i f36931a51be2993b

– Побудь здесь. Я скоро вернусь, - голос Карлотты вырвал из прошлого.

Сестра Валентина величественно покинула келью. Почти бесшумно провернулся ключ.

Девушка огляделась. Внутренние засовы здесь теперь - совсем другие. Больше и крепче. Еще бы - предыдущие-то вырваны вместе с ошметками двери. Тоже предыдущей.

Закрыться изнутри? Даже тогда не спасло. А уже теперь-то не поможет точно.

Ирия миг поколебалась. Не метнуться ли во вспененные осенние волны? А то мало ли?

Нет. Утонуть успеется всегда. Решеток здесь нет. И смерть в холодных объятиях волн - единственное, что останется, если Карлотта пошла предавать. Лодки догонят любого беглеца.

"Думаешь, ты никогда никого не предавала?"

5

Одурь душной сантэйской ночи прогнал странный сон.

Обычно Тенмар нормально спал в любых условиях - после Альварена.

Когда боль кривыми крючьями палача раздирает никак не заживающие раны - при малейших попытках задремать. А дорога давно превратилась в странное марево из бреда и яви...

Большей частью мерещились застенки. Что Анри всё-таки схватили.

И он так никого и не спас! А где-то за стеной пытают заложников...

Тенмар толком не помнил дорогу до Лютены... Зато как же странно было вдруг заснуть в седле. И спокойно проспать почти с полуночи до рассвета. Уже после встречи с Всеславом.

Но вот чтобы в казарме с распахнутым окном проснуться от удушья - это надо умудриться. Даже в теплой Сантэе в середине осени не так уж жарко.

Хуже, что больше заснуть не удастся. Потому как в дурную голову лезут... лучшие в подзвездном мире воспоминания. О некоем "капитане", притворяющемся спящим за четыре кровати от Тенмара.

Этого мерзавца Анри узнал бы везде. Увы - только в лицо. Не по имени.

Думал - просто один из лейтенантов. Оказалось - сынок Ревинтера. Младшенький. Где-то за это время раздобывший титул виконта Николса. Не иначе - троюродный дядя очень вовремя умер.

Глава восьмая.

Эвитан, Лиар. 2992 год от прихода Творца, конец Месяца Рождения Весны.

1

...
– Я не умею плавать!
– обреченно прошептала Эйда.

Ничего удивительного. Дворянских девушек редко учат даже держаться на воде. Это Анри десять лет провел при дворе Ильдани. И позабыл традиции, в которых вырос.

"Эйда - красавица. А у Ирии - самые зеленые в подзвездном мире глаза..."

Отцовская любовь преувеличивает. Красавицей Тенмару не показалась ни одна из худеньких, хрупких девочек. Он даже обратился к более хорошенькой "Эйда". И уже потом разглядел отливающие изумрудной зеленью очи.

Теперь Анри их больше не спутает. Эйда - тихая, пугливая как мышка. Ирия - бешеный зеленоглазый сорванец.

"Ирий" - мир, покой, светлая обитель праведников. Судьба посмеялась над Эдвардом, назвавшим так дочь. Высшие силы, если они есть, вообще часто смеются над смертными.

– Бесполезно. Мне тоже не доплыть, - серьезно заметила Ирия.
– И я не брошу Эйду одну!

Будто Тенмар просил кого-то бросать!

Младшая покровительственно обнимает старшую за плечи. Впрочем, Ирия - выше. И сильнее.

Солдаты ломают дверь.

Анри с дикой, звериной тоской отчетливо понял, что сейчас придется сделать. Девочкам не доплыть, ему их в одиночку не защитить. Значит - прежде чем умереть, он должен...

Самое жуткое: младшая тоже всё поняла правильно. Быстро развязала ворот, открывая шею. Потом так же молча взялась за шнуровку на платье сестры...

А та онемела от ужаса. На снеговом лице живы лишь огромные глаза затравленного олененка.

Кто для нее сейчас страшнее? Солдатня за дверью? Чужой весь в крови офицер? Родная сестра?

Или девочка просто не верит, что всё это - правда? Всё - на самом деле!

Анри дал бы разорвать себя на куски, чтобы прекратить всё это!

– Поцелуй меня, пожалуйста, - попросила Ирия.

Он понял, конечно. Где тут не понять? Никогда прежде не целовал четырнадцатилетних - но ей дольше и не прожить. Это ее последний день.

Как и его. Будь всё проклято!..

Ее губы пахнут осенней полынью? Или так только кажется? Горький, пряный аромат. Полынь, сосновая хвоя, листья брусничника...

Чувствует ли она хоть что-то? Или просто хочет почувствовать?

Сам он ощущает лишь горький вкус вина из последнего кубка смертника. Дикие цветы на скале... по ним скользит взгляд сорвавшегося в пропасть... Скользят под руками камни, осенним огнем горят астры... Закат...

Ирия отстранилась первой.

– Теперь - можно, - кивнула она, подталкивая вперед сестру.

Анри должен поцеловать и ее? Вот уж кому это совершенно не нужно. В отличие от Ирии, Эйда кажется совсем ребенком. Если она и мечтала целоваться, то уж точно не с первым встречным чужим обросшим мужиком. Почти вдвое ее старше.

Но младшая спокойно и обреченно пояснила, доставая кинжал:

– Давай на счет "три": я - себя, ты - мою сестренку. Она сама не сможет, да и промахнется.

И вполне со знанием дела нацелилась себе выше ключицы...

– Стой!
– таким ледяным тоном Анри приказывал только в бою.

Есть вещи, которые человек сделать не может!

– В воду - быстро, обе!

Он успеет подхватить Эйду. Ирия не утонет - эта девочка сильнее, чем сама думает.

Солдаты вышибут кованую железом дверь - через несколько минут. Беглецов расстреляют из окна или с лодок. Но дочери Эдварда солдатне не достанутся!

А просто хладнокровно заколоть их Тенмар не способен. И считайте его трусом сколько угодно.

Не способен - пока есть хоть один шанс! Даже призрачный - как те астры и закат...

Ирия, не колеблясь, потянула Эйду к окну. А та вдруг вырвалась из рук сестры. С неожиданной силой отчаяния. Так бывает...

И ринулась к двери.

Рассудка лишилась? Очень даже возможно!

– Мама!
– пронзительно закричала несчастная девчушка.
– Мамочка!..

Дверь вылетела бессильным куском дерева. В проеме выросли сразу трое врагов. А за ними - сплошное сине-белое марево мундиров! Ревинтеровцы, чтоб им! Побитый молью шакал Бертольд решил урвать кусок. Пока не отобрали...