И опять Пожарский 7

– И сколько они тут наели? — Гаспар уже мысленно попрощался с парой серебряных монет.

– Два золотых гульдена Рейнского монетного союза.

– Ого.

– Продукты вздорожали в три раза, — самое интересное, что Гаспар чувствовал, что это почти, правда. Маркитантка, естественно без прибыли не останется, но нужно для себя сделать вывод. Пора отсюда сваливать. Такими темпами если тратить деньги, то придётся ещё за одной казной вскоре наведаться.

– Старинных монет у меня нет, не заменят их три дуката. По весу даже больше.

– Гут, красавчик. Так возьмёшь меня в капитанши? Я женщина бережливая.

– Не сегодня, — Граубе достал из кошеля три позаимствованные у улыбчивого теперь генерала золотые монеты и протянул. Изольде, потом подумал и достал ещё одну, — Давай, сегодня устроим пир.

– С радостью, — убежала, на ходу отдавая приказы сгруппировавшимся вокруг неё женщинам. И сама капитан в юбке.

Капитан подозвал Мольтке.

– Сержант, двигай-ка ты к нашим. Возьми с собой пяток человек, на всякий случай. Линебург днях в трёх пути. Там переговори с новобранцами. Возвращаемся в Вершилово, сколько будет желающих, возьмём с собой. Нет, так нет. Забирай наших и возвращайся. А мы тут пока наведаемся в гости к Тилли.

– Эх, Donnerwetter verw"unschend (чёрт побери) всё веселье пропущу.

– Не бойся, старина. Нам ещё с этим табором до моря пробираться. Навеселимся всласть.

– Хорошо. Я быстро.

Событие пятьдесят восьмое

Епифан Соловый ехал последним.

Они так долго ждали следующий штурм ойратов, что когда он начался, то даже обрадовались. Начался он, едва солнце взошло. Со стороны солнца они и появились. Остановились метрах в ста от стенки. Амиржан уже хотел было показать волкам, что на таком расстоянии они не хищники, а просто добыча, но Соловый его придержал.

– Давай посмотрим, чего они придумали.

– Они придумать — сломать, — мотнул головой кипчак в направлении «ограждения» из трупов ойратов.

– Посмотрим.

Точно, так эти стратеги и решили. Да, у них и выбора особого не было. Свой любимый фланговый манёвр с дальнейшим резким поворотом, сейчас, ни слева, ни справа был невозможен. Всё трупами коней и самих степняков завалено. И пеший-то с трудом проберётся, куда там конному. Оставалось, либо осаду устраивать, либо атаковать в лоб, предварительно разобрав стенку.

Решили разбирать. Двое спрыгнули с коней и пошкондыбали, как-то вприпрыжку, к преграде. Бах. Бах. Бах. Три выстрела пришлось Амиржану делать, после первого, товарищ, получившего пулю, залёг и несколько метров прополз по земле в обратном направлении. Однако через пару минут ему это надоело, он вскочил и, петляя, побежал к своим. Первым выстрелом кипчак промазал, но вторым подтвердил звание снайпера.

Совещание длилось не долго. Епифан, однако, успел определить, кто там команду отдаёт и указал на него стрелку:

– Вон тот, на вороном коне с лисьей шапкой.

– Не боися. Визу.

Бах. Это полетел с коня командир, бах — это всадник рядом с ним. Раз рядом с командиром, то тоже не простой пастух.

Войско заволновалось, задёргалось, но пока догадалось отойти подальше, и пока отходили, Амиржан успел раз двадцать выстрелить.

– Стой! Оставь патроны. Пригодиться могут.

– Десять два три, — сообщил кипчак, перестав стрелять и заглянув в сумку, что у него через плечо болталось.

Прошло около часа. Наконец, к стенке устремилось около сотни конных. Умные. Решили, что один человек сотню не перестреляет, а они за это время успеют проход расчистить. Только и Соловый не дурак. Он стену дал команду строить на таком расстояние, что и обычное ружье вполне доставало. Бабах. Пусть и не совсем слитный, но залп шестидесяти ружей, пока монголы останавливались, пока разворачивались, пока скорость вновь набирали. Казаки успели перезарядить ружья и выстрелить. Бах, бах, бах, совсем не залп, разное умение, кто быстрее, кто чуть медленнее заряжает. Ойратам хватило. От силы три — четыре человека до своих доскакало.

До самого вечера больше ничего не происходило. Хитрецы! Без всякого сомнения, решили дождаться темноты и под её прикрытием развалить «баррикаду». Только на эту хитрость и своя есть. Как начало темнеть, Епифан взял Амиржана, да ещё с десяток стрелков получше и выдвинулся к стене. Не слишком и долго оставалось ждать. Пришлось, правда, в ноздри тряпку на кусочки порванную запихать. Уже чуть ни неделю трупы лежат.

Монголов было десятка два, перебирались не ползком, а смешно, на коленках. Да, рождённый ездить — ползать не может. Не повезло «разрушителям крепостей», Луна на небе чуть не в полную силу, и ни одного облачка.

Бах, бах. Попытались несколько человек убежать, но Амиржан им пули в спины всадил, а не бегай от снайпера — усталым умрёшь.

Всё, больше ни на следующий день, ни после ойраты не нападали. Соловый взял с собой Андрейку и съездил на разведку. А нечего разведывать. Нет богатуров, что ищут, где враги, чтобы с ними сразиться. Как там красиво говорил пленный: «Он, скрежеща зубами и проглатывая свои слюни, постоянно спрашивает: нет ли неприятеля, с которым бы подраться. Он с жаждою ищет неприятеля, чтоб померяться силой»? Имя забылось. Да, и не важно. Утёр слюни. Если, жив остался.

По следам чётко было видно, что на восточный берег орда эта перебралась, назад. Вернулись разведчики к озеру.

– Всё, ребята, оставили поганые нас в покое. Пора дальше двигаться, и так неделю потеряли.

Епифан Соловый ехал последним. Уменьшился его отряд на двенадцать человек. А ведь какую силищу переломили. Эх, в прежних бы боях такое оружие. Против ляхов, шведов. Не сдали бы Смоленска и Новгорода. Ну, теперь есть.

Найдём исток этого Тобола, раз нужен он князю Пожарскому.

Событие пятьдесят девятое

Стереть с лица земли. В пыль обратить. Пётр Пожарский сидел на своём «Цыплёнке» и рассматривал в бинокль проклятую крепость. Прав Заброжский. Нужно артиллерией поработать от души, а потом нагнать сюда пленных и заставить всё восстановить. Плохо то, что теперь в этой крепости придётся вершиловцев оставлять. Смоляне почти все полегли. Меньше пятидесяти человек от полка осталось. Плата это. Ему за зазнайство. А люди мертвы и у всех семьи. Деньги найдутся, и детей в школы определим и прокормим, но мужа жене уже не вернуть и сына старым родителям.

Всех крымчаков нужно поголовно истребить. Стоп. Остановись, чего себя-то распалить, ты дебил, товарищ генерал, а их поголовно. Они как раз свою землю защищают. Пётр мотнул головой, злые мысли вытряхивая. Ярость злобная, как и зазнайство, ни к чему хорошему ещё не приводили. Месть блюдо, которое едят холодным. Некогда вот только. В любой момент Порта помирится с Мехмед Гиреем и тогда совсем другая война получится.

– Ян, что думаешь, сдадутся или будут до последнего солдата стоять? — Рядом гарцевал не коне Заброжский.