И сердце на куски
Шрифт:
Поднявшись на третий этаж, я открыл дверь в небольшую комнату, забронированную мной на все две недели моего присутствия в городе. Ваниль, обняв себя руками, что снова говорило о том, что она боится до дрожи, шагнула вперед.
В комнате ничего особенного. Стеклянный стол, угловой кожаный диван невероятных размеров, плазма на стене, и тот самый интимный полумрак. В оглушающей тишине я слышал ее неровное дыхание и свое громко бьющееся сердце. До недотроги начало доходить куда я ее привел.
Мне нравилось наблюдать, как она нервничает. Может повод был и не очень, но этот румянец на щеках и появившийся
Подойдя к ней со спины, я втянул воздух и провел носом по шее. Едва касаясь. Неуловимо. Но Ваниль почувствовала и вздрогнула. Так напряжена, что не ожидала от меня такого. Я и сам не ожидал. В голове почти трахнул, но наяву даже прикоснуться боялся. И за нее. И за себя.
Но стоило ощутить жар ее кожи, как планку сорвало окончательно. И Ванили тоже. Она резко повернулась ко мне лицом, заглянула в глаза и тихо запричитала прямо в мой рот:
– Клим, пожалуйста, не надо! Я тебя очень прошу. Я просто хочу забрать документы на машину и уйти! Пожалуйста, не делай этого… Клииим… Пожалуйста…
Недотрога явно не знала, что чем категоричнее отказ, тем чернее пелена перед глазами. Я с трудом из ее слов понял, что ей нужна машина. И до конца не осознал, какая и зачем. Но готов был пообещать ей что угодно:
– Поцелуй меня, Ваниль!
– Что? – девчонка немного отстранилась, распахнув удивленно глаза.
– Просто поцелуй… Один твой поцелуй… И любая машина твоя…
– Ты же знаешь, что я не могу, – она растерянно качала головой, при этом схватившись руками за мой пиджак.
– Обещаю, он не узнает…
На что я надеялся, непонятно. Наверное, хотел убедиться в том, что не мне одному сорвало крышу. Что и Ваниль тоже безумно тянет ко мне.
Я пытался найти ответ в ее потемневших глазах. В ее льнущем ко мне теле. Но все было иллюзией.
Ваниль после минутного молчания, глубоко вздохнув, неожиданно, но уверенно отступила назад и холодным, лишенным каких-либо эмоций голосом, отчеканила:
– Извини, но я замужняя фрау…
Я растерялся. Такую Ваниль я не знал, поэтому не смог сдержать усмешку, и склонив голову, принялся рассматривать ее более детально. На что недотрога равнодушно пожала плечами.
– Какая машина?
– Которую ты мне подарил.
Шестеренки в моей голове закрутились, и я вспомнил, что так и не переоформил машину на Яну. Да и из-за бугра это было сделать проблематично. Правда Ванек знал, где запасные ключи от квартиры и обещал сам все сделать. Ваниль должна была стать единственной и полноправной владелицей подаренного джипа. Но судя по словам Яны, она не в курсе событий. Значит, договор либо не оформлен, либо пройдоха Смоленцев провернул сделку в свою пользу. С него станется.
Говорить недотроге об этом не стоило. По словам Ванька у них была любовь и идиллия несмотря на то, что он уже более полугода чуть краше, чем овощ. Да и по изможденному виду Ванили не скажешь, что она порхала от счастья. Но это не мое дело.
– Я позвоню тебе завтра. Договоримся о встрече…
– Нет, – громко перебила меня недотрога. – Сегодня. Сейчас. Думаю, одной встречи достаточно, чтобы передать мне машину.
Ваниль была настроена воинственно. И даже мой прищуренный взгляд
не испугал ее. Она все же сумела собраться и спрятать свой страх за довольно крепкую, почти непробиваемую броню.– Хорошо. Поехали ко мне домой…
Ваниль изумленно вскинула брови.
– За документами, конечно! А ты что подумала, замужняя фрау?
Ваниль в ответ лишь фыркнула и соглашаясь на мои условия, направилась к выходу. А я ни хрена не понимал зачем я тащил ее к себе домой и что собирался говорить, если документы на машину не найдутся.
Посадив Ваниль в машину, я выкроил минуту и позвонил отцовскому начальнику охраны, чтобы он пробил на кого оформлена машина сейчас. Пока ехали, Григорьевич отписался о том, что она все еще моя.
Я с облегчением выдохнул. Не хватало, чтобы Смоленцев натворил дел, а мне пришлось бы разгребать за ним. Оставалось только выяснить, где документы на машину.
Яна сидела смирно, сложив на бедрах руки в замок. Она даже не взглянула на меня, когда я сел и завел машину. А я едва удерживал шею на месте. Хотелось посмотреть на нее, изучить каждую черточку, и зацеловать. Стереть усталость с ее лица. Мне казалось, что если она улыбнется, то вокруг все заиграет яркими красками. Но Ваниль не то, чтобы улыбнуться, она вообще застыла, словно изваяние.
Чем дольше мы находилось в замкнутом пространстве, там жарче становилось в машине. Ваниль даже расстегнула ворот тонкой старенькой куртки. А я приоткрыл окно не в силах терпеть нехватку кислорода и напряжение в штанах.
Как только машина остановилась, мы оба выскочили из машины, как ужаленные. Радовало, что не я один находился на взводе. Но все еще держал себя в руках. Даже в лифте, где расстояние между нами было таким минимальным, мне удалось не распустить руки. И то только, потому что Ваниль стыдливо опустила глаза и так и не посмела взглянуть на меня за всю поездку.
В квартиру она входила осторожно, опасливо оглядываясь по сторонам, словно выискивая кого-то.
– Я живу один и здесь точно никого нет.
Взглянув на меня, недотрога поняла, что я поймал ее с поличным. Она скорчила улыбку, которая не коснулась ее глаз, а мне стало смешно. Она и вправду изменилась и, кажется, эти изменения мне нравятся. Ну, по крайней мере, Ваниль-шутница или Ваниль – язва меня совсем не отталкивает. Скорее, еще сильнее притягивает.
Я сразу ушел в комнату и чуть не захлопал в ладоши от радости. Все документы на гелик лежали на месте. Слава Богу, Ванек не добрался до них.
– Я пока составлю договор на ноутбуке, а ты располагайся, чувствуй себя как дома. На кухне можно сделать кофе. Я, если что, не откажусь.
Ваниль молча развернулась и пошла на кухню. А спустя какое-то время принесла мне чашку с ароматным дымящимся напитком. Я был удивлен. Не привык, чтобы девчонки мне кофе носили.
Яна села рядом на большой диван, подтянув под себя ноги и обхватив ладонями большую чашку, принялась осторожно потягивать горячий кофе. Несколько непослушных прядей волос выбились из прически и игриво лежали на ее плечах. Под глазами залегли тени, и было не сложно догадаться, что недотрога устала. В груди что-то защемило, и я с трудом удержался от того, чтобы мухой слетать в комнату и принести ей подушку и одеяло.