И возмездие со мною (Человек боя)

Перед мысленным взором Егора всплыла сцена боя, в котором он получил ранение.

Это случилось в девяносто втором году в Таджикистане. Крутов, тогда еще капитан спецназа Чучковской бригады особого назначения, был двадцать восьмого сентября поднят по тревоге и в составе «ограниченного контингента» (сводный отряд в количестве четырехсот человек) российских войск перебазирован в Курган-Тюбе. Задачу им поставили — охранять военные и государственные объекты в республике Таджикистан. Тогда они еще не знали, какой сложной окажется эта легкая на первый взгляд задача в условиях межнационального конфликта.

Бой, в котором произошла проверка возможностей спец-наза и качеств входящих в отряд людей, по сути мог бы послужить яркой иллюстрацией того, с чем пришлось столкнуться «чучковцам». Тогда ни Крутов, ни другие командиры, не ведали, к каким хитростям могут прибегнуть боевики таджикской оппозиции, чтобы завладеть военной техникой, оружием и боеприпасами. Так, например, при погрузке и сопровождении боеприпасов для двести первой дивизии правительственных войск командиру отряда сопровождения давали приказ: там-то и там-то груз будут досматривать таджикские контролеры. Ну, досматривать, так досматривать, приказ есть приказ, ничего особенного, хотя зачем нужен такой контроль — непонятно. А досмотр этот выливался потом в захват техники и боеприпасов: о транспортировке боевики предупреждались заранее. Успевал командир сообразить, в чем дело, давал бой — засада срывалась, не успевал — мало того, что гибли люди, — российские командиры обвинялись потом как торговцы, специально сдавшие груз боевикам.

Крутову этот момент удалось определить: сработала интуиция, реакция организма на «ветер смерти».

Колонна БТРов и грузовиков вползла на перевал. Кругом скалы, камни, горные склоны, голое пространство с редкими кустиками какой-то травы. На дороге самодельный шлагбаум, военная палатка, пост, мотоцикл и почему-то бульдозер. Пять человек: три солдата в касках, офицер в пилотке, почему-то небритый и седой — «контролер», и женщина в камуфляжном комбинезоне.

Крутов ехал впереди, сидя на лобовой броне переднего бронетранспортера. В бинокль оглядел пост и остановил колонну. Интуиция заговорила, как только он разглядел заросшее седой щетиной лицо таджикского офицера.

— Седьмой, — сказал он в микрофон рации, — приготовьтесь отразить атаку. Второй, высади группу слева, за скалой, чтобы не было видно с поста, пусть ребята обойдут пост и посмотрят, что за скалами на склоне.

Остальным следовать за мной.

Не доезжая метров пятьдесят до шлагбаума, Егор снова остановил колонну, спрыгнул на дорогу и в сопровождении ординарца направился к ожидавшим его солдатам.

— Старший группы сопровождения капитан Крутов, — козырнул он. — С кем имею честь?..

— Полковник Рахимбоев, — ответил с акцентом небритый офицер, сделав жест, лишь отдаленно смахивающий на козыояние. — Пройдемте.

Он направился к палатке. Крутов последовал за ним, отметив краем глаза заинтересованный взгляд женщины, судя по типу лица и цвету волос — литовки или эстонки. В палатке его и ординарца ждал сюрприз.

Палатка оказалась пустой, ничего в ней не было, если не считать четверых вооруженных людей: кожаные и ватные безрукавки, дикого покроя штаны грязно-зеленого цвета, сапожки и такие же грязно-зеленые чалмы на головах, бородатые небритые лица. Они стояли неподвижно и молча, направив на вошедших автоматы, и были готовы открыть огонь в любой момент.

Полковник Рахимбоев сделал разворот и приставил к виску ординарца Крутова пистолет. Несколько мгновений длилась тишина, потом к вошедшей группе подошел низкорослый чернобородый таджик с мощными бровями Карабаса-Барабаса, снял с Егора его автомат, забрал из кобуры пистолет, разоружил ординарца и отступил в сторону. Все это — без единого слова.

Крутов пожалел, что не оставил ординарца у палатки. Будь он здесь один, трюк с угрозой — пистолет к виску — у боевиков не прошел бы.

— Что вам надо?

— Прикажи своим освободить бэтэшки и грузовоки, — сказал «полковник».

— Оружие на землю. Колонна окружена. Начнете сопротивляться, перестреляем всех как шакалов.

Крутов уловил косой взгляд сержанта (впоследствии получившего звание лейтенанта) Вохи Васильева и понял, что тот ждет команды. Этого парня не смущали численный перевес противника и его вооружение.

— Только не убивайте! — плачущим голосом взмолился вдруг Крутов, кривя лицо, безвольно опуская плечи. — Мы все отдадим, все сделаем, только не стреляйте, прошу вас…

Хлюпнул носом, притворяясь до смерти испуганным, и ординарец.

На лице «полковника Рахимбоева» появилась понимающая ухмылка, стволы автоматов четверки, ожидавшей жертву в палатке, чуть опустились. Боевики поверили в трусливое желание жить русских командиров.

«Полковник» опустил пистолет, махнул рукой в сторону выхода из палатки.

— Командуй, капитан.

Остальные боевики сломали строй,задвигались,начали переговариваться, и в этот момент Крутов, проходя мимо, с поворота достал «полковника» ногой под колено, упал вместе с ним и отнял пистолет. Открыл огонь он, еще не достигнув пола.

Сделал свое дело и Васильев, в подкате сбив ближайшего боевика и вырывая у него автомат. Стрелять он начал почти в тот же момент, что и Крутов.

Два выстрела, очередь — три трупа и двое раненых, — таков был итог мгновенного боя внутри палатки. Бой снаружи тоже завязался, но уже по сценарию, разработанному спец-назовцами. Боевики, потеряв несколько человек, отошли. А ранил Крутова тот самый моджахед, чернобородый и мощнобровый, что разоружал его и Васильева. Он незаметно выбрался из палатки и метнул в Егора, командовавшего боем, кривой горский кинжал.

Оглянувшись на шум, Крутов чудом отклонился, буквально на пару сантиметров, и кинжал миновал сонную артерию. Боевика пристрелил Васильев, а Егор, вырвав кинжал из груди, еще полчаса продолжал руководить отрядом.

Плохо ему стало позже, после значительной потери крови…

Всего этого он конечно Елизавете не рассказал, придумал правдоподобную историю с тренировкой на базе и назвал рану «царапиной».

— Ох, обманываешь ты меня, Егор Лукич, — вздохнула девушка, еще раз погладив шрам пальцами. — Два сантиметра левее, и ты был бы мертв. Тебя ударили из засады? Так ведь? Не отпирайся.

— Недаром говорят: умная женщина — следователь по природе, — проворчал Егор.

— Больно было?

— Чепуха.

— А если бы этот бандит не промахнулся?

— Я знал, что встречу тебя, и берег себя, как мог, — отмахнулся Крутов. — Ты спать очень хочешь?

— Нет.

— Я тоже нет. Давай пройдемся до пруда. Ночь тихая, луна… красота!

Елизавета потянулась к нему, чмокнула в шею, вскочила и начала деятельно собираться. Через несколько минут они шли по тропинке вокруг огорода, обнимаясь, целуясь, отбиваясь друг от друга и беззвучно хохоча. А еще через минуту наткнулись на берегу пруда на лежащего ничком человека.