И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова.

– Разрешаю!
– я последний раз затянулся и отбросил в сторону почти докуренную сигарету.

– Мичман Витгефт Владимир Вильгельмович, - ответила мне одна из неясных теней, - скажите, господин подполковник, а что это была за песня? Первый раз слышу, но дивно хороша.

– Это..., - я замялся пытаясь подобрать слова, но потом махнул рукой, - а, впрочем, прошу посетить наше импровизированное офицерское собрание. Теперь вы почти одни из нас, так что добро пожаловать!
– я распахнул полог палатки, пропуская офицеров внутрь. Кроме Кости внутри был конечно Слон собственной персоной, ну кто бы мог подумать! В углу, скрестив руки на груди, стоял полковник Агапеев. Видно у него тоже, где то там далеко, осталась любимая женщина, ибо его взгляд витал не здесь и не сейчас. Со стола были убраны все бумаги. Несмотря на свой образ рубахи-парня, капитан Рагуленко в служебных делах аккуратист и сейчас эти документы, наверняка, покоятся в чреве походного сейфа. А вместо них на столе наблюдается початая едва на четверть бутылка настоящей местной "смирновской", а не нашей подделки из двадцать первого века, а также тарелки с разнообразной снедью, посмотрев на которые можно написать поваренную книгу на тему "Холодные закуски корейской кухни"

– Костя, у нас гости!
– Слон упруго соскочил со стола, на краешке которого сидел когда слушал пение лейтенанта Жукова, - Товарищ подполковник, за время моего дежурства происшествий нет, больных и самовольно отсутствующих не имеется. Докладывает капитан Рагуленко.

– Вольно!
– я потянул носом, - Пил?

– Да, ну, товарищ подполковник, только пару шотов, - Слон пожал плечами, - только чтобы компанию поддержать.

– Вижу!
– я обернулся к вошедшим в палатку офицерам, - Ну, что же, господа, давайте знакомиться. По настоящему, самый суровый первый отбор вы прошли, так что теперь нам, и в бой идти вместе, и помирать, не дай Бог, рядом. И так, господа, сейчас мы вне службы, так что ваш покорный слуга подполковник Новиков Александр Владимирович. Вот этот юноша с гитарой - лейтенант Жуков Константин Петрович, герой захвата Эллиотов, истребитель самураев. Вот этот господин, все не могущий забыть свои американские привычки, это капитан Рагуленко Сергей Александрович, тот кто сведет с ним приятельские отношения сможет обращаться вне службы к нему по простому - Слон. Полковника Агепеева Александра Петровича вы все уже знаете. А теперь, господа офицеры, попрошу представиться?

– Исполняющий обязанности командира первого батальона, капитан Деникин Антон Иванович.

– Исполняющий обязанности командира третьей роты, лейтенант Зельгейм Лев Николаевич.

– Исполняющий обязанности командира третьего батальона, капитан по Адмиралтейству Петресов Алексей Федорович.

– Исполняющий обязанности командира второй роты, поручик Карбышев Дмитрий Михайлович.

– Исполняющий обязанности командира девятой роты, лейтенант Быков Иван Николаевич.

– Исполняющий обязанности командира одиннадцатой роты, лейтенант Лавров Михаил Иванович.

– Исполняющий обязанности командира четвертого батальона, лейтенант Колчак Александр Васильевич.

– Исполняющий обязанности командира шестнадцатой роты, мичман Витгефт Владимир Вильгельмович.

– Ну что же, господа офицеры, вот и познакомились! Еще раз поздравляю с успешным зачислением в учебный состав, а сейчас...
– я выразительно посмотрел на Слона - Сергей Александрович, исполни, будь добр, нашу, специальную.

Слон пожал плечами, - Как пожелаете Александр Владимирович, - и взял у Кости гитару. Провел пальцами по струнам, чуть подкрутил колки, потом поднял голову, - Господа офицеры, посвящается всем, кто сражается за Родину, то есть нам с вами!
– потом ударил по струнам и господа офицеры замерли.

Здесь птицы не поют,

Деревья не растут,

И только мы, к плечу плечо

Врастаем в землю тут.

...

Горит и кружится планета,

Над нашей Родиною дым,

И значит, нам нужна одна победа,

Одна на всех - мы за ценой не постоим.

Одна на всех - мы за ценой не постоим.

...

На припеве голос старшего лейтенанта взлетел вверх, и я почувствовал, как у меня у самого по телу побежали мурашки.

...

Нас ждет огонь смертельный,

И все ж бессилен он.

Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный,

Десятый наш десантный батальон.

Десятый наш десантный батальон.

...

Лишь только бой угас,

Звучит другой приказ,

И почтальон сойдет с ума,

Разыскивая нас.

...

Когда-нибудь мы вспомним это,

И не поверится самим.

А нынче нам нужна одна победа,

Одна на всех - мы за ценой не постоим.

Одна на всех - мы за ценой не постоим.

Стих последний аккорд и в наступившей тишине, Слон отложил гитару в сторону. После некоторой паузы, заполненной гробовой тишиной, офицеры разразились бурными аплодисментами.

Я подмигнул Слону, - Господа офицеры, как командир бригады предлагаю сделать эту песню, написанную будто про нас, нашим официальным бригадным гимном.

От входа в палатку раздалось деликатное покашливание. Я поднял глаза и увидел стоящего на пороге отца Спиридона, - И кто же автор сей замечательной песни?
– батюшка бесшумными шагами вошел во внутрь, - О нет, в ней нет ничего предосудительного, даже наоборот. Но просто любопытно.

Я пожал плечами, - Ну и что с того, что автора нет среди живущих? Это делает ее хуже?

– Совсем нет, но...
– смутился отец Спиридон.

– Отче, не продолжить ли нам дискуссию у меня в палатке?
– я показал на выход, - По моему, так будет лучше.

Отец Спиридон кивнул, - Думаю, Александр Владимирович, вы правы. Господа, попрошу нас извинить, но мы с господином подполковником уединимся для более содержательной беседы. Я понимаю ваши чувства от зачисления в штат, но не забывайте, что сей день посвящен страданиям Господа нашего Иисуса Христа на кресте.
– произнеся эти слова батюшка широко перекрестился и вышел из штабной палатки. Козырнув на прощание офицерам, я последовал за ним.

Там же пятнадцать минут спустя, палатка командира бригады.

подполковник Новиков Александр Владимирович.

Я откинул в сторону полог палатки, и указал рукой на единственный стул, - Проходите, отче, садитесь. Что будете пить, чай или водку?

Батюшка аккуратно устроился на хлипком походном стульчике, - Отчего ж, Александр Владимирович, такой, не побоюсь сказать, радикальный выбор? И если вы предлагаете мне чай, то отчего же я не вижу здесь самовара?