И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

– Я уже попросила прощения, - голос у Деллы был очень, очень спокойным.
– Если хочешь, попрошу еще раз.

– Не хочу, - отрезал Петер, которому стало глубоко плевать, раскаивается эта самодовольная сучка или не раскаивается.

– Тогда не стану просить.

– Объяснять свои действия ты тоже, вероятно, не станешь.

– У меня были веские и сугубо личные причины, - нехорошо прищурилась Делла. – Такое объяснение тебя устроит?

– О, ну конечно, - Петер поднялся из кресла. – Совершенно устроит. Я же не за исповедью пришел, рыбка моя. Я кошку хотел покормить. Как вижу, в моих услугах ты больше не нуждаешься.

Рассудком Петер понимал, что такая линия поведения – это даже не тупик. Это путь, ведущий в пиздец. На агрессию Делла реагировала агрессией так же естественно и бессознательно, как аллергики реагируют чиханием на пыль. Но изображать дипломата в сложившейся ситуации… Да ну нахуй. У любого терпения есть границы. Петер свои только что переступил.

– Стой, - приняв решение, Паттерсон вышел из-за спины Деллы, собранный и нацеленный, как пистолет. – Давай выйдем. Поговорить надо.

– Не понял. Ты мне морду бить собираешься, что ли? – Петер посмотрел на белобрысого недомерка сверху вниз и широко ухмыльнулся. – Смелое решение!

– Нет, - поднял ладони в примирительном жесте Паттерсон. – Просто разговор. С глазу на глаз.

– Стэн, - Делла поймала его за предплечье. Паттерсон мягко, но решительно отодвинул ее руку.

– Я всего лишь хочу поговорить, - повторил он.

На лестничной площадке было холодно и сыро. Петер отошел к стене, провел пальцами и, сочтя уровень чистоты приемлемым, оперся на нее спиной.

– Что хотел?

Паттерсон выпрямился, воинственно вскинув голову, но даже в такой позе доставал Петеру только до подбородка. Гаденький внутренний голос прошептал, что было бы очень забавно потрепать его по макушке. Чтобы удержаться от искушения, Петер сунул руки в карманы.

– Короче. Делле сейчас херово, поэтому пожалуйста, не грузи ее еще больше, - Паттерсон говорил медленно и напряженно – так, будто ему было физически трудно произносить слова.
– Это я создал проблему. Если ты недоволен, все претензии ко мне.

Петер посмотрел на придурка сверху вниз расчетливо снисходительным взглядом. Идиотическое стремление защищать Делайлу Ругер одновременно раздражало его и смешило. Этот придурок думал, что он помогает Делле. Этот придурок нихуя не понимал.

– Слушай меня, - наклонился к Паттерсону Петер, нависая над ним всеми своими двумястами фунтами. – Во-первых, если бы эта идиотка осталась в госпитале, то ей бы не было так херово. А во-вторых, все это между мной и Деллой.

– Я понимаю…

– Да нихера ты не понимаешь. Мы с Деллой знаем друг друга с двендацати лет. За это время…

…сменилась куча мужиков, и каждый думал, что имеет на Деллу больше прав, чем кто бы то ни было. Но все эти мужики растворились в седой пене времен, а Петер все еще тут. Здесь он и останется – даже тогда, когда этот белобрысый хоббит последует за своими предшественниками.

Этого Петер не сказал. Но очень, очень хотел. Потому что белобрысый хоббит зашел дальше, чем нужно было заходить. И сунулся туда, куда не стоило соваться.

– …За это время мы стали близкими друзьями. Делла мне как сестра. И если ты думаешь, что можешь вмешиваться в наши отношения – то ты сильно заблуждаешься. Ты нихера не знаешь обо мне. И ты нихера не знаешь о Делле.

– Ошибаешься. Знаю, - Паттерсон улыбнулся одним лишь ртом. Глаза у него оставались холодными и сосредоточенными.

– Это тебе кажется, что знаешь. Попроси ее рассказать об инциденте в Пенсаколле. Тебе будет очень интересно, уверяю.

– Хорошо, попрошу, - очень серьезно согласился Паттерсон. – Еще что-нибудь?

– Еще много чего. Ты, кажется, решил, что я Деллу угнетаю или типа того. А твоя миссия – это спасать прекрасную даму от злого дракона. Герой на белом коне. Ты все одобряешь, все разрешаешь и всегда поддерживаешь. Правильно?

– Ну… да, - криво улыбнулся Паттерсон. – Приблизительно так оно и есть

– Тогда я тебя сейчас удивлю. У Деллы дохуя инициатив, которые нельзя ни разрешать, ни поддерживать. Вот как со сфинксом…

– А что со сфинксом? – задрал подбородок Паттерсон. – Кто-то должен был его остановить. Это сделала Делла. И молодец, что сделала.

У Петера отвисла челюсть.

– Ты, блядь, шутишь, что ли?

– Почему шучу. Мы же управление безопасности, так? Делла выполняла свои прямые обязанности.

– Она использовала заклинание, требующее максимальной концентрации, в ситуации, когда концентрация невозможна.

– А у тебя имелся более эффективный и безопасный вариант?

– Нет, но…

– Давай без но. Там куча народу легла, и эта ваша магическая хуета пробивалась в город. Делла ее притормозила. Может, и не самым лучшим способом, я не знаю, но это было единственное решение, которое хоть как-то сработало. И кстати, ты не хотел, чтобы я участвовал в операции. Но именно я сфинкса и подстрелил. Может, ты снимешь наконец-то с головы корону и вернешься в реальность? Твои решения не единственно верные, чувак, – скрестив руки на груди, Паттерсон прислонился к стене зеркальным жестом.

Озадаченный неожиданным возражением, Петер замолчал. С такой позиции он на ситуацию никогда не смотрел – но да, это имело смысл. Неприятный, раздражающий, но от того не менее очевидный.

– Предположим. В ситуации со сфинксом рискованное решение было до какой-то степени оправданным. Но общая тенденция…

– Делится на частные случаи. Думаю, что в каждом из них Делла принимала мотивированные решения. Возможно, не самые лучшие – но я тоже не самые лучшие решения принимаю. Людям это свойственно. Не знаю, как насчет тебя, – ты же у нас, кажется, боженька.

– Ого! – восхитился Петер. – Да ты глобально к проблеме подошел! Одобряешь все и заранее. А если Делла завтра с Крайслер-билдинг сиганет? Тоже одобришь?

– Возможно. Зависит от ситуации.

– Разрешать человеку рыть себе могилу – это не выход.

– А запрещать – это не забота. Уж я-то в курсе, поверь, - Паттерсон, ссутулившись, оперся на перила. Он таращился на каменную лестницу так внимательно, будто там скрывались ответы на все загадки мира. – Я знаю, что Делла не дура. И я ей доверяю. Если она считает, что нужно прыгать с Крайслер-билдинг, значит, для этого есть основания. Так что, думаю, мы поговорим. И все обсудим. Поищем другой вариант.

– А если не найдете? Позволишь прыгнуть? – Петер был очарован чужеродной логикой, словно картиной Ашера.

Петер подцепил ботинком скомканный фантик, протащил его по гладкому каменному полу и спихнул вниз. Пестрая невесомая бумажка, подхваченная сквозняками, закружилась в воздухе, как бабочка.

– Не знаю. Может, не позволю. А может быть, прыгнем вместе.

Петер встал рядом и тоже уставился на лестницу. Нихера там не было, кроме грязи. И одинокого фантика.

– Я с тобой не согласен. Но я тебя понял.