И не будет больше слёз

– Я узнаю, не волнуйся.

– Почему именно девять дней?
– спросил Артем, но Ареас не ответил, и Артем не стал переспрашивать.

– Скажи, Артем, тебя на Земле кто-то любит?

– Конечно! Жена любит, сынишка. С тещей у нас хорошие отношения. Можно сказать - отличные. А что?

– А есть кто-нибудь, кто бы молился за тебя?

– Я… Я не думаю. Мы с женой в церкви-то два раза были… Нет, три. Когда венчались, когда Егорку крестили. И еще один раз на Рождество зашли.

– Зашли… - с горечью повторил Ареас.
– Что ж, тогда остается уповать только на милость Божию.

Помолчали. Артем ковырял пень, на котором сидел. Трухлявые клочья еще оставшейся коры отслаивались от него и падали в пожухлую бурую траву. Все представление Артема о мире, таком простом и понятном, перевернулось с ног на голову. И все-таки, он еще немного, совсем чуть-чуть, надеялся, что все это дурной, страшный сон. Бред.

– На милость Божию, - словно эхо, повторил Артем.
– Почему я не умер сразу? Почему Бог оставил мне жизнь? Пусть даже такую, какую ты говоришь - в коме…

Ареас присел рядом прямо на землю.

– Потому что при ударе того джипа ты поступил не просто по-человечески, а как настоящий христианин, по заповеди Божией… Душу свою за друзей… Господь наш не хочет смерти грешника, Он ищет хоть маленький, хоть самый крохотный шанс, чтобы спасти каждую душу. Каждую, понимаешь?

– Понимаю. Но мне трудно в это поверить… И потом… Ты сказал, что при аварии я поступил по заповеди. Это как?

– Ты вывернул руль так, чтобы подставить под удар себя.

– Ну… Это инстинктивно так получилось, - пробормотал Артем.

– Нет. Нет, Артем. Инстинктивно ты должен был сделать все, чтобы сохранить собственную жизнь. Ты же сделал все наоборот. Подставил под удар себя, спасая малознакомую тебе девушку Лизу. Именно за это, за твою добрую душу, Господь дал тебе шанс. И не только тебе. Эта авария должна изменить жизнь твоей семьи. Все, что происходит - происходит по воле Божией и любое зло Господь волен обратить в добро.

– Но послушай, - неуверенно начал Артем.
– Если я - здесь, то где тогда я?… - более идиотского вопроса Артем задать не смог, даже если бы очень постарался. Но Ареас его понял.

– Ты на Земле. В больнице. В коме. Весь изломанный. А здесь ты - это твоя душа. Так понятно?

– Понятно… наверное понятно, да. Только мне все-равно очень трудно поверить в душу, в ангелов, чертей…

Ареас резко вскочил на ноги, но было поздно.

Артема подхватил какой-то сумасшедший вихрь, зацепил, закружил, потащил куда-то со страшной скоростью. В голове у него помутилось, в ушах звенело и мерзко хохотало… Вокруг мельтешили, вертелись, кривлялись, какие-то гнусные рожи, деревья, кусты, толстые плети паутины. Все сплелось в единый жуткий хоровод, и Артем крепко зажмурился.

***

… Алина сидела в реанимации, возле кровати мужа, и тихо плакала. В сознание Артем не приходил вот уже третий день. Егорку она отвезла матери, и дежурила возле Артема день и ночь. Ее не выгоняли. Хотя и советовали идти домой, и обещали, что как только Артем придет в сознание, ей позвонят.

Она слушала писк приборов, смотрела на мониторы сложной медицинской аппаратуры, хотя ничего в этих линиях и графиках не понимала. Знала лишь то, что пока все тихонько гудит, и линии бегут изломанные – все нормально.

Она взяла мужа за руку, прижала ее к своей щеке и что-то тихо зашептала, заливаясь слезами.

В палату вошла старенькая нянечка баба Валя, с ведром и шваброй.

– Все сидишь? Слезы льешь? В церкву иди, молись! Господь милостив.

Алина подняла заплаканные глаза на бабу Валю.

– Я неверующая. И молиться я не умею. Как я пойду?

– Ножками. Как все. А там и посмотришь, верующая ты или нет. А сидеть и рыдать - так ты ему точно не поможешь. И сынишку с собой возьми. Детские молитвы - они искренние, их Господь скорее услышит.

Алина помолчала, обдумывая слова бабы Вали. Может, и вправду сходить? Хуже точно не будет. Если ее, грешную и неверующую, Бог слушать не станет, то может, хоть Егоркины молитвы услышит?

– Все правильно, - неожиданно послышался мужской голос. От неожиданности Алина подпрыгнула и резко обернулась. С другой стороны высокой кровати стоял лечащий врач Артема, высокий, подтянутый, лет пятидесяти. Видимо, он стоял здесь давно, потому что весь разговор с бабой Валей он слышал. Но Алина, не прекращающая реветь, его попросту не заметила.

– Все правильно Валентина Ивановна говорит, - сказал доктор.
– Идите в церковь, молитесь. Мозг у Артема работает, активность высокая. Молитесь! И не смотрите на меня так. Да, я врач. Но я столько на своем веку повидал, что не верить в Бога просто не могу. Со своей стороны мы делаем все возможное. А Вы помогайте нам так, как можете только Вы.

***

… Наконец вихрь утих, Артема швырнуло на землю, лицом вниз, прямо в гниющие листья и мох. Некоторое время он тихонько лежал и чутко прислушивался к тому, что происходит. Но вокруг царила тишина. Причем какая-то нехорошая, настораживающая тишина. Наконец Артем решился, приподнял голову и попытался осмотреться.

Вот пень, на котором он только что сидел… Вон там дерево, в которое он швырнул телефон… Только вот… Где Ареас?

Артем встал на ноги. По его ощущениям, вихрь утащил его за миллион километров от того места, где он встретил своего Ангела. А на самом деле - он опять оказался на том же самом месте, где разговаривал с Ареасом. Только вот самого Ареаса нигде не было.

Артем собрался было позвать своего спасателя, но даже рта раскрыть не успел.

Совсем рядом с ним, метрах в двух, что-то зашипело. Артем взглянул в сторону звука и едва не закричал. Между деревьями висели огромные прозрачные шары. Эти шары можно было бы назвать гигантскими мыльными пузырями, только вот мыльные пузыри радужные, светлые, прозрачные… Радостные. А в этих гадких сферах плескалась и переливалась какая-то мерзкая по цвету, зеленовато-бурая, непрозрачная жидкость.

В воздухе что-то происходило. Шары лопались один за другим, наполняя воздух зловонием. Что-то трещало, рвалось, выворачивалось наизнанку…

Наконец послышался скрежет, словно железом по стеклу, и вместо лопнувшего шара в воздухе нарисовались рваные края воздушной дыры, выпучились наружу, как неаккуратно вспоротая консервная банка с острыми краями, а внутри…

Внутри дыры Артем с содроганием увидел огонь. Не просто огонь - пламя. Адское пламя. Дыра была диаметром метра три, и языки пламени норовили просочиться наружу, но что-то их сдерживало.