И дочка в подарок

– Папа Костя! Давай!

Это уже кричала Машенька, что придало мне сил и дезориентировало Артура. Как только мы услышали тонкий восторженный голосок, оба отвлеклись. Впрочем, очень скоро я пришел в себя и снова врезал Малиновскому. Удар отозвался в поврежденной руке вспышкой боли.

– Хватит! Хватит же!
– бросилась к нам Цветкова и, буквально вклинившись между нашими телами, взмолилась: - Пожалуйста, хватит!

Пришлось прекратить, хотя, это было последнее, чего мне хотелось в данную минуту. Я поднялся на ноги и чертыхнулся - рукав дорогущего пиджака свисал, оторванный почти что ко всем чертям.

Хотя, мне очень быстро стало не для осмотра повреждений. Алина вдруг принялась выпихивать нас с Малиновским вон.

– Убирайтесь! И чтобы я больше вас здесь не видела!
– ругалась она, с удивительной для ее хрупкой фигурки силой толкая то меня, то Артура.

– Мама! У папы Кости болит рука! Ему нужна помощь!
– вступилась за меня и мою конечность Машенька.

– А ты иди к себе!
– велела Алина и, когда мы оказались в коридоре, захлопнула за нами дверь.

Последним, что я видел, было полное расстройства лицо дочери Цветковой. И кажущийся поникшим тюлень в ее руках.

– Полегчало?
– усмехнулся Артур уголком губ, на которых уже начала запекаться кровь.

– Полегчает, если ты здесь больше действительно не появишься, - прорычал я.

– Это моя дочь, - размеренно-спокойно ответил Малиновский.
– И моя женщина, на которой впоследствии я собираюсь жениться. Так что…

Он пожал плечами и, пройдя мимо меня, удалился. Драться снова, на этот раз в общем коридоре, я не собирался. Кулаками делу было не помочь, а пар мы уже выпустили.

Артур собирался жениться на Цветковой? Хрен ему, а не Алина! Хоть днк я не добыл, успел понять одну важную вещь - если Цветочек и не хотела меня видеть, я не был в этом одинок. Малиновского она прогнала вместе со мной.

Некоторое время постояв так, глядя на закрытую Алиной дверь, я пораскинул мозгами. Сначала днк (а уж для этого я найду способ), а потом - серьезный разговор с несносной. Пусть скажет уже, кого она хочет видеть рядом с собой. Если, конечно, хочет…

Впрочем, совсем скоро повод серьезно побеседовать с Цветковой мне и предоставился. Правда, получился он весьма неожиданным и добавил мне много седых волос. Но пока я не знал, что именно уготовала мне судьба в лице маленькой девочки с большой фантазией, потому, постояв так еще немного, все же отправился домой, продумывать свой план по добыче биоматериала.

– Пора решительно действовать! 

Маша сурово свела на переносице брови, огласив свое заявление с таким же видом, с каким взрослые дяди по телевизору обещали поднять в стране пенсии и всякое там хозяйство. Бабушка в ответ на это всегда ругала телевизор, употребляя слова вроде «брехуны» и «сволочи», но Маше нравилось, как на этих дядь реагировали люди, которые вокруг них собрались. Они радостно кричали и хлопали.

Поэтому Маше казалось, что если говорить так же, как эти дядьки - все обязательно получится.

Хотя, если честно, слушал ее только один лишь Петя. Зато очень внимательно и никогда не перебивал.

– Взрослые такие глупые, - в который раз пожаловалась Маша тюлененку на жизнь.
– Вот как можно было придумать такое - отобрать тебя у меня?..

Она громко фыркнула, всем своим видом демонстрируя, какая это была глупая идея со стороны дяди Артура. Да и сам он какой-то… неприятный.

Вот вроде и говорил ласково, а смотрел так странно-странно… Маше совсем не хотелось, чтобы он приходил к ним еще. А для этого требовалось поселить с ними папу Костю.

– Я знаю, маме он очень нравится, - убежденно заявила Маша, хотя тюлень и не думал с ней спорить, что было очень мудро с его стороны.
– И мама ему нравится тоже. Иначе почему бы он терпел то, что мама его постоянно гонит?

Петя промолчал и на это, безмолвно со всем соглашаясь. Да и с чем тут было спорить? Все ведь было совершенно понятно! Это взрослые зачем-то очень усложняют самые простые вещи.

– Ладно, к делу, - объявила Маша и, подтянув к шкафу стул, ловко на него забралась, принявшись шарить рукой по верху.

– Вот оно!
– воскликнула несколькими секундами позже, торжественно выудив из угла небольшую коробочку.

Бабуля иногда давала Маше монетки по десять рублей, как она говорила - «на шоколадку». Маша всегда благодарила ее в ответ, не желая расстраивать бабулю суровой правдой жизни - на десять рублей нынче было даже жвачку не купить.

Но Маша была запасливой, а потому бережно складывала монетки в красивую жестяную коробку из-под печенья, которое мама одной из девочек в садике привезла из Германии и всем раздала в подарок.

Маше очень нравилась эта красиво расписанная коробка - с праздничной елкой на ней и снегом, стелющимся по далеким, незнакомым улицам. Маша мечтала тоже побывать во всяких разных странах, но больше всего она предвкушала то, как все удивятся, когда она приведет в садик папу Костю и расскажет всем-всем-всем, что он ее папа. И все, кто раньше над ней смеялся, теперь будут ей завидовать. Потому что папа Костя был самым лучшим папой на свете. Ее папой. Иначе почему дедушка Мороз прислал его ей в подарок?

Но для того, чтобы все сбылось, нужно было хорошенечко постараться. Напряженно пыхтя, Маша дотащила тяжелую коробку до кровати и высыпала ее содержимое на простыню. 

Некоторое время спустя перед ней горкой высились монетки. А Маша буравила их взглядом, недовольно закусив губу.

– Не хватает, - объявила она очевидное Пете, терпеливо взиравшему на эти подсчеты.

Вздохнув, Маша обдумала сложившуюся непростую финансовую ситуацию и постановила:

– Придется одолжить у мамы. Потом верну, когда бабуля еще даст.

На том и порешив, Маша забралась в постель с мыслями обо всем том большом деле, что ей, такой маленькой, предстояло сделать.

– Мамочка, мне так плохо…

Маша состроила жалобную гримаску, стараясь как можно более убедительно изобразить озвученное.

– Что с тобой?
– нахмурилась мама.

– Кажется, я заболела…

Маша старательно покашляла, демонстрируя всю свою беду. Но мама, похоже, ей не очень поверила.

– Принесу градусник, - сказала она и вышла из комнаты.