I wanna see you be brave
Шрифт:
— Джессика? — зовёт Тобиас. Когда его взгляд останавливается за мной спиной, парень мгновенно сереет.
Я выползаю из лифта, бросаю автомат и прижимаюсь спиной к стеклянной стене коридора. На моих пальцах кровь моего друга. Четыре пытается позвать Амара, но он уже не отзывается.
Почему именно те, кто меньше всего этого заслуживают, умирают первыми?
— Нам нужно идти.
Голос Четыре дрожит.
— Я не могу, — качаю головой.
Четыре поднимает моё оружие и протягивает мне. Я медлю.
— Джессика.
– Нет.
Четыре приседает на корточки рядом со мной. Я поднимаю на него глаза,
— Пойдём.
С трудом всё-таки встаю, упираясь рукой в стену. Оборачиваюсь на лифт, его двери закрыты, и я не вижу больше Амара, но мне и не надо: слишком ярко картина запечатлелась у меня в памяти. Пересекаем стеклянный коридор, Четыре толкает широкую металлическую дверь от себя, и мы оказываемся в просторном, но пустом, кабинете. Единственным знаком того, что здесь была потасовка, является кровь на металлическом столе и белом полу.
— Папа? — зову я.
Четыре щёлкает пальцами, привлекая моё внимание. Он указывает дулом автомата на прилегающую дверь слева. Я киваю. Четыре тихонько подходит к ней, опускает ручку и тянет на себя. Заперто.
— Назад, — командую я.
Прицеливаюсь и выпускаю несколько пуль туда, где должен быть замок, затем подхожу ближе и выбиваю дверь ногой. Нам открывается ещё один короткий коридор, и когда я собираюсь сделать шаг вперёд, раздаётся щелчок.
— О, чёрт, — выпаливает Лора, а затем орёт: — В стороны.
Одновременно с тем, как мы кидаемся от открывшегося дверного проёма кто куда, из коридора на нас обрушиваются пули. Когда они ударяются в стену, я понимаю, что это дротики с белой жидкостью.
— Что это за…? — восклицает Лу.
— Сыворотка подчинения, — отвечает Лора. — Отличается от сыворотки парализации не только составом, но и цветом.
Та, с которой мы столкнулись в Правдолюбии, была синей.
— Сыворотку подчинения тоже можно вводить в организм в виде газа или испарений, — продолжает Лора, — но в жидком виде она действует намного эффективнее, и длительность её увеличивается в несколько раз. Ни в кого не попало?
— Кажется, нет, — отвечает Трис.
— Нам ещё стоит ожидать подобных ловушек? — интересуется Лу.
— Не знаю, — честно отвечает Лора.
— А куда ведёт этот коридор?
— Запасный выход из здания. Из кабинета Джанин прямиком на улицу.
Это значит, что она ушла вместе с Айзеком и папой. Но кто тогда стрелял? А главное, в кого?
У меня нет ответов на собственные вопросы, поэтому я пускаюсь бегом. Друзья за спиной зовут меня по имени. Я слышу их шаги, следующие по пятам. Три лестничных пролёта, и снова улица. Ветер ударяет в лицо, а солнце ослепляет. Две военные машины стоят на площадке в тридцати метров от меня. Люди в чёрном грузят в неё металлические ящики с эмблемой эрудитов — большим глазом в круге. Они не обращают на меня внимание, и я пользуюсь этими секундами и открываю огонь.
Троих из них мне удаётся поразить: они тут же падают на землю, потому что в этот раз я целюсь в голову.
Я убийца. Но мне уже всё равно.
Среди лихачей не сразу, но всё-таки замечаю двоих в жёлтом и красном. Папа и Айзек. Кто-то
открывает огонь за моей спиной. И вот теперь лихачи у военных машин начинают атаковать в ответ. Папа, чьи руки связаны перед собой, ловко бьёт ногами тех, кто стоит рядом, а затем хватает чей-то пистолет и стреляет по наручникам Айзека. Я боюсь, что их ранят, и потому не прекращаю огонь по врагам.Все, кто не на нашей стороне, автоматически против. Таковы законы выживания.
Я стреляю ровно до тех пор, пока не замечаю, что кто-то наставил пистолет на затылок отца.
— Нет, стойте! — кричу я, ускоряя шаг.
Пули свистят со всех сторон. Четыре, как и обещал всегда, прикрывает мою спину.
Я кидаю автомат на землю и падаю на колени в ту же секунду, когда различаю лицо человека, собирающегося пустить отцу пулю в затылок.
Это Стайлз.
Джанин уже исчезла в машине, как и те лихачи, которых мы не ранили или не убили. Остались только папа, Стайлз и Айзек.
Айзек держит Стайлза на прицеле, Стайлз прижимает дуло пистолета к затылку отца, отец поднимает руки над головой в жесте поражения.
— Стайлз, нет! — кричу я, не в силах пошевелиться.
Он не слышит. Сейчас его мысли не принадлежат ему.
— Айзек, опусти пистолет! — молю я, и он слушается. — Стайлз, это не ты… Прошу тебя… Ты же знаешь, кто я — твоя сестра, Джессика. Помнишь? Ты же не будешь стрелять в собственного отца! Стайлз… Дженим… Мы не можем потерять обоих родителей. Только не обоих…
Мотор заводящегося двигателя поглощает конец моего предложения. Женский голос кричит о том, что пора кончать с этим.
Кто-то спускает курок.
Комментарий к Глава 17
http://vk.com/club75865569
========== Глава 18 ==========
В голове вакуум. Я вижу, как чьё-то тело падает на землю и больше не шевелится, но не могу понять, кто это. Военные машины отъезжают прочь, поднимая огромные облака пыли и создавая такой гул, что звенит в ушах. Я пытаюсь сморгнуть попавшую в глаза грязь, но почему-то моргаю слишком медленно.
Земля вокруг пляшет в диком танце. Как мне велеть ей остановиться?
— Джессика!
Голос Четыре взывает ко мне где-то запредельно далеко.
— Джессика!
Я трясу головой. Военные машины уже исчезли за поворотом, и теперь мне более отчётливо видны люди, стоящие там, где буквально несколько секунд назад мой брат приставлял пистолет к голове моего отца. Там стоит Айзек. Он помогает кому-то подняться на ноги, а затем подходит к другому, лежащему навзничь, приседает на корточки и трогает его лицо. Чьи-то руки подхватывают меня за подмышки и ставят на ноги. Шатаясь, я бреду к Айзеку. Первым голову на меня поднимает отец. Я тру глаза: нет, мне не кажется — он жив. Но в кого тогда стреляли?
Папа вдруг снова опускается на колени и прижимает кого-то к земле всем телом. Айзек рядом помогает ему. Я вижу, как третий человек под ними с силой дёргает ногами, а затем по всей округе раздаётся оглушительный вой.
— ПУСТИТЕ МЕНЯ! Я УБЬЮ ВАС ВСЕХ! ПРЕДАТЕЛИ! — это Стайлз, но голос не похож на его.
Останавливаюсь на месте. Айзек поднимает на меня глаза и что-то говорит, но за дикими криками Стайлза я не могу разобрать ни слова.
— Ты в порядке? — Четыре настигает меня и касается спины. Я киваю.