И тысячу лет спустя. Ладожская княжна

— Они обе.

— Обе?

— Я не знаю, кто это из них. Будто… они обе… обе… Господи!

Тогда Ирина скрылась в уборной, откуда продолжились звуки рвотных позывов.

Глава 2 Кулинарная лавка

Марк спустился в гостиную только на следующий день ближе к обеду. Евгений улетел утренним рейсом в Дублин, на восточное побережье Ирландии. Ирина, увидев осунувшееся и помятое лицо следователя, соскочила с дивана, где читала журнал, и схватилась за сердце. Она и сама не спала всю ночь и провела ее в гостиной на диване, уткнувшись носом в стакан с виски.

— Вам плохо? — протянула она, подходя ближе к Марку, который застыл в проеме дверей и оглядывал его со всех сторон. — У вас синяки под глазами! Вы пропустили завтрак.

— Я читал всю ночь, — только и ответил Марк, обогнул Ирину и уселся на диван, массируя виски.

— Дневник Мирославы?

— Ее роман, — цокнул Марк и начал тереть лоб. — Пытался найти хоть что-то, чтобы перестать считать себя сумасшедшим.

— Я заварю чай. Расскажите мне, что довело вас до такого состояния, — Ирина тут же исчезла, а спустя пару минут вернулась с деревянным подносом в руках.

Ее поведение с тех пор, как она увидела фотографию трупа, изменилось. Будто толстокожая Ирина оттаяла, сняла с себя броню и вдруг стала горюющей матерью.

И Марк рассказал. Рассказал ничего не утаивая, и сам тому удивился. Марк был так запутан и так подавлен, что у него не осталось сил на то, чтобы держать в себе мысли и догадки, которые, впрочем, теперь казались ему безосновательными. Где-то в подсознании он надеялся, что если начнет говорить, быть может, кто-то, хоть кто-то заметит в этой истории нечто новое и спасет его из страшного, затягивающего болота, в котором он увяз. Следователь впервые ощутил отчаяние на собственной шкуре. До сих пор он раскрывал дела так легко, как легко щелкают орехи. Никто не слышал и лишнего слова о том, как он те дела раскрывал или вел. Но теперь все было иначе.

— Как это возможно, чтобы между Анной и Мирославой было так много сходств? — Марк задал риторический вопрос.

— Боюсь, вы были правы. В том, что они… что она ее мать. Думаю, вы были правы. Когда я увидела ту фотографию вчера… я… будто смотрела на двух женщин одновременно. В том лице… было что-то и от моей дочери… что-то и от Анны… Но этот шрам… Шрам был только у Анны.

— Не только у нее. Он был еще и у Марны.

— Марны? Кто это?

Марк посмотрел на Ирину грустно.

— Вы никогда не читали книгу своей дочери, верно?.. Это… Все это сводит меня с ума.

— Вы знаете, — голос ее вдруг изменился, будто Ирина собралась рассказать нечто интимное, нечто сокровенное и постыдное, чтобы поддержать Марка. — Моя дочь пропала. Быть может, она уже давно мертва. Быть может, это и есть ее труп на том столе. А я… как бы я ни пыталась заставить себя горевать, я не могу. Все, что я чувствую, — это вину за то, что я ничего не чувствую. И потому горюю. Я не должна была брать эту девочку к себе. Я не должна была. Но я поступила как сука. Я взяла эту малышку, подкинутую на наш порог, лишь из эгоистичных целей — сохранить брак с моим мужем, что ставит мне рога с самого нашего знакомства. К тому же, он был просто ужасным отцом, отчимом ли. Каждый раз, когда он поднимал на маленькую Мирославу руку, я находила причины оправдать его.

Марк вдруг повернулся к ней всем телом, оперевшись локтями о колени.

— И потому, — продолжила она, теребя пакетик чая, — мне так хочется вам помочь. Представьте, каково женщине осознавать, что какой-то следователь обеспокоен делом больше, чем мать — ее собственным ребенком? Нет, я… конечно, любила ее… и люблю. Но я не убита горем. После того как она уехала в Петербург, мы не общались. Я не знала, что она вышла замуж. Я не знала, что она была беременна. И потому, Марк… позвольте мне помочь вам, чтобы хоть как-то умалить эти муки совести внутри меня. Вы можете оставаться в доме столько, сколько угодно, пока ваша виза действительна. За деньги тоже не волнуйтесь… Я сегодня же выпишу вам чек. Я представляю, какие копейки эти негодяи платят вам за такой тяжкий труд. Только найдите ее. Живой или… Найдите того, кто это сделал с ней, — она отвернулась от Марка и замолчала.

— Я найду, — тихо ответил Марк, испытывая благодарность за ее исповедь. — Я не знаю как… но я найду. Я знаю, что я совсем близко. Как к разгадке, так и к собственному безумию. Но я готов потерять свой рассудок. Ради Мирославы. Я готов.

— Так что же происходит с книгой? Вы можете объяснить еще раз?

— Да, — собираясь с мыслями, с усилием выдохнул Марк. — До того как Мирослава пропала, она написала роман. Самый обычный и даже скучный роман. Никакой фантастики. Только сухие исторические факты, приправленные любовными муками. Об ирландце по имени Райан и о девушке по имени Марна…

— Ах… те самые истории, что ей рассказывала нянечка…

— Верно.

— Так… Продолжайте, — Ирина отвела взгляд в сторону, пытаясь сосредоточиться, чтобы затем попробовать хоть чем-то помочь оперу.

— Но после ее исчезновения текст в книге начал меняться… Сначала я думал, что это был человек. Некто, кто издевался надо мной. Он будто поместил Мирославу в ее собственную книгу! Но затем… я собственными глазами увидел, как текст менялся сам. Прямо в напечатанной книге.

— Как это?..

— Марну, ее главную героиню, будто подменили… Она стала говорить на другом языке… вести себя так, как не подобает девушке из девятого века… А совсем недавно… она призналась, что пришла туда из будущего, пришла из воды… на последних страницах она получила шрам. Точно такой же как у Анны МакДауэлл.

— Нет. Я имею ввиду… как это текст менялся сам?

— Вы не верите мне?

— Марк, я…

— Да, я знаю, — Аристов запустил руки в свои волосы. — Я знаю. А теперь и показать вам не могу, потому как книга окончена.

Ирина некоторое время молчала. Она верила в то, что у опера случился нервный срыв, и понимала это, и потому не хотела продолжать разговор в том же русле.

— Если Анна и есть биологическая мать Мирославы и Марины… то кто же погиб в пожаре?

— Что если только ее отец? — предположил Марк. — Марина говорила о том, что ее отец пропал или погиб еще до ее рождения… Допустим, Анна притворялась мертвой, а затем пришла в ваш дом со второй дочерью?

— Это имеет смысл, — Ирина медленно кивнула головой. — И если Анна теперь мертва, вы должны найти Марину, чтобы узнать всю правду до конца.

— И вот мы снова здесь… откуда начали.

— Значит, вам пора отправиться в кулинарию. Марта! Марта! Собирайся, пожалуйста!

Больше они не говорили. Они зашли в тупик и так и молчали, попивая уже остывший чай. Марта, будто позабыв о больных и отекших ногах, тут же побежала в подсобку, чтобы снять фартук и накинуть платок. Она помогала следствию! Осанка ее тут же выпрямилась, веки приподнялись, а глаза шаловливо заблестели.

Но на улице Марк так быстро бежал вперед, что Марта едва поспевала за ним, давая вслед указания и направляя.