И вновь продолжается бой!

— Вы передёргиваете! — повысила голос Кристин, — Это другое!

— Ага, понимать надо, — закончил я популярным мемом, к сожалению, не знакомом пока ещё в этом мире. — Конечно другое. Как и контроль ЦРУ за вашими социальными сетями, вспоминаем «библиотечных ниндзя». Вам можно — нам нельзя, так? Попахивает лицемерием, знаете ли. Хотя о чём это я. Лицемерие западных капиталистических стран давно известно.

— Вы говорили про стереотипы, но и сами им подвержены, — у американки едва заметно дёргался глаз, показывая крайнюю степень раздражения. — На Западе негров линчуют. Кажется, так это у вас звучит.

— Если вы решили, что, кивая на вас, я оправдываюсь, то очень зря. — я широко и открыто улыбнулся. — Это не так и все примеры, что я привёл, лишь показывают, что место нравственного судии не для вас. Наведите у себя порядок, прежде чем тыкать в недостатки других. А насчёт остального процитирую великого Владимира Семёновича Высоцкого. У меня есть претензии к моей стране, но решать я их буду не с вами. Что бы вы там не думали, власти Советского Союза серьёзно относятся к мнению народа. И готовы идти навстречу его пожеланиям.

Зрители искупали меня в овациях, не давая американской журналистке продолжить спор. Особенно усердствовала советская делегация, под предводительством товарища Шаронова. Уж не знаю, хотел он меня проконтролировать или просто было свободное время, но первый секретарь комсомола со свитой сидел в первом ряду, и внимательно слушал лекцию. И естественно не мог оставить нашу перепалку без внимания. Но своё мнение Андрей Владимирович высказал только вечером, когда меня вызвали к нему в номер.

— Молодец! — первый секретарь ВЛКСМ сгрёб меня в объятия, от души поколотив по спине. — Так её, эту продажную шкуру капитализма! Приложил от души! Только вот в конце про претензии зря. Понимаешь, Высоцкий, это… это Высоцкий! Величина! Глыба! Человечище!!! Ему и слова никто не скажет. А ты с уважаемым профессором поссориться умудрился. Она видный учёный, теоретик марксизма-ленинизма, можно сказать проложившая работы Маркса и Энгельса. А ты её при всех практически размазал.

— Понимаю, — каким бы ни был мир, принцип, что позволено Юпитеру, то не позволено быку не менялся. На что мне только что указали, буквально мордой натыкав, хоть и в довольно щадящем режиме. Мол сиди и помалкивай, хвали правительство и партию по команде. — С фару Хофманн неудобно получилось. Я извинюсь перед ней. Вот уж точно, чего я не хотел, так кого-то унижать. Скорее наоборот, хотел помочь разобраться, отделить зёрна от плевел, так сказать.

— И помог бы! — продолжил втолковывать мне прописные истинны Шаронов. — Но не там, при зрителях, а потом, наедине. Подошёл бы ко мне, я бы вам встречу устроил. Посидели бы, поговорили. А так получилось, что заслуженный преподаватель выглядела каким-то профаном. Нехорошо это, не вежливо. Ну ошиблась, с кем не бывает. Сегодня она, завтра ты. Тебе же не понравится, если кто-то возьмёт и вот так же тебя самого начнёт размазывать на общем собрании?

— Пожаловалась? — наконец догадался я. — И до кого дошла?

— Дальше меня ей всё равно не попасть. — самодовольно хмыкнул первый секретарь комсомола, но тут же поскучнел. — Но мне уже намекнули, что у фрау высокие покровители из числа… ну ты понимаешь. Так что, когда оттуда позвонят лишь дело времени. И самое главное, кому позвонят. Ладно если мне. Но ведь могут и кому-то ещё. Нет, я тебя, конечно, прикрою, но я не всесилен. Если это будет кто-то из ЦК партии…

— Думаете, может дойти до такого? — я прекрасно понимал, к чему клонит комсомольский функционер. — Всё-таки не орлы мух не ловят. Зачем им это?

Не раз и не два в прошлой жизни мне приходилось общаться с чиновниками, выставляющими себя моими лучшими друзьями. Только вот в итоге получалось, что большинство проблем, которые они помогали мне решить, образованы ими же. А в друзья набивались эти господа-товарищи только по одной причине, получить долю в моём бизнесе. И первый секретарь комсомола был ничуть не лучше них в этом вопросе. Достаточно вспомнить, что в моём мире, после развала Союза, первыми олигархами как раз стали вот такие комсомольские вожаки, с горящим сердцем, холодным разумом и прочими атрибутами истинного коммуниста. Правда для этого им пришлось перековаться в капиталисты, но ни у одного из будущих миллионеров с этим не было проблем. И Шаронов меня не подвёл.

— Молодой ты ещё, наивный, — снова хлопнул меня по плечу первый секретарь. — Если ты не знаешь зачем, то другие очень хорошо себе это представляют. Поэтому если хочешь серьёзным делом заниматься, нужны друзья с возможностями. Понимаешь меня?

— Конечно, Андрей Владимирович, — я кивнул, удерживая максимально серьёзное лицо. — Спасибо, что помогли.

— Обращайся, — царственным жестом разрешил аппаратчик. — И давай ка по возвращению с тобой встретимся, посидим, поговорим. Расскажешь, что там у тебя и как. Какая помощь нужна. Может, ты нам поможешь. Ты же наш, комсомолец! А значит нам стоит держаться друг друга!

— Конечно! — судя по тому, что подобное предложение прозвучало уже второй раз за два дня дяденька очень хочет присосаться к кормушке. — Назначайте время и место. Я буду как штык!

То ли под ним кресло шатается и ищет возможность организовать себе «золотой парашют», то ли наоборот, в ЦК партии метит, непонятно. Нужно с Игорем Игоревичем этот вопрос уточнить. Но и отказывать Шаронову было нельзя. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ величина очень серьёзная. На уровне министров, а то и президиума ЦК партии. Ссориться с ним чревато самыми негативными последствиями. Конечно, это не означало, что я лягу и подниму лапки, но хотя бы съездить поговорить нужно обязательно. А там посмотрим.

Конфликта я не боялся. Судя по счастливым мордам лица дедов испытание в Сирии дроны прошли блестяще. Да и кадры горящей «Меркавы», которой закинули гранату прямо в люк это подтверждали. Правда в новостях утверждали, что это сделал самоотверженный солдат сирийской армии, но мне по секрету сообщили что нифига. Наш оператор постарался, виртуозно уложивший гранату точно в цель, за что был даже награждён орденом Военной чести первого класса. Жаль только носить её боец не сможет, потому что его никогда не было на Ближнем востоке. Ну официально.

Военные плюс КГБ, а его со счетов сбрасывать категорически не стоило, особенно учитывая их интерес к социальным сетям, могли обеспечить мне достаточную степень безопасности от различных самодуров. Так что насчёт жалоб фрау Хофманн я не переживал. Было бы гораздо хуже, промолчи я тогда. Результаты слёта вполне могли стать основой для молодёжной политики на ближайшие несколько лет и мне категорически не улыбалось бороться с множеством идиотов при власти, считающих видеоигры источником всех зол. А это вполне могло случиться, развей профессор марксизма-ленинизма свою теорию.

В чём-то я её понимал. Бабулька выросла в тяжёлое время, пережила войну, разруху, участвовала в восстановлении страны. Я всегда с глубоким уважением и почтением относился к людям этого поколения. Им действительно выпали жуткие испытания, которые они с честью преодолели. Но, как это часто бывает, при этом многие из них настолько привыкли к постоянной борьбе, что просто не видели, что мир изменился. И требовали от остальных бороться вместе с ними. Создавать трудности и преодолевать их. Ну это я так видел.