И опять Пожарский. Тетралогия

– Как я могу князя отправить дьяком? – усмехнулся царь, – Поедешь ты в Нижний товарищем воеводы.

Событие шестьдесят второе

Пан Янек Заброжский решил жениться. Он сильно расстроился, когда Пётр Пожарский не взял его с собой на Урал камень.

– Пан Янек, ты мне здесь в Вершилово гораздо важней. Я ведь ни кого старшим назначить не могу. Одни могут строить, но ничего не смыслят в торговле. Другие умеют торговать, но не смогут защитить Вершилово, если тати нагрянут. Ты один воин, которому я могу оборону вотчины отцовой доверить. Как прознают лихие людишки, какие тут богатства крутятся, так обязательно захотят поживиться, – сказал тогда пану Заброжскому княжич.

– Разве я один смогу оборонить Вершилово? – пан Янек не сдавался, хотелось ему с княжичем на кораблях сходить на восток.

– Договорился я с воеводой, князем Бутурлиным, что на время моего отсутствия даст он тебе в обучение те два десятка стрельцов, что по новой методе тренируются. До наших им, конечно, далеко. Вот ты их за это время и натренируй и сабельному бою и казачьим ухваткам кои сам освоил. И футбол регулярно устраивай и между собой пусть играют и со старшими нашими пацанами. Стрелять учи из всякого оружия. С двумя десятками хорошо обученных стрельцов и обороните Вершилово, ежели кто полезет, взалкав на богатства чужое.

Стрельцов воевода сам привёл в Вершилово через день после отплытия княжича. По договорённости эти перебирались сюда временно и семей с собой не взяли. Для них на окраине была выстроена казарма, а на субботу и воскресенье четыре повозки отвозили их в Нижний, там же и забирая в понедельник. Всё продумал Пётр Дмитриевич.

Эти два десятка стрельцов были лучшими в Нижнем Новгороде, но им было очень далеко до тех, что княжич с собой забрал. Учителя не те. Пан Янек взялся за них так, что с бедняг синяки и шишки не сходили. Первые две недели они еле до лавок добредали вечером. Сейчас уже по вечерам от казармы и гогот доносится. Парни всё молодые.

Шесть десятков обученных так, по новому, воевать стрельцов, насколько это серьёзная сила, задавал себе вопрос лях. И отвечал. Полк целый нужен, чтобы с этими шестью десятками совладать, да ещё и совладает ли. Он, конечно, любил Речь Посполитую, и отцова мыза Ракитники раньше часто вставала перед глазами. Там было теплее, и там была Родина. Только сам себе на духу он не врал, из Вершилова он не уедет. Здесь всё другое. Здесь интереснее и здесь лучше жить. Удобнее. Эти шесть десятков стрельцов готовятся для войны с Речью Посполитой. Это плохо. Плохо для поляков. Как они натренированы брать крепостные стены. Если шестьдесят этих стрельцов ночью нападут на небольшую крепостцу, то среди них и потерь не будет. Через час в крепости не останется ни одного защитника. А если эти ребята нападут на Смоленск, вырежут по-тихому охрану на стенах и откроют ворота для всего войска. Утром Смоленск почти без потерь будет снова русским. Бедные поляки. Они храбрые умелые рубаки, у них, поди, лучшая кавалерия в Европе. И они дети неразумные рядом с этими стрельцами. Зачем затевать рубку на саблях с красивыми выпадами, если можно просто убить, бросив нож. Да и на саблях после того, как их натренирует пан Янек и обучит казачьим ухваткам княжич, троих поляков надо, чтобы такого одолеть.

Хорошенько обо всём этом поразмыслив, пан Янек и решил жениться. Дом у него не хуже чем у других. Сейчас за хозяйством приглядывает бобылка Зинка из Нижнего Новгорода. У неё сгорела вся семья в пожаре 1617 года, и она слегка повредилась в уме. Но была женщина старательная и аккуратная. Привёз её в одну из своих поездок в город княжич и представил пану Заброжскому, попросив того не обижать женщину. Так оказалось и не за что обижать убогую. Всё в доме чисто, всегда еда приготовлена, скотина накормлена и обихожена, а что напевает Зинка иногда себе под нос, что-то вроде молитвы, так и ладно. Пусть поёт.

Где же взять достойную партию. Он всё-таки шляхтич, не крестьянку или мещанку же брать в жены. При очередном визите воеводы на футбольный матч он и обратился к князю с этим вопросом.

– Так ты же католик, – покачал головой Бутурлин, – Не думаю, что кто ни будь из дворян или детей боярских за тебя дочку отдаст. То, что товарищ ты Петру Дмитриевичу, это хорошо. Опять же с деньгами у тебя не плохо, думаю, но вот вера. Слушай, пан Янек, а что если тебе среди немцев наших поспрошать. Вот у вас же в Вершилово полно немцев, с ними поговори.

Пан Заброжский совет оценил и пошёл к самому влиятельному члену их немецкой диаспоры ювелиру Лукашу Доничу.

– Мы все протестанты, – почесал затылок Лукаш, – но я завтра еду в Нижний и там, в немецкой слободе есть и католики. Я поговорю с ними. Какое приданное ты хочешь за невестой получить?

– Я, конечно, не такой богатый человек, как ты, господин Донич, но денег мне хватает. Меня не интересует приданное, лишь бы девушка была красивой и хозяйственной, – гордо вскинул голову лях.

Вечером Лукаш вернулся из Нижнего и сразу заехал к поляку.

– Ну, что, пан Янек, готовь подарки и засылай сватов. Я разговаривал с пивоваром из Баварии Гансом Шмидтом, у него как раз старшая дочь Матильда на выданье, а католиков в Нижнем не густо. Завтра он ждёт тебя.

Событие шестьдесят второе

Через пять дней караван из четырёх судов дошёл до Троицкого монастыря расположенного на месте будущего города Елабуга. В расположенном рядом селе Трёхсвятское запаслись водой и продуктами. Покупали в основном мясо птицы и говядину. Здесь ещё кое-где лежал снег, получалось, что с продвижением на восток они даже чуть опережают весну. В этот день решили дальше не плыть, дать отдых гребцам. Хоть ветер и дул с запада, уверенно наполняя паруса, но Пожарский спешил, и гребцы без работы не сидели, в результате проходили по сорок – пятьдесят вёрст за день. Так через пару дней и до впадения реки Белой в Каму доберёмся.

Бывший генерал помнил, как во времена начала девяностых был в Уфе и от нечего делать записался на экскурсию по городу. Экскурсию Афанасий Иванович помнил плохо, а вот факт, рассказанный экскурсоводом, о том, что в каком-то там районе во времена Екатерины, кажется, добывали нефть открытым способом, почему-то запомнился. Район этот точно был южнее Уфы и до поворота Белой на северо восток. По карте получалась приличная территория. Ну, что ж, поспрошаем местных, не зря же он тащит с собой князя Разгильдеева.

Ещё через два дня, при повороте в Белую, на них напали пираты. В устье реки Белая было множество островков и даже приличных островов. Около одного из них с шедшей последней лодьей, на которой был Пётр, случилась авария. Перетёрся канат на центральной мачте и рея с парусом рухнула на палубу лодки, чудом не прибив никого. Одного только стрельца выбросило за борт, но ему бросили конец и выловили. Вот пока с ним валандались, да пытались рею поднять на них и напали пираты. Остальные три лодьи прошли дальше и даже скрылись из видимости. Первым заметил пиратов венгр. Он в общей суматохе не участвовал, оставаясь на носу лодьи.

– Княжич, к нам плывут два небольших судёнышка, – крикнул он, привлекая внимание Петра.

Пожарский отвлёкся от паруса и посмотрел на реку. К ним от одного из островов и правда, споро приближались на вёслах два судёнышка. Мачты на них тоже были, но сейчас паруса были свёрнуты и, используя течение и мускульную силу гребцов, лодки развили приличную скорость. На каждой было видно до двух десятков человек.

– Всем вооружиться, – заорал княжич, – мушкеты зарядить и рядом с собой иметь арбалет, заряженный, с запасом стрел. Гребцам отойти от бортов, лечь на дно лодьи.