I wish you would just be real with me

И с того дня они действительно не общались, Мери даже не сделала ни одной попытки помириться… Ну и отлично, нужна ей такая подруга больно! Шерлок продолжал появляться в Бартсе как ни в чём не бывало, иногда заходил Джон… Нет, Молли совершенно всё равно, как у Мери дела, и спрашивать про неё совсем не хочется, конечно нет.

Но что-то внутри постепенно начало противно свербить, тянуть позвонить девушке, узнать, как у неё дела… А в последние два дня это смутное чувство настолько выросло, что сегодня Молли, сама не зная, что хочет сказать, набрала номер Мери. Ни-че-го. Ну и ладно, не хочешь говорить со мной, так не больно-то и хотелось!

Однако тревога только усилилась, заставив позвонить ещё и ещё… А потом и решить зайти после работы и с замиранием сердца войти в знакомый подъезд, некстати вспомнив, как Мери так же не брала трубку из-за того, что валялась, накачанная наркотиками, на берегу Темзы…

Было слышно, как звонок весело разносится по квартире. Наверное, её нет дома, она могла просто забыть телефон и уехать на Бейкер-стрит, например… Но когда Молли уже совсем собралась уйти, дверь не спеша открылась.

Мери… Нет, даже не Мери, это была её тень, и выглядела она ужасно: собранные в неряшливый пучок волосы, серая растянутая майка размеров на пять больше, чем надо, – она висела на девушке как тряпка, как будто под ней было не тело, а вешалка, безвольно поникшие руки, лицо – очень бледное, словно опухшее, красные совершенно пустые глаза…

– Боже, что случилось?!

Тень Мери чуть пожала плечами и ответила абсолютно без эмоций:

– Ничего. – С глаз девушки скатилась одинокая слезинка и беспрепятственно устремилась вниз по щеке. Она как будто и не заметила этого. – А что могло случиться?..

– Это из-за Шерлока, да? – Молли осеклась, высказав свою догадку, а затем поняв, что не стоило, наверное, этого делать… но Мери так же равнодушно кивнула, глядя в пустое пространство перед собой.

– Да.

– Нет, я серьёзно совершенно не хочу ничего говорить. Просто всё закончилось, и всё. – На последних словах голос сорвался, и, как я ни старалась удержаться, пара слезинок всё же начали свой путь по щекам вниз.

– Ох… – девушка сочувственно вздохнула, помолчала, а затем заговорила, видимо, решив меня подбодрить. – Ну, знаешь, может, это и к лучшему… В смысле, вряд ли с Шерлоком тебя бы ждало счастливое будущее, в котором было бы предложение – свадьба – дети, ты бы просто потратила своё время, а потом…

– Молли, честное слово, ты сейчас мне не помогаешь!

Шерлок – и свадьба. Тонкое кольцо на бледном пальце, тихий выдох: «Согласен»… Чёрт, вот оно, безумие. Из груди с болью прорвался горький смех, я уткнулась лицом в ладони, пытаясь успокоиться и нормально вздохнуть… Девушка опустилась на диван рядом со мной, приобняла меня за плечи.

– Я просто хотела сказать… Прости. Я просто хочу помочь, не знаю, может, тебе нужно что-нибудь или…

– Ты тут, этого вполне достаточно, – я с трудом справилась с подступающей истерикой, подняла глаза, попыталась растянуть губы в улыбке… Не вышло, но попробовать стоило. – Спасибо, для меня это очень важно, на самом деле. И да, не говори, пожалуйста, мне о… нём и не упоминай меня, если с ним увидишься, ладно? Не знаю, может, Джон будет спрашивать, хотя и вряд ли, но только не говори обо мне, пожалуйста. Просто ты ничего не знаешь. Я не хочу быть там даже в разговорах, я…

Способность говорить опять исчезла, горло перехватило, и я снова уткнулась в ладони, сосредотачиваясь на дыхании, которое внезапно стало чертовски тяжёлым занятием. Молли сочувственно обняла меня сильнее.

Кажется, я истратила все свои выходные вплоть до Рождества, так что на работу мне пришлось ходить. Это не было сложно или тяжело, это было… никак. Прийти, отсидеть девять часов, практически бездумно составляя стандартные тексты официальных писем, и отправиться домой, проваливаясь в некое подобие анабиоза, серое бездумное состояние, пограничное между сном и шизофренией.

Периодически заходила Молли, удивительно, но только с ней одной я была способна на что-то вроде общения. Дни слепились в одну вязкую плотную массу, давящую на грудь, угнетающую сознание, засасывающую в свой мерзко-равнодушный покой, как болотная трясина. А сопротивляться совсем и не хотелось…

Настойчивый звонок в дверь снова вынуждает вставать, ну кому это нужно, двигаться – это так сложно… Открываю дверь и понимаю, что момент схождения с ума я всё же почувствую. Ибо вот он.

– Привет, милая. Рада меня видеть?..

Нитевидный пульс (pulsus filliformis) — едва ощутимый, с трудом определяющийся пальпаторно; наблюдается, например, при шоке, острой сердечной недостаточности.

====== Часть сорок вторая, Как упал ты с неба, денница, сын зари! ======

Like hate and love

World’s apart

This fatal love was like poison right from the start

The Rasmus and Anette Olzon – October and April

Как любовь и ненависть,

Как небо и земля,

Эта роковая любовь была ядом с самого начала…

The Rasmus and Anette Olzon – Октябрь и Апрель

У меня всегда была отличная память на лица… а теперь, видимо, и шизофрения. Потому что стоящий на пороге Джим был совершенно точно не тем, с кем я случайно познакомилась в коридоре госпиталя святого Варфоломея. Никакого смущения, странной милой улыбки, этой общей встрёпанности… Этот Джим был гладко причёсан, элегантно одет, от него несло холодной, расчётливой опасностью. Как от дорогого оружия. Как от белой акулы.

Это же галлюцинация, этого не может быть на самом деле… Я ещё раз прошлась взглядом по стоящей передо мной фигуре: до блеска начищенные ботинки, короткое чёрное пальто, из-под которого выглядывает тёмно-синий элегантный костюм, белая рубашка, галстук, открытая пачка чипсов в руке, насмешливый взгляд…

– Только не говори, что не узнала меня… Я войду?

Даже не собираясь ждать ответа, мужчина прошёл мимо меня, окатив взглядом, в котором на равных смешались любопытство и презрение, затем с непосредственностью ребёнка сунул в рот пару чипсин и скрылся в гостиной.

Волна ненависти, ужаса, неверия собственным глазам и отвратительная смесь резкого жирного запаха еды и дорогого парфюма ударили в голову. К горлу поступила тошнота, в глазах потемнело… Ноги перестали слушаться, я осела на пол, с силой ударившись локтём о полку для обуви, но не почувствовав боли – всё, что я сейчас чувствовала, – это противная судорожная дрожь, сковавшая всё тело, и дурнота, крутящая желудок, холодным потом стекающая по спине.

Вроде бы мужчина продолжал что-то говорить, но смысл слов ускользал от меня, звуки терялись в оглушительно-громком стуке в ушах. Перед глазами всё плыло, кажется, я завалилась на бок, так как к щеке прижалось что-то холодное, напольная плитка, скорее всего, да два чёрных блестящих пятна, очевидно, ботинка, заполнили собой большую часть обозримого пространства.

– Убирайся. – я с трудом выплюнула это короткое слово и закашлялась, вновь уловив мерзкий запах еды. Надеюсь, меня не стошнит, хотя вряд ли даже это сможет сделать меня более жалкой…