И дочка в подарок
Шрифт:
– А мне ведь давно нужно было кое в чем вам признаться…
Потупив взгляд, Лидочка стала изучать свои ногти. Не слишком длинные и нюдовые. Черт побери! Почему я вообще обращаю на это внимание? Данный факт - последнее, что вообще меня должно волновать.
– В чем?
– поинтересовался я, а сам сделал шаг назад. К выходу из приемной.
– Ну… Дело в том, что Алина… Ну, Цветкова…
Она произнесла эти имя и фамилию и замолчала. Чем вызвала у меня желание взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Что там с Цветочком? Неужели есть некое обстоятельство, которое я упустил из виду? Не то чтобы у меня имелись
– Так что там с Алиной? Не томи!
– рыкнул я, и Лидочка выдала скороговоркой:
– Дело в том, что она думает, будто вы до сих пор женаты!
Последние слова Арбузова пискнула и даже голову в плечи вжала. Прекрасно. Такой секретаршу я не видел ни разу в жизни.
– Я… до сих пор женат?
Эта фраза прозвучала так, словно меня только что черти загнали в преисподнюю и я пытался воззвать оттуда к ангелам из рая. Голос был хриплым, а уж от мыслей в голове, что заплясали в мозгу, подобно танцорам Ламбады, и вовсе меня замутило.
Откуда у Цветочка эта информация? Это же ересь чистой воды! А хотя… Ладно - допустим никто не сказал ей, что я давно в разводе. Но отчего сейчас факт наличия моей несвободной жизни ее настолько ужасает? Ведь шесть лет назад она ложилась со мной в постель зная о Ренате! Или есть еще какие-то обстоятельства?
– Ну… так думает Алина, - выдохнула Лидия.
– И все? Больше она ничего не думает?
– прорычал я, подаваясь к секретарше.
Ее арбузы всколыхнулись, когда она отпрянула от меня и впечаталась в стену позади себя. Посмотрела так, словно решала - признаться в том, что ее погубит, или же промолчать.
– Я думаю… думаю… что Рената Борисовна могла приврать ей, будто у вас есть дети.
Я округлил глаза и теперь смотрел на Арбузову так, словно видел впервые в жизни.
– У меня есть дети… с кем?
– наконец выдавил из себя.
– С Ренатой Борисовной, конечно!
– горячо откликнулась Лидия.
– Не с Цветковой же!
Я мрачно посмотрел на секретаршу и она поджала губы. Отвела взгляд, из чего я сделал определенный вывод - на этом наш разговор закончен. Впрочем, я был рад тому, что он состоялся. Теперь понимал - поведение Цветочка не просто так с потолка взято. А это значило лишь одно - мне нужно отправляться к медузе Горгоне и выяснить, как далеко она успела уйти в своих фантазиях относительно нашей семейной жизни и отсутствующего деторождения.
В фантазиях, которые она наверняка высказала тому человеку, которому совершенно не стоило их слушать и слышать.
Алине Цветковой.
– Мерзавец! Скотина! Негодяй! Убью…
Сумасшедшая женщина обрушилась на него с кулаками, едва он успел открыть шкаф, в котором самолично ее и запер несколько часов тому назад.
Она замахнулась, с явным намерением ударить его по лицу, но Артур молниеносно перехватил ее руку и жестко отчеканил:
– Еще раз посмеешь так сделать - отправишься отсюда прямиком в травмпункт.
Ее глаза метали искры, ноздри гневно раздувались, ну ни дать, ни взять - дракон, которому прищемили хвост.
И, тем не менее, она не рискнула снова на него напасть. Знала, что с ним такое не пройдет. Что он дважды не повторяет.
Не
обращая на нее больше никакого внимания, он прошел к бару, извлек оттуда бутылку, а из холодильника - лед. Резким, отрывистым движением бросил на дно бокала несколько кубиков и залил медового оттенка жидкостью, с приятным яблочным ароматом, после чего безмятежно опустился на диван.– А мне?
– послышалось рядом капризно-требовательным тоном.
– Ты еще тут?
– поинтересовался в ответ скучающе.
– А где еще мне быть?! Я жду твоих извинений!
Она снова впала в ярость, что делало совершенно некрасивыми ее приглаженные, идеально отполированные разнообразными процедурами, черты лица.
– Боюсь, ждать тебе придется до самой смерти, - насмешливо отрезал он.
– Ты запер меня!
– А ты предпочла бы, чтобы нас тут застукали вместе? Ну так вышла бы и прямо заявила своему дорогому Костику - здравствуй, милый, а мы тут интриги против тебя плетем!
Она прищурилась, словно оценивала его слова на вшивость. С досадой вздохнув, подошла к бару и сама щедро плеснула себе в бокал ароматный напиток, а затем устроилась напротив него, закинув ногу на ногу.
– Тебе что-то еще нужно?
– холодно поинтересовался он.
– Мы не закончили разговор.
Черт возьми, как же она ему надоела! Он проклинал тот день, когда вообще с ней связался. Что ни говори, а обида и злость - чертовски плохие советчики в любых делах. А столь серьезных - особенно.
Но очень уж сильным, почти зудящим, было желание поквитаться с бывшим партнером за развал совместного дела. И ведь все из-за чего? Из-за того, что он, Артур, желал их детищу только лучшего, а Лавров и слышать об этом ничего не хотел! Уперся в свой тупой, замшелый консерватизм и не желал даже вникать в какие бы ни было предложения о том, что открывало бы им массу новых возможностей! Естественно, что он вынужден был в итоге поворачивать сделки у него за спиной, но все это было исключительно на благо фирмы!
И вот чем Лавров ему отплатил. Отсек, словно лишний элемент. Конечно, давно надо было валить от него и начать исключительно свое дело, но Артура не привлекала перспектива строить все с нуля. Да и почему он должен был это вообще делать? Фирма была их общим достижением!
– Чего ты хочешь?
– спросил устало у женщины напротив.
– Хочу действий! Ты вертишься рядом с этой Цветковой уже долго, а толку до сих пор нет! Лавров все равно за ней бегает!
Он взглянул на нее с презрением. Такая красивая оболочка… и такая гнилая суть. Что, в общем-то, было даже в какой-то степени закономерно. Кому еще нужно прикрываться подобной бутафорией, как щитом, если не тем, у кого за ней - пусто?..
– Люди не роботы, которые по щелчку пальцев сделают все, что ты хочешь. Нужно время и правильный подход.
Она отставила бокал на столик и вновь вгляделась в него своими холодными, змеиными глазами.
– Эта девка что, тебе нравится?
Он приподнял брови от подобного предположения.
– О чем ты?
– Она тебе нравится!
– обвиняюще воскликнула его собеседница.
Нравилась ли ему действительно Алина? Он не знал. Просто не мыслил подобными категориями. Его отношения с женщинами никогда не заходили дальше одной ночи. Он хотел их в тот момент, когда они оказывались в его постели, и терял всякий интерес после.