И тысячу лет спустя. Ладожская княжна

— Но ведь она работала! — голос Марка стал громче и жестче.

— Да, — вздохнула Марта. — Я и сама видела ее здесь пару раз. И Линда дружила с Мариной и Мирославой: их Анна часто брала сюда с собой. Это точно.

— Значит, очередное выдуманное имя… — едко ухмыльнулся Марк и поднял брови, удивляясь, что за человек была эта Анна МакДауэлл.

Его догадка оказалась верной, и Аристов уже не был этому удивлен. Но когда Линда сказала, что Анну звали вовсе не Анной, а Марной, Марку показалось, что он вот-вот потеряет рассудок. Он то смеялся, то нервно стучал пальцами по столу, то вздыхал, то тер виски и просил Линду повторить имя вновь и вновь. То самое имя. Страшное имя. Марна.

Марна. Имя, которому место было только в книге, вышло из книги. Оно было здесь. В этой кулинарии. На губах Линды. В ушах Марка.

Не меньше была удивлена и сама Марта. Как же так могло выйти, что в доме Ковалевых Анна была Анной, а в кулинарии неподалеку — Марной? И какое из имен было верным? А какое — выдуманным?

— Я не знаю, Марта, — грустно качала головой Линда. — Как бабушка сказала, мы не нанимали ее официально, и потому не просили документов.

— Как можно было нанять неизвестную женщину без документов со шрамом на пол-лица?! — выругался Марк, хлопнул ладонью по столу, а затем откинулся на спинку стула. — Это какая-то чепуха!

— По дружбе, — обиженно объяснилась Линда. — На самом деле с этой Марной связана одна очень забавная история, о которой я знаю от бабушки и дедушки. Она однажды украла здесь шоколадный торт, а ее подруга привела ее извиняться. Так Марна и осталась нам помогать. Скажем так, на исправительные работы. Вот ее подругу как раз звали Анной. Может, вы что-то спутали?

Марта перевела. Марк побледнел и не знал, что ответить, какой следующий вопрос задать. Линда и представить не могла, какой страшной была история, которую она рассказывала столь легко и непринужденно.

— Анна?.. — хрипло выдавил из себя Марк и покашлял.

Заботливая Линда принесла ему стакан холодной воды.

— Про Анну я много не расскажу, потому что не знаю. Была… женой Дугласа, местного столяра. Если вы ту самую пару ищете? — девушка пожала плечами. — Марна работала здесь, но про нее я знаю только ту же самую историю про украденный шоколадный торт, которую и так все знают. Эта история уже стала местной легендой. Как и пожар, в котором погибли Анна и Дуглас.

Пока Марк ждал перевода Марты, он продолжал изучать маковку на губах Линды. Наконец, она их облизнула. Черная точка исчезла, оставив Марка в одиночестве. Тогда ему пришлось вернуться к самым страшным мыслям, которые, будто червячки, залезли в его голову и грызли ее изнутри, оставляя только черную зияющую пустоту.

Когда Марта перевела следователю последние слова Линды, он встал из-за столика и принялся ходить по узкому проходу лавки не то кругами, не то зигзагами. Марта и Линда смотрели на него молча. Им самим было не по себе. Аристов не мог собраться с мыслями. Рациональная часть его разума просто отключилась. Он вдруг закрыл лицо рукой и громко рассмеялся.

— Что это с ним? — шепнула Линда.

— Слишком странное и запутанное дело, видимо, — пожала плечами Марта.

Немного погодя Марк вернулся за стол, жадно выпил воду, полностью осушив стакан, и попросил у Линды еще.

— Что не так, господин… Марк? — побеспокоилась Марта.

— Пожалуйста, ни о чем меня не спрашивайте сейчас, — снова нервно рассмеялся Марк и застонал, взъерошив волосы. — Я пытаюсь переварить.

Теперь Линда, вернувшись с водой, сидела в ожидании, когда Марк и Марта закончат разговор. Правда, в отличие от следователя, она не была смущена. Наоборот, ей было очень любопытно услышать русскую речь, и она даже пыталась отгадать некоторые слова.

Марк вспомнил о блокноте, что лежал у него в кармане. Ручки не оказалось. Тогда он повернулся к Линде и соединенными пальцами нарисовал в воздухе волну, изображая, будто что-то пишет. Через полминуты девушка вернулась с карандашом.

— Забегали совсем девчонку, — неловко улыбнулась Марта.

— Так, я больше не соображаю. Лучше записать, — он проговорил мысли вслух, делая заметки неразборчивым почерком. — Анна и Дуглас, говорите?

— Д-да… — повторила Линда и уставилась на Марту, будто ища объяснений. — А что не так?

Марта перевела.

— Пусть просто рассказывает все, что знает! — вскрикнул Марк, и обе женщины опешили.

— Пожалуйста, не нужно так кричать… Стыдно же! — шепотом приструнила его Марта и сама удивилась своей смелости. — Бедная девушка и так помогает нам по доброте душевной!

— Извините, — промямлил Марк, а затем перевел свой безумный взгляд на Линду. — I’m sorry, Linda.

Линда только улыбнулась, кивнула и продолжила рассказ.

— Анна и Дуглас жили неподалеку, на соседней улице. Дуглас и мой дед дружили. У меня дома до сих пор стоит деревянная лошадка, которую дедушка Майкл заказал у столяра Дугласа по случаю моего рождения! Затем случился пожар. Из-за гаража, в котором работал Дуглас. Что-то там замкнуло — и огонь перекинулся на дом. Погибли все, кто был внутри. Дуглас, Анна и их новорожденная дочь. Это все, что я знаю, потому что об этом многие говорили и говорят до сих пор. Такое редко случается в нашем районе. Да-а-а… вообще никогда, кажется.

И Марка осенило. Он снова встал и принялся ходить зигзагами.

— Дочь! Она не погибла! Ее украла Анна! Марна ли! Значит… значит… Она украла девочку у собственных родителей… и потом подкинула на порог Ковалевых? А Марина откуда? Господи… дай мне сил…

— Что он там говорит? — шепотом спросила Линда у Марты. — Парень будто сошел с ума.

— Я и сама не понимаю, Линда… — покачала головой горничная. — Я сама ничего не понимаю… Линда, а ты помнишь Марину? А Мирославу? — Марта решила перевести разговор немного в иное русло, пока Марк был занят своими умозаключениями.

— Смутно, — молодая хозяйка кулинарии покачала головой. — Мне же года три-четыре было, когда я стала приходить сюда к Нине и Майклу. Миро… Мирос… — она запнулась, пытаясь правильно выговорить имя, — Миру и Марину всегда легко было отличить. Они как те две сестры-близняшки из диснеевских мультиков, когда одна попадает в мир богатых, а другая — в мир бедных. Мира всегда была нарядно одета, носила платья и банты. Марину одевали как мальчишку, и она всегда была грязна, растрепана и запугана, и потому мне не особо разрешали с ней дружить и говорить. Дети в округе ее тоже не любили, называли вшивой, помойной девчонкой и толкали в лужи при любом удобном случае.

Услышав имя Марины, Марк тут же остановился, вернулся к столу и попросил перевести слова Линды. Его сердце сжалось, и он вдруг понял, что злится. Злится на Анну МакДауэлл (или кем она там была) за детство его Марины, его бедной запуганной Марины. Он также вспомнил слова Марины о матери, произнесенные ею в минуту отчаяния перед их второй близостью. Марина боялась ее. Марина нуждалась в материнской любви, которую так и не получила. Марку вдруг стало досадно, что Анны МакДауэлл больше нет, что он не сможет посмотреть ей в глаза, взяв Марину за руку, защитив и укрыв ее в своих объятиях. Следователь вдруг ощутил такой непривычный ему стыд за то, что отвергал Марину и не видел, как отчаянно она в нем нуждалась.