп. Конечно, безутешная мать, потерявшая единственную и горячо любимую дочь будет только рада воссоединиться с ней в вечности, но лично меня не устраивала перспектива стать женой убийцы. Простите великодушно, но такой экстрим не для меня!

Я подхватила безвольно свесившуюся руку юни и мой дар пробудился, являя мне момент убийства. О том, что я могу видеть совершение преступления не только глазами жертвы, но и убийцы, я благоразумно помалкивала, чтобы не наживать себе лишних проблем. Да и не так уж и часто доводилось мне прикасаться к убийце, чаще с жертвами дело приходилось иметь.