И пожнут бурю
Шрифт:
– Долгая история, и очень запутанная…
– Как знаешь. Но подмечу – ты, как я понял из цвета кожи, имени, араб, да? – получив положительный кивок Омара, Альфонс продолжил – вот, и я сейчас весьма удивился, когда ты прекрасно начал говорить на французском. Я даже хотел обратиться к тебе на арабском, благо пару дежурных фраз выучил, когда служил в армии. Но ты оказался куда грамотнее! Это очень похвально и очень важно! Хозяину нравятся грамотные, умные люди. Так можно быстрее стать известным артистом. Я не поверю, что впервые за несколько лет новоприбывший будет заниматься грязной работой, вроде чистки конюшен или грузчика.
Омар не спешил поддерживать разговор. Ему было куда занятнее следить за тем, что происходит вокруг. Десятки людей постоянно спешили куда-то. Сборы цирка напоминали ему рынок в Оране, на котором торгаши пытались отвоевать друг у друга мимо проходящих людей. Альфонс понял, что бен Али не особо хочется вести этот разговор, поэтому решил поступить по-другому.
– Слушай, Омар, да? Слушай, Омар, что ты тут
– Мне кажется, что это дело будет лишней тратой вашего времени, – учтиво ответил Омар, посмотрев, наконец, на Альфонса, – мне в данный момент необходимо найти свои вещи, с которыми меня сюда доставили; и Клод отчаянно просил пройти с ним в какой-то особый вагон, так что…
– Ты меня не понял, Омар. Это не предложение погулять было. Объясню четко и один раз, так что слушай внимательно и запоминай: из цирка без позволения Хозяина тебе не уйти, хотя даже повода не будет, но не важно. И в цирке просто необходимы хотя бы банальные знакомства, иначе сожрут моментально. Ты теперь знаком со мной, но я не вхожу в круг руководства цирка, мой брат куда влиятельнее. И меня одного будет явно маловато для того, чтобы выжить здесь. Да и не всегда я помогу, иногда я могу действовать и в угоду своим интересам, интересам своей семьи. Здесь никому нельзя доверять, здесь все шакалы, все демоны. Но внутри. Снаружи все мы люди, до поры. И каждый из нас хочет выжить здесь, каждый хочет есть и спать хорошо. Поэтому так важно завести знакомства, друзей ты тоже можешь найти, но максимум пару-тройку человек. Если ты мне понравишься, то я с честью буду считать тебя своим другом. Но пока позволь помочь тебе стать открытым. О тебе уже все знают, пока ты спал на этой кушетке, тебя успели рассмотреть чуть ли не все девушки и бабы нашего цирка. Внешне ты их привлек. Так привлеки и внутренне. Я же вижу, что в тебе есть что-то таинственное, что-то такое, что может раскрыться на арене.
Тут Альфонс взял Омара за предплечье и повел в самую гущу людей, к цирковому поезду. Пока они шли, на Омара бросались взгляды абсолютно всех людей, которые встречались им на пути. И в процессе Альфонс продолжал вести для араба лекцию по выживанию в «Раю»:
– Ты только представь, как много здесь людей. Не только артистов, но и поваров, техников, ремонтников, дрессировщиков, постановщиков, режиссеров, сценаристов, охранников. Тут есть врачи, парикмахеры, костюмеры, швеи и ткачи. «Парадиз» – это ходячий город, с населением более чем в полторы тысячи человек. Вот, посмотри – это отряд укротителей, – Альфонс указал на группу из восьми человек, чистящих огромные пустые клетки, – они выступают с львами, тиграми, иногда даже с собаками. Однажды, года так три назад, в нашем зверинце обитал медведь, громадный, как Монблан. А потом от медведя пришлось избавиться, а прозвание «Монблан» закрепилось за другим существом…
– Почему тогда клетки пустые? – поинтересовался Омар. Ему в действительности стало интересно узнать, как живет такой огромный коллективный организм, поэтому он хотел узнать побольше.
– Это от того, что звери уже в вагонах. Ведь как это происходит: зверей сначала успокаивают врачи уколами, потом ребята, укротители, надевают на них ошейники и цепи и выводят из клеток в особые вагоны для животных, которые сконструированы так, чтобы самим животным было комфортно: львов к львам, тигров к тиграм и т.д. А потом, как поезд прибывает к месту назначения, зверей ребята выводят, также заковав в цепи, из вагонов и помещают в клетки. Вот так все и происходит.
С минуту Омар и Альфонс молчали. Поезд, к которому они подошли, был исполинской длины. Казалось, что конца ему просто нет. Во временя Второй империи все железные дороги Франции стали полностью частными, и та дорога, по которой двигался поезд «Парадиза» также принадлежала частной компании. Из-за этого приходилось платить большие деньги за право проезда поезда по каждой из дорог. Но особым исключением для циркового поезда стало то, что передвигался он всегда не по основному полотну, то есть по тому, на пути которого располагались станции и вокзалы, а по дополнительному, то есть совершенно пустому, предназначенному для особо важных поездов, либо для железнодорожных рабочих. Проходила такая дорога параллельно основной, но к вокзалам не привязывалась, поэтому цирк мог делать остановки там, где хотел, чем вдоволь пользовался уже более пятнадцати лет.
Альфонс обратил внимание на то, что Омар особенно пристально вглядывался в лица людей, на которых заострял внимание. Пытаясь увидеть их глаза, бен Али представлял себе, что может скрываться в них такого демонического, о чем несколько минут назад сказал Альфонс. Это стало донимать араба, и все время этого почти монологического разговора с Альфонсом, он думал о словах Лорнау. Не мог поверить, что эти слова были не всего лишь обычной мотивацией, рассчитанной на то, чтобы возбудить в человеке страх и интерес узнать как раз, что же заставляет людей превращаться в демонов. Это перевернуло в голове Омара все с ног на голову. «Если Альфонс
сказал мне эти слова, чтобы я испугался за себя и стал иметь интерес разобраться в причинах этого «ошакаливания» среди всех обитателей цирка, то почему я сейчас сомневаюсь? Или цель этих слов изначально заключалась в другом, чтобы я засомневался. Чтобы я стал жить в цирке с той целью, чтобы этот «демонизм» либо развеять как пустую выдумку, либо же изничтожить его основательно…», – витало в мыслях у Омара. Он ни о чем другом думать пока не мог, и поэтому решил разобраться, что же в действительности заключалось в словах, произнесенных Альфонсом. Был ли смысл в них, или же простой лепет ради того, чтобы разбудить человека ото сна стеснения?Глава IV
Однако Альфонсу не понравилось, что отведенная им минута, чтобы Омар мог подумать, превратилась в почти десятиминутную паузу. За это время младший Лорнау успел закурить еще одну сигару, и даже пообщаться с парой людей, представив им бен Али, который будто бы на время оказался в трансе и не реагировал на знакомство. Альфонс дернул араба за плечо, от чего тот вздрогнул и, казалось, пришел в себя.
– Ну наконец-то, я уж подумал, что ты в летаргию впал, ха-ха, – произнес Альфонс и обратил внимание Омара на сам поезд. – Как ты уже обратил, наверняка, внимание, наш поезд немного необычен. Помимо того, что он, как и положено приличному цирковому поезду, выкрашен в красочные цвета и рисунки, он очень длинный, а вагоны немного шире обычных. Из-за этого, насколько мне известно, пришлось делать более прочные колеса, дабы они не прогнулись под тяжестью вагонов. К тому же у поезда сразу два локомотива с четырьмя тендерами, только представь себе такую громадину. За эти качества мы поезд ласково прозвали «Горой». И гордимся, что «Гора» наша – самый большой поезд на континенте, а может, и на всем земном шаре.
Омар был изумлен видом поезда. Однако не только завораживающие габариты «Горы» произвели на него впечатление, сколько сам поезд как вид транспорта. До этого Омар не разу не видел поезда вживую, лишь читал в книгах и знал по рассказам солдат в Оранском гарнизоне. Потому клубы дыма, плывшие вдоль всего состава к небу, ровно как и стук колес, проверявшихся ремонтниками, вкупе с волнами пара, исходившего снизу от каждого вагона, вызывали у Омара неизгладимые чувства, которые крайне трудно описать простыми словами. Достаточно будет сказать, что «Гора» казалась ему чудом инженерной мысли, и даже чудом божьего творения. Люди заходили в вагоны, толкались, кричали, спешили, Альфонс решил смириться со ступором бен Али и отошел в сторону, а бен Али стоял в исступлении, глядя на этого зверя, в котором ему предстояло ехать.
Меж тем в этот момент к Омару подошел Клод и попросил пройти с ним. Омар, казалось, не слышал этого, и Клод дал команду: «Берите». Тотчас подошли два амбала в черных кожаных костюмах, в руках державшие большие дубинки. Они быстро привели Омара в чувства – огрели по спине. От этого он упал, тихо простонав.
– Ну неужели, – с облегчением промолвил Клод, наклонившись над арабом, – теперь-то ты, надеюсь, послушаешь меня и пройдешь, куда тебя пригласили.
Двое огромных мужчин взяли Омара под руки и повели к одному из вагонов. Без оглядок со стороны других артистов и работников не обошлось и на этот раз. Только теперь их взгляды казались полны страха. Слышались перешептывания: «Ведут к Хозяину, видать». Некоторые крестились сами, и не забывали крестить Омара. Альфонс потерял из виду бен Али, когда вернулся на место, где они стояли. Однако Лорнау сразу догадался, кто мог забрать новоприбывшего.
Омара подвели к самому богато украшенному вагону, отделанному золотом и с вензелями «PS» на дверях. У входа в вагон также стояли такие же громадные мужчины, видимо, местная охрана. По крайней мере, так показалось бен Али. Получив разрешение войти, Омара втащили в вагон. Внутри он казался еще больше, чем снаружи. Будто кабинет самого императора, везде отделанный кожей и бархатом, с массивным резным столом у окна, за которым сидел мужчина с седой бородой, в точности копировавшей бороду императора. Омар приметил сходство этого мужчины с Наполеоном III потому, что видел портрет хозяина Франции в кабинете майора Жёва. Седовласый мужчина что-то записывал, не обращая никакого внимания на только что вошедших людей. Подле мужчины стоял Мишель Буайяр и показывал, где необходимо поставить подпись. Старик Буайяр поднял взгляд на Омара и дал рукой команду, чтобы его усадили на стул, стоявший неподалеку. Охранники так и поступили, перед этим надев на Омара небольшие кандалы, как на руки, так и на ноги. Охранники удалились, а из-за двери напротив, располагавшейся вблизи к письменному столу, вошел мужчина, также седой, но уже без бороды, одетый в синий классический костюм, но при этом с черными перчатками на руках. За ним вошли еще двое людей, в униформе, напоминавшей жандармскую. Эти двое встали около Омара, прижав своими руками к стулу его за плечи. Только в этот момент Омар догадался, к кому именно привели. Тут находился их верховный господин и диктатор, по сей день недоступный взорам тех, кто не обладал правом входа в святая святых этого поезда, в самый богатый вагон. За столом сидел Пьер Сеньер, владелец и директор цирка «Парадиз». От осознания того, что в нескольких метрах сидел его новый хозяин, у Омара участилось сердцебиение, дышать стало невероятно трудно, глаза резко заболели, а по телу пробежала жуткая дрожь. Тремор не отпускал его руки, будто что-то вкололи ему перед входом в этот вагон.