И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!

Входная дверь была распахнута настежь, из неё лился коридорный свет, и раздавалась приглушенная музыка на весь безлюдный двор. Стены дома вибрировали от басов.

Прежде чем войти, Иван решил, что не лишним будет для начала немного подышать свежим воздухом и успокоиться, дабы не ворваться на этот «утренник», как волк — в избу с козлятами, и не «слопать» там всех «карапузиков». Идея с «тусой» ему не нравилась априори, поэтому ни о какой лояльности и снисхождении речь, разумеется, не шла. Даже если они сейчас там сидят, пьют чай и читают Набокова вслух, он найдёт к чему придраться. Всенепременно.

Подойдя к вольеру, Беспалов увидел, как верхом на разлёгшемся Тайсоне свернулась калачиком спящая Дрю.

— Внезапно, — улыбнулся Иван.

Пёс поднял голову и даже не шевельнул хвостом. Это всегда являлось верным признаком его сытости, но сейчас выглядело так, будто огромный зверь боится потревожить свою маленькую подружку.

— Жентельмен хренов, — умилился хозяин и, развернувшись, направился в дом.

От милой картинки симбиоза злейших врагов полегчало, а от «Нимесила» успела пройти голова.

Переступив порог, Беспалов заметил мелькнувшую в дверях фигурку и распущенные волосы не то Марго, не то Арины — на этот раз действительно не отличил. Девушка скрылась в доме, дверь за ней захлопнулась, музыка опять стала потише.

А в коридоре остался стоять какой-то «гопник». И что сразу не понравилось Ивану, на школьника этот «кент» ни как не тянул — был крупнее, выше, взрослее.

«А это что ещё за… акселерат», — поднялось небольшое негодование.

Глядя на вошедшего панибратским, глупым взглядом, «переросток» вставил в рот сигарету.

— Привет, — подмигнул Беспалову как своему и прикурил от зажигалки. — Проходи, не стесняйся, — выпустил богатую струю дыма в белый потолок.

Ваня почуял вкус крови — ему понравилось.

Не боксировал и не занимался в зале он довольно давно — отвлёк приезд Евы — поэтому привыкшие к работе и усилиям мышцы уже ныли от желания сбросить излишки накопившейся энергии. Размяться самим и размять кого-нибудь другого.

В мгновение ока Иван оказался перед курильщиком, а его рука — у того на горле.

— Чёй? — выдавил он из себя вопрос, думая о девушке, которая только что скрылась за дверью.

Гопник чуть закашлялся от неожиданности, но тут же высокомерно скривил рот и уверенным движением свободной руки схватил Беспалова за запястье. Рывком попытался убрать захват со своего горла, и когда кисть на его кадыке сжалась уже с силой почти не совместимой с жизнью, а вместе с ней в сторону потянулась его собственная шея, в глазах гостя проявилось некое подобие осознания. Дошло.

— Мне повторить вопрос? — тряхнул его как куклу Беспалов.

— Что значит «чей»? — злой и пристыженный от своей беспомощности выплёвывал слова гопник, всё ещё не выпуская из руки сигарету. — Папы с мамой.

Иван облизал губы.

— Это я уже понял. А ещё — раб божий. Но я не об этом. Чей: Марго или Арины? — Опекуну почему-то очень важно было знать, какое отношение «это нечто» имеет к его девчатам.

При упоминании сестричек, гость немного так расслабился и, ухмыляясь, как самый отрицательный герой самого наивного приключенческого фильма, произнёс:

— А мне какая нах разница. Они ж одинаковые.

Иван чуть отстранился — такого «подарка судьбы» не ожидал даже он. Это предвосхищало все желания и чаяния. Как полностью довольный жизнью, Беспалов расплылся в ещё более нехорошей улыбке:

— Чува-а-ак, родной ты мо-о-ой, — похлопал незадачливого курильщика по щеке, — как же мне тебя не хватало.

Хрясь!

В этот удар Ваня вложился от души. От хорошего прямого в печень «гопник» выронил сигарету и застыл в немом крике с открытым ртом.

Чпок!

Это уже был боковой хук справа в шею. Голова гостя безвольно запрокинулась, клацнули зубы, прямые каштановые волосы взметнулись вверх и тут же опали. «Чувак» сделал пару взмахов руками, отлетел назад и, сильно ударившись затылком о стену, сполз по ней на пол. Приземлившись окончательно, он попытался отдышаться, грязно матерясь и зло сверкая расфокусированным взглядом. Но подняться не пытался — судя по всему, у него резко и очень сильно потемнело в глазах.

Беспалов подобрал окурок, рассыпавшийся искрами по коридору, и, пройдя в туалет, выкинул в унитаз. Смыл и, под шум воды и музыки, переступая через вытянувшиеся ноги гостя, направился дальше.

Стряхивая и расслабляя правую ударную руку и потирая костяшки, он отворил дверь в холл.

Понимал в происходящем Иван мало, только лишь чувствовал, что не может иначе. В нём разбудили зверя. Всё. Теперь держитесь все, кто не пристёгнут, и да хранит вас Зубная фея.

Иван и раньше чувствовал, что не зря, ох, не зря превратился в собственника. Он знал! Он так и знал, что годных отношений с парнями сестричкам пока не видать, а опасных и уничижительных он допустить просто не может. Его задача оградить, заслонить, отогнать от них всех этих…

«Т-т-твою мать! Да, твою ж мать!» — оказавшись в холле, задохнулся как от удара в солнечное сплетение Иван.

Там безбожно орали «One Direction», пахло сырой, нарезной едой и пивом. В помещении царил довольно интимный полумрак, подсветка была включена только от настенных светильников. Двое парней стояли возле кухонной колонны и что-то рассматривали друг у друга в телефонах. На кухне хлопотали три незнакомые девчонки.

На диване сидела Арина (это уже точно была она), а её за шею притянуло к себе какое-то белобрысое чмо — Иван решил наградить эпитетами сосунка позже — и целовало девушку в губы. Оно присасывалось и буквально выедало её ротик своим. Девчушка, кстати, на поцелуй не отвечала явно. Она прижала к груди кулачки, как бы устанавливая преграду между телами, и только лишь не отталкивала.

У Вани появилось такое чувство, будто вот он нашел свой дом после сорока лет скитания по пустыне, как Моисей. Мытарства дали понять, насколько он любит свой очаг, как он ему дорог и сладок, но по возвращении оказалось, что его родовое гнездо разорили и разрушили варвары.

Мир взорвался уже во второй раз.

«Позже. Я назову его позже».

В один длинный тягучий прыжок Беспалов преодолел пространство до дивана и схватил за шиворот начинающего любовника. Отлепил его от девчушки, как пиявку и рванул на себя.