И в аду есть герои

Молодой бродяга не хотел покидать фабрику, не желал расставаться с теплой камерой и бесплатной едой, не хотел возвращаться на вокзалы и помойки. Он очень хотел договориться, хотел объяснить, что не виноват в случившемся, что…

Когда пуля, выпущенная перепуганным охранником, пробила его голову, на лице Витька застыло выражение безмерного удивления.

Остались позади крики и выстрелы, испуганные лица и удивленно вытаращенные глаза, и, самое главное, остались позади трупы.

Сколько?

Хомяк не помнил точно. Возможно, четверо, а скорее всего – шестеро. Насчет четверых он был уверен: трое погибли, когда в комнате взорвался огненный шар, а последнего, того, что хотел прыгнуть в окно, прикончил Васильевич. Пустил в него молнию из глаз. Но это произошло в самом начале побега, когда они только вырвались из камеры и искали выход на улицу. Дальше все было как в тумане: стрельба, вопли ярости, вопли боли и плотный автоматный огонь, который заставил беглецов разделиться.

Хомяк осторожно приподнялся с земли и огляделся. Никого.

«Молния из глаз! Ха! Скажи кто-нибудь об этом неделю назад – ни за что бы не поверил. А теперь – само собой разумеющееся! Молния из глаз? Ерунда! Огненный шар гораздо лучше! Мощнее! Сразу можно двоих-троих завалить».

Как получались эти молнии и шары, Хомяк не знал, но началось все с Васильевича, точнее, с того самого момента, как он вчера вечером сотворил самый первый, маленький огненный шарик, а его глаза заплыли тяжелым золотом. Сначала они испугались, хотели даже вызвать охрану, но передумали. Вдруг чего не так – убьют ведь сразу. Тем более что старик чувствовал себя отлично, а к утру его глаза вернулись в обычное состояние.

После утреннего укола вялость, которую испытал ранее Васильевич, овладела Витьком, а чуть позже и самим Хомяком. К счастью, сегодня не было предусмотрено никаких тестов, и им удалось спокойно дотянуть до следующего укола. Вечером над заключенными тоже не стали издеваться – сразу дали «стим», а не метадон или героин, после которых организм начинало выворачивать наизнанку. Вкололи от души, прямо в камере, и ушли, не обратив внимания на то, как почти сразу же, в течение одной-двух минут, после приема «стима» изменились глаза подопытных. Как под напором золота исчезали белки и зрачки.

Хомяк криво ухмыльнулся:

«Наблюдатели хреновы. То каждый чих записывали, а тут…»

Послышался шум мотора. Беглец приподнялся и сразу же нырнул обратно: по пустырю медленно ехал джип с включенными фарами.

«Они? Они, больше некому».

Встречаться с преследователями сейчас Хомяку было не с руки. Несмотря на то что он не мог видеть цвет своих глаз, беглец чувствовал, что почти исчерпал запас энергии, полученный благодаря инъекции «стима», а той силы, которая у него осталась, хватит разве что на самый маленький огненный шарик.

«Мне нужен «стим»! – Следующая мысль вызвала у него холодный пот: – А где я его теперь возьму?»

Но думать об этом не хотелось. Тем более сейчас. Джип остановился метрах в тридцати от беглеца, и преследователи осматривали пустырь при помощи небольшого прожектора.

– Да он наверняка уже свалил отсюда! – подал голос один из охранников.

– Не пыхти, – ответил ему красивый баритон. – Ребята все обложили и говорят: точно не уходил.

«Это обо мне, – понял Хомяк. – Сейчас они меня найдут».

Что будет дальше, беглец мог себе представить очень отчетливо.

«Скольких охранников мы завалили? Четверых? Шестерых? Хватило бы и одного. Хорошо еще, если просто пристрелят, без издевательств».

Хомяк осторожно попятился назад, и его ладонь нащупала рифленую металлическую поверхность.

«Люк! Канализационный люк!»

Не веря своему счастью, беглец просунул в отверстие чугунного диска указательный палец. Никогда раньше он не смог бы даже предположить, что сумеет открыть люк вот так, как пивную банку, но сила, все еще остающаяся в организме, позволила ему сделать невозможное. Крышка люка, удерживаемая одним-единственным пальцем, медленно приподнялась.

– Я говорю…

– Заткнись! – осадил напарника баритон.

– Что случилось?

– Вроде скрежет какой-то?

Хомяк откинул в сторону тяжеленную крышку в ту самую секунду, как в него уперся луч прожектора.

– Вон он!

Беглец отчаянно бросился в спасительную тьму открывшегося лаза, но прежде, чем ему удалось скрыться под землей, тело Хомяка прошила автоматная очередь.

* * *

Село Мусаево

Алтай, 1 августа, среда, 04.40 (время местное)

Четырехрукий аккуратно наполнил граненые, толстого стекла стаканы прозрачным медицинским спиртом, взял со стола маленькую склянку и добавил в каждый по три капли находящегося в ней густого золотистого сиропа. Жидкость приобрела насыщенный оранжевый цвет, и одновременно исчез резкий запах спирта.

– А что это будет? – поинтересовался Артем, внимательно следя за манипуляциями Мубы.

– «Алтайский коктейль», – пробормотал Кортес и посмотрел на Неру. – Польщен вашим гостеприимством, уважаемый.

Глава семьи Хван с достоинством кивнул:

– Мне было приятно познакомиться со столь знаменитыми воинами.

К большому удивлению Артема, четырехрукие земледельцы встретили свежепойманных гостей очень хорошо. После краткой официальной части, заключавшейся в телефонном звонке Сантьяге и получении подтверждения, что миссия наемников санкционирована Великими Домами, Нера предложил челам попариться в бане, после чего умиротворенных наемников проводили в большой дом главы, где уже ждал накрытый стол. Простая жизнь хванов наложила свой отпечаток на меню: наемников потчевали разнообразной дичиной и овощами, соленьями, заготовленными запасливыми женщинами, и шестидесятиградусным самогоном, настоянным на березовом соку. Четырехрукие недолюбливали алкоголь промышленного производства, предпочитая ему собственную выпивку, рецепт которой придумали тысячи лет назад. И вдруг, когда темное небо посерело, знаменуя приближающийся рассвет, а большинство собутыльников либо разошлись по домам, либо задремали, на столе неожиданно возникла бутыль с чистым медицинским спиртом.

– «Алтайский коктейль»? – повторил Артем. – Никогда не слышал.

– За деньги не продается, – усмехнулся Муба.

– Настойка Золотого Корня, – пояснил Кортес.

– Не совсем так, – покачал головой Нера. – «Горный сироп», – он щелкнул пальцем правой нижней руки по склянке с тягучей жидкостью, – мы делаем из цветков и листьев Золотого Корня.

– Листья придают горчинку и содержат алкоголь, – перехватил инициативу Лека. – А цветы обладают тонизирующим действием и целой кучей других полезных качеств. Получается классная смесь, которую мы пьем всю зиму.