И ниёр вурту (Я найду тебя)

— Я хочу не только свободы, — янтарные глаза прищурились.

Воин готов был придушить женщину. Злость заставила заскрипеть зубами.

— Чего еще ты хочешь, — еле сдерживаясь, спросил Кильвар.

— Ты знаешь, чего, — лукаво улыбнулась Сивральвэ.

Воин знал, поэтому на раздумья времени не тратил: молнией бросился к ворожее, толкнул назад и прижал всем телом. Затем склонил голову, проводя носом по ее скуле, шее, плечу, опускаясь все ниже. Болотная Мышь готова была замурлыкать кошкой от удовольствия.

Руки мужчины с силой сжимали бедра Сивральвэ, от жаркого дыхания голова пошла кругом.

Но внезапно все прекратилось. Воин выпрямился, мельком глянул на пленницу и снова зашагал к двери. В руках он нес одежду Вирай.

— Ты куда? — не поняла чужого маневра ворожея.

— Найду другую колдунью. Менее разборчивую, — окрысился блондин и потянул за собой дверь.

— Нет! Стой! — ворожее выставила руку вперед. — Не надо! Я все сделаю.

Обреченно опустив руки, Сивральвэ двинулась на выход, замерла на мгновенье в дверном проеме, пробуя на прочность невидимую преграду, но, не обнаружив оной, снова пошла.

На сей раз Кильвар следовал вторым.

— Кто она? — задала свой вопрос ворожея.

— Время! — напомнил воин, кивком головы указывая направление движения.

Первым делом Сивральвэ набросилась на мясо — единственный запрещенный продукт, содержащий кровь, который не входил в меню пленницы. На крови можно ворожить лучше всего. И колдовать. По болотному колдовать. По черному..

Схватив индюшачью ногу, Болотная Мышь вгрызлась в сочную мякоть. Какие реверансы?

Какие столовые приборы? Все к ятедамблю, когда голодна…

— Раскладывай тут, — указала ворожея на кресло с высокой спинкой. — И воды холодной дай.

Речь колдуньи была невнятной — мешала не проглоченная еда, но Кильвар понял и выполнил приказ.

— Воды, — приказала колдунья, протягивая свободную руку в сторону воина, приняла чашу, не оборачиваясь. Затем немного постояла, прожевывая пищу, подумала и неожиданно для Кильвара плюнула в воду.

Блондин скривился, но от комментариев воздержался. Огонь несдержанно полыхал в огромном камине, выплевывая искры в тяжелую сетку ширмы.

— Тут она, — вдруг сообщила ведьма по прошествии всего нескольких мгновений.

Кильвар был удивлен.

— Где — здесь?

— Да недалеко, а то искать бы ее долго. Только, — ведьма кинула печально раздраженный взгляд на одежду Вирай, — если она там неодета, долго не протянет.

— Говори, где! — сорвался с места воин, подскакивая к ворожее.

— Ух, ты, какой прыткий! — и медленно развернувшись, поплыла к столу.

Кильвар сверлил женскую спину глазами и готов был уже свернуть шею медлительной ведьме, но сошелся со своей совестью на простом пинке под зад. Однако, и этого не понадобилось.

Ворожея ускорилась сама: схватила нож со стола, незаметным глазу движением переместилась к воину. Кильвару этот маневр не понравился — ведьма быстро набирала силы, да только «вижу цель — не вижу препятствий» вновь всплыло в голове. И воин промолчал.

Тем временем Сивральвэ завладела ладонью блондина, провела лезвием ножа по коже.

Разрез мгновенно набух кровью. Затем ворожея склонилась к камину, поворошила угольки кочергой, зацепила кончиком ножа одну крошку и бросила в окровавленную ладонь воина.

Кильвар скривился от боли, но ни звука не произнес. Кровь в руке вскипела и стала впитываться в уголек, а когда огонек погас, на руке не осталось и следа от пореза.

— Все, — констатировала ведьма, возвращаясь к трапезе.

— Что — все? — не понял Кильвар.

— Бросай его и беги за ним — он дорогу тебе покажет.

Блондин не верил ни своим глазам, ни словам ведьмы. Однако все же опустил руку — казавшийся потухшим уголек скатился на пол, внезапно разгорелся и шустро покатился по ковру к выходу из комнаты. Воин ринулся за ним.

— Эй-эй! — раздалось за спиной блондина. — А одежонку забыл…

Но Кильвар не слушал — он мчался по ступеням, по двору, вызывая к себе феруса, летел к той, которая произнесла волшебные слова.

— И ниёр вурту, Вирай, — прошептал темноте воин, — чего бы мне это не стоило.

В замке было тихо. Сивральвэ нравился огонь, но еще больше ей нравилась свобода.

Равнодушно проследив за воином, удаляющимся в указанную ворожбой сторону, ведьма вздохнула и вернулась за стол. Кильвар был щедр и глуп, как мальчишка. Променять свободу сильной ведьмы на жизнь какой-то побирушки. Да еще и вкус у этой особы не самый изысканный. То ли дело парчовые платья с низкими талиями и длинными рукавами.

А эти модные веяния: кожаные корсеты под грудь, езда на диких скакунах…

Хотя, от последнего и Болотная Мышь не отказалась бы. Жаль, воин увлечен этой дурочкой, а второго братца дожидаться не стоит. Не весть день, запрет снова в подвале. Как потом выбираться?

Подхватив еще несколько кусочков мяса, Сивральвэ поднялась из-за стола.

— И как же вовремя, — проворковала ворожея, прислушиваясь к громким голосам за окном.

— Темненький приехал. Пора и честь знать.

Забросив в рот вместо мяса крупную синюю виноградину, ворожея крутанулась на месте, махнула своим парчовым подолом и исчезла. Платье опало на ковер перед камином, а из-под ткани вдруг выбежала серая мышка. Ничуть не крупнее своих товарок, но крайне умна и проворна. Дворовые коты ее не смущали, а вот водный маг, заточивший ее в клетку — очень даже внушал уважение.

Подумав, что у нее еще будет возможность поквитаться, Сивральвэ схватила в зубки тоненький браслетик и юркнула в щель за камином.

А внизу бушевал ураган.

— Где он?! Где этот гаденыш?! — ревел взбешенный Микарт, выскакивая из подвала. — Найти его! Он Сивральвэ выпустил! Ведьму!

Воинам объяснять долго не надо было. Еще живы были те раны, что нанесла им неуловимая болотная проказница. Вот ведь сюрприз устроил им Кильвар…

А тем временем неугасающий уголек мчался, разгоняя мглу ночи и маня за собой со страшной силой. Ферус под Кильваром горел пламенем, чувствовал напряжение, исходившее от всадника, и спешил, опережая ветер. Мимо воина пронеслись дома города, замелькали темные силуэты деревьев, выступали из темноты и уходили вновь мрачные силуэты брошенных деревень. А Кильвар все летел.

Внезапно огонек остановился. Ферус на всем скаку влетел в глубокий снег — перед глазами блондина раскинулось снежное море без конца и края.

— Посевы… — догадался Кильвар. — Ты никогда не любил свою землю, Микарт…

Темный, действительно, презирал физический труд. Да, конечно, сам он никогда в руки мотыгу не брал, но и не уважал тех, кто растил хлеб, кто выпасал скот, кто, в конце концов, кормил своего хозяина. Поэтому-то и отправил Вирай в ненавистное место. Нелюбимое им — Темным — место. На бескрайние просторы посевных полей.