И это пройдет…
Шрифт:
— Он меня любит, понимаешь, как никто, он хороший, я такого больше не найду, — в глазах Ани было отчаяние и дикий страх, — я боюсь, что если расстанусь с ним, то всю жизнь буду жалеть, ну вот кто будет рядом? Такие как Даня, Паша, или этот вот, — она кивнула на парнишку, налаживающего мерцающие огоньки.
— Что ты такое говоришь, тебе же не сто лет, а как же влюбиться? — не унималась Полина.
— Не сто, но вот мама моя так и осталась одна. Я с ней поделилась своими сомнениями недавно, а она меня спросила: «Ты что, как я хочешь? Чтоб всю жизнь одна?», а я не хочу одна.
— Ну ты и дура, — всплеснула руками Поля.
— Пусть дура, — кивнула Аня, — но вот если бы твой этот…, — она сделала паузу и взглянула на подругу, — позвал тебя замуж, ты бы что, не пошла?
— Не знаю, — уклончиво ответила Полина, она вообще не видела себя женой, матерью, она обожала свою свободу
— Почему нет, я его люблю, он хороший, — неуверенно, словно заговаривая себя произнесла Аня.
— Да ладно тебе, люблю. Вижу я, как ты любишь. Ты не Мира, и не будешь ему служить, не сможешь жить его интересами, — рассмеялась Поля.
— Очень жаль, что я не могу так, как Мира.
Аня с завистью вспомнила о подруге. Мира тоже не одобряла Анино решение выйти замуж, но еще больше она протестовала, когда подруга кокетничала напропалую. Внутреннюю Анину шалавеллу она порицала, не стеснялась называть вещи своими именами. Мира была одной из тех редких девушек, которые умеют искренне, честно, самозабвенно любить и ценить мужчину больше, чем себя. И эта, почти собачья, преданность удивительным образом сочеталась с пылкостью и страстностью. Чувства Миры разгорались от одного только мужского взгляда. А таких на нее обращалось много. Она всегда была очень симпатичной: хрупкая, с плечиками-елочками, огромными карими глазами под невероятными ресницами-опахалами, копной длинных, как у Рапунцель, густых черных волос, но при этом с совершенно жутким макияжем, который Аня называла «Собака Баскервилей» за обилие фосфоресцирующих теней и блесток. Но больше всего внимания привлекали ее юбки. Они были узкими, словно вторая кожа, и короткими, как армейский ремень. Аня часто припоминала Мире один их самых одиозных ее нарядов: микроскопическая юбка, топ, открывающий живот и почти не скрывающий грудь, колготки в крупную черную сетку, сапоги на тонком каблуке и шуба-чебурашка сверху. Именно в таком костюме Мира ходила в клуб. Сначала это было просто развлечение, но вскоре барышня поняла, что танцами можно подзаработать, и она начала свое продвижение в Go-Go. Мира могла проскакать всю ночь на пролет. Естественно, что в ее окружении было много парней. Но при всей своей экстравагантности она была ужасно консервативна, никогда не встречалась сразу с несколькими молодыми людьми, не клянчила подарки, в свободное от работы время училась в колледже на дизайнера, готовила борщ и пекла пампушки для своего Вовки, который ее ни в грош не ставил. Аня считала его сказочным уродом, но Мира любило его нежно и преданно.
— Чего тебе жаль, что ты не всегда наивная кретинка? — жестко осадила Поля Аню.
— Перестань, у нас у всех свои недостатки, — миролюбиво похлопала подругу по руке Аня.
— Ты пожалеешь, что вышла замуж, — пожимая плечами, ответила Поля.
Сейчас, стоя на вокзале, Полина представляла, что скажет Ане, когда та сойдет с поезда. Она ведь оказалась права. Но больше всего Поле хотелось поделиться с подругой своими чаяниями. Она завалила вступительный экзамен на архитектуру, теперь ее ждал заочный факультет педагогического института. Мать была разочарована, устроила Полю работать менеджером в фирму по благоустройству земельных участков: ландшафтному дизайну, бурению скважин и колодцев. Там к Полине начал приставать начальник, он был существенно старше и ко всему прочему- женат. Сначала Поля хотела пожаловаться маме, но из-за того, что это был ее знакомый, она побоялась.
Поезд распахнул двери, на перрон, стуча чемоданом, вышла Аня. Поля помахала рукой. Подружка радостно бросилась к ней.
— Привет, спасибо, что приехала, — обнимая Полину, сказала Аня.
— Я не могла не приехать, ты слишком громко ругалась и всхлипывала в трубку, — улыбнулась Поля, — как ты?
— А ты как думаешь? Ужасно, я не знаю, как сказать маме, что я ушла от него, что уж говорить об остальных, — тяжело вздыхая, говорила Аня.
— Ну с мамой, конечно, придется поговорить, но остальным ты объяснять ничего не обязана. Что Андрей сказал?
— Он был как всегда предельно вежлив, не знаю, что сказать, я поступила ужасно. Поля, я отвратительным друг, ужасная жена и скверная дочь. — Глаза Ани опять наполнились слезами.
— Прекрати, что за любовь к самоедству, хотя надо заметить, что я тебя предупреждала, — слова вырвались вперед слишком быстро. Аня втянула голову в плечи, — ты рассказала Даньке?
— Господи, нет конечно, что я должна ему сказать, — удивилась Аня, она не совсем понимала, к чему ведет Полина.
— Ну у вас же с ним…
— Ничего у нас с ним, — оборвала Аня, — ты же знаешь, никогда,
ничего не было, — она тряхнула волосами, — по его словам мы просто друзья.Девушки подошли к машине. Поля грациозно прыгнула за руль. Аня устроилась рядом.
— Поехали ко мне на дачу, — предложила Полина. Она откинула свои светлые волосы и понимающе посмотрела на Аню
— Нет, я сначала домой, — отрицательно покачала она головой.
***
Мира распахнула духовку, на нее пахнуло обжигающим паром и сладким ароматом корицы. Она пекла торт для праздника своей сокурсницы. Мира очень волновалась, это был первый раз в жизни, когда она выступала в роли кондитера. Ее любовь к кексикам, причудливым булочкам и элегантным тортам была известна всему колледже. И вот одна барышня попросила оформить торт в качестве подарка для мамы. Сейчас воздушные бисквиты необходимо было остудить и пропитать сиропом или коньяком. Мира сомневалась, она далеко не всегда доверяла рецептам. В дверь позвонили, обтерев руки о кухонное полотенце, она пошла открывать. На пороге пошатываясь маячил Вовка. Мира попыталась закрыть дверь, но он поставил ногу между створкой и косяком.
— Поди прочь, — гневно воскликнула она.
— Что и не пустишь по старой дружбе, — протягивая к ней руку, разъезжаясь на гласных, проговорил он.
— Нет конечно, иди к своим друзьям, собакам, ну или куда ты там еще ходишь, когда захочешь, — прошипела девушка. Ее карие глаза бешено моргали, она боялась, что сейчас заплачет. Но решение, принятое ей, было окончательным. Она навсегда решила порвать с Вовкой. Ее в конец достали его гадкие выпады, безудержные претензии к ее подработке. Да, она танцевала в клубе, на деньги, заработанные там, она помогла маме закрыть кредит на холодильник, обновила себе швейную машинку, а еще обзавелась кондитерским комбайном. Ей не легко приходилось последнее время, после учебы она пару часов сидела в библиотеке, потом мчалась в клуб, после танцев старательно отбивалась от упырей, которые лезли к ней с сальными предложениями, но она никогда не позволяла себе никаких отношений с ними.
— Какие мы сердитые, — продолжал Вова, — что нашла себе уже какого-нибудь богатенького дурачка?
— Вовка, отвали, а — хрипло произнесла она, — свали в туман, я не хочу тебя видеть.
— Да ладно, — заржал он, — еще на прошлой неделе такие нежности мне писала, — он достал телефон и хотел зачитать.
Мира не готова была больше терпеть его ни минуты, она с силой шарахнула дверью ему по ноге.
— С..ка! — заорал разозленный парень, но было поздно, створка надежно захлопнулась.
Стараясь не рыдать, Мира вошла в ванну. Она включила воду и сунула руки под шумную струю. Никогда в жизни на нее не накатывал такой сильный гнев, ей казалось, что если он не уйдет, то она его просто убьет. Присаживаясь на край ванны, она вдруг подумала о маме, неужели в ссорах с отцом она испытывала эти же чувства?
***
Метелочка для пыли скользила по крепкому ряду книг, стоящему на облупившейся полке, на столе горела желтая лампа. Оля старательно приводила в порядок свое новое жилище. Она поступила в Москву в университет, папа помог дочке снять маленькую комнатку в двухкомнатной квартире. Теперь ей предстояло научиться быть совсем самостоятельной. Жизнь в чужом городе немного пугала, Оля пока слабо представляла, как она организует свой быт, как это: совмещать учебу и работу, оплачивать свои расходы и жилье. Но она чувствовала небывалый подъем, ей казалось, что за плечами выросли крылья. Настоящая свобода. Что может быть лучше этого? Она с удовольствием взглянула на стеклянную банку, полную белых и серых камушков, привезенных ей с моря, и радостно рассмеялась. Теплые сентябрьские сумерки заглядывали в окно, последние золотые лучи гуляли по деревянному полу, покрашенному в странно коричневый, они крались к раскладному дивану, покрытому красным узорчатым ковром. Да обстановка была бедненькая. Но для Оли это был большой шаг в жизни. Единственное, что ее страшно огорчала, что в комнате некуда было поставить фортепиано, она очень скучала без музыки, ей страстно хотелось петь и играть.
Февраль 2010 год
Школьный двор был завален снегом, узенькая дорожка вела к крыльцу. На кустах красными яблочками сидели нахохлившиеся снегири. Около забора бешено прорычала и остановилась машина. Поля заглушила мотор, оправила меховой воротник модной курточки, встряхнула уложенными волосами и взяла с заднего сиденья букет белых роз. Первая суббота февраля была традиционным днем встреч всех выпускников. Они с одноклассниками договорились встретиться сразу после конца шестого урока. Полина была ответственна за цветы. Выскочив из машины, девушка поспешила к школе.