И такая судьба

— Государь, — вкрадчиво сказал пьяненький оратор, — война на носу, а воевать некому. Ежели рекрутов брать, то когда они станут солдатами. А тут какие вояки будут, кровь с молоком, секи не хочу!

— Не, этого мало, — упорно сопротивлялся не менее пьяненький царь, — а ежели они у тебя опять начнут бунтовать. Вот ведь будет докука — с одной стороны враги внешние — шведы, с другой стороны враги внутренние — казаки. Думал, князь? Тебя ведь первым вздернут, казачий защитник!

Думал, как не думал, своей ведь шеей рискую. Опять заговорил, понемногу уговаривая монарха:

— Государь, а что мы будем иметь иначе? Ведь гвардию придется оставить, а то и половину армии. И с чем ты будешь воевать? Брат твой Каролус померанцев в бой бросит, а ты шишами станешь отбираться!

Петр промолчал, лишь досадливо махнул рукой. Мол, сам понимаю, но ведь и я не Господь Бог, солдат из земли не достигаю.

Уже хорошо, ломается царь. Осталось только додавить сильным доводом, а лучше сразу двумя и не стандартными, а сильными:

— Государь, на каторгу пошли не самые кровожадные и злобные. Сааме вожаки и палачи, виновные в убийствах, сами уже погибли в боях. А этих я знаю так хорошо, что готов дать за ним кровную присягу. Позволь мне, мин херц, купить их и они станут моими людьми, а я стану присягать за них, как своих крепостных!

Попаданец см чувствовал, что сказал сильно, а уж самодержавец, которого баловали в это время очень даже не часто, просто замолчал, очарованный. Эта победа! Гм, если казаки не зарежут.

С царем Петром Алексеевичем они еще много говорили, выпивая и закусывая. И если царь не воспринял крепость водки, то попаданец просто устал и обрадовался небольшой победе. В общем, в конечном итоге оба были растащены слугами по кроватям совсем никакие.

Утром он проснулся с неприятной мыслью. Вот почему так жизнь неодинакова. Причем твоя — обязательно плохая, а у собутыльника хорошая? Вот Петр Алексеевич — Самодержец Всероссийский и жена его Марта Скавронская — слово против не скажет. А он — гм, лишь князь Хилков… нет, пример не хорош, Хилковы — не Романовы, но ничуть не хуже.

А жена его Дарья Хилкова, прелестница и красавица, хоть и капризна, но ничуть не хуже. О-о-о, попаданец Дмитрий твердо знал, что и Марта умеет нервы вить у Петра только так, и Дарья ей в пример не лучше. Женщина- женщине не сравнится!

Похмелье, что ли, с утра, вот и ипохондрия. Или ждет не дождется, когда дражайшая супруга проснется и начнет пилить? Так она в любом случае будет испытывать нервы. Беременна же! И что тут нервничать?

Дождался, когда осенний промозглый день как бы нехотя посветлеет, вышел из дома, умылся холодной водой с льдинкой, бр-р. Но голове и душе стало легче. Между прочим, царю Петру Алексеевичу сейчас ничуть не легче, тоже страдает от похмелья и перебирает свои монаршие заботы. А их у него воз и маленькая тележка, нечего тут князю сравнивать. Думай лучше о поездке к казакам. Дело, в общем-то, хлопотное, но Дмитрий прочно понимал, что их он уговорит. И не потому, что он такой умный и говорливый, а казакам просто деваться некуда.

Зашел обратно в дом, прошел к семейной кровати. Нет, не спать обратно, какой сон, если день на дворе. Надо жену Дарьюшку поздравить с новым днем, пусть встает. Мало ли что беременна, а она княгиня Хилкова, хозяйка большого княжеского двора. Неча ленится, идет XVIII век!

Дарья, как и представлял Дмитрий, уже не спала. Она вообще вскакивала, как только муж поднимался с постели. И пусть в отличие от простых крестьянок и горожанок она сама не готовит завтрак, а положено! Сейчас, по беременности, она позволила себе облегчение, не поднималась к столу. но все равно упрямо просыпалась.

Дмитрий позволил себе легкий поцелуй в щечку, на что Даша демонстративно поморщилась,но ничего не сказала, даже удивительно. Взрослеет, что ли? Впрочем, один вопрос она все же задала, из таких не ответных (сам муж и научил).

— Скажи, милый, — лукаво улыбаясь, — спросила она, кто кого вчера перепил ненароком?

Натакой простодушный вопрос честно ответить было нельзя. А если вообще не подставлять, вдруг царь поймет, что ты с ним лукавишь, его отец Алексей Михайлович Тишайший, несмотря на такое прозвище, и за меньшее казнил. Так что лучше надо промолчать, береженого Бог бережет, а не береженого с дыбы благословляет.

Так что он благоразумно не ответил, зато еще раз поцеловал, стремясь подольше дышать на Дашу. А там такой похмельный амбре, как женушка не врезала в лицо, пожалела, видимо. Это ведь некоторые легкомысленные мужчины, далекие от реалий жизни, говорят о нежной пощечине. А если смотреть в корень, например, в кулак Даши, то это уже не пощечина и никак не нежная, а настоящий хук слева. Пропустил и лежишь в нокдауне, а то и в нокауте, тешишь себя в бестолковой надежде, что супруга тебя так любит или хотя бы немного пугается, что бить больше не будет. Наивный!

Подождал немного, глядя честными глазами на жену, будет она бить или не будет. А Даша этот взгляд интерпретировала по своему, чисто по-бабьему, даже одеяло откинула. Мол, смотри, что хочешь, ты ж законный Богом данный супруг, тебе все можно, а не только смотреть.

Что же, будем иметь в виду. А пока он страстно поцеловал ее в руку, да так, что она задрожала и жалобно посмотрела на мужа. Нет-нет, дорогая, ты же беременная на каком-то месяце. Лучше ответь-ка на такой вопрос — царь, скорее всего, уже сегодня поплывет на пароходе обратно в Санкт-Петербург. Не хочешь с ним, рожать будешь дома.

— Нет уж, — мстительно ответила злюка Даша, очень, правда, миленькая, — сам сюда меня затащил, сам будешь и принимать роды. Как тебе это, очень здорово, так ведь?

Дмитрий опять не ответил. Сегодня жена в ударе, вопрос на вопросе, все сложнее и труднее, хоть изображай из себя глупого глухонемого. Этого он, конечно, делать не стал, только пожал руку благоверной. Дескать, все понимаю, милая, я всегда мысленно с тобой. Потом вербально добавил:

— Мне надо идти, дорогая моя супруга, сегодня очень много дел. Необходимо отправить государя на отправлении в столице, потом съездить на лесоразработки к казакам. Ну и повседневные заботы на руднике тоже никуда не делись. А ты лежи, дорогая, набирайся сил!

Даша промолчала, держа слова про запас. Лишь иронично улыбнулась на прощание. Мол, а как же, наберу, второй ребенок не первый, все смогу! Ну а Дмитрий поспешил к царю. Наверное, он уже встал и нехорошо, когда хозяин пропустит подъем влиятельнейшего гостя.

Петр действительно уже встал и даже умудрился похмелится стаканчиком крепкой водки. Второй он благоразумно пить не стал, это уже пьянка. Вместо этого подкрепился жареной свининой с картофелем. Пища богов, чтобы не говорили некоторые. Запивал все это холодной водой вместо непотребной водки. Небесный Господь, наверное, это зачтет в будущей жизни.

Самодержец, кстати, Дмитрию тоже предложил выпить, но как-то неохотно и только один раз. А после решительного отказа хозяина совсем убрал ее со стола, чем четко обозначил свое намерение работать. или, с учетом, что сам он вскоре уедет, напряженный труд подчиненных. Чем попаданец только согласился. Есть время пить, а есть время работать и нечего тут перемешивать.

Но поели они знатно. Оба были картофелееды, при чем житель XXI века был даже более опытный и стойкий, знающий, как и с кем можно кушать сей овощ. И потому, хоть помидорный салат здесь еще отсутствовал, но зато была традиционная капуста. И хозяин уже сам приказал дополнительно сервировать капустным салатом и квашеной капустой. Очень вкусно, а рассол к тому же полезен с похмелья.