И заблестит в грязи алмаз

– Все. Пипец, – понуро пролепетал Маркович, – дождь пошел. Давай срочно сюда телефон свой и лезь наверх. Может, еще успеем до того, как разойдется.

– В приложухе разберешься, надеюсь? Ниче эксплэйнить не надо? – отдавая свой айфон, поинтересовался Родион, уже успевший скинуть куртку и засучить рукава на кофте.

– Если что, подскажешь сверху, – начальническим тоном распорядился Энвидий. Заметив, что его никотинозависимый союзник все еще травит легкие и, очевидно, даже не задумывается о том, чтобы принести не до конца использованную по назначению табачную продукцию в жертву предстоящему важнейшему делу, он с тревогой и опасением в голосе полюбопытствовал: – А ты сигарету, случайно, выкинуть не хочешь перед этим? Реально зависимый, что ли? Только не говори, что так наверх собираешься лезть. Ты совсем дурак?

– Йе-е-е-е-еп, не души, – лаконично отрезал Радик, которому было банально жалко выкидывать докуренную всего до середины сигарету, и который самонадеянно рассчитывал совершить успешное восхождение на доселе никем не покоренную вершину с оною во рту.

«Господи, ты вообще какие-нибудь другие выражения знаешь? – задал вопрос сам себе Сапог, не решившийся озвучить его вслух, дабы не раздражать и так уже разозленного им напарника. – Вот заладил-то со своим "душнила", "не души". Совсем словарного запаса нет, чтобы мысли свои выразить. Что бы ни происходило, на все случаи жизни одна и та же дебильная фраза к месту и не к месту. Ситуации все разные, а у него все под одну гребенку».

Сапожников отошел в сторону и стал внимательно наблюдать за работой древесного альпиниста. Арборист поневоле, который не только не имел соответствующей подготовки, но и даже не смел догадываться о значении слова «арборист», тем не менее весьма ловко и умело, с почти обезьяньей сноровкой справлялся с ветвью за ветвью. Стихия тем временем тоже времени даром не теряла – холодный ветер с дождем усилился стократно. Поливший как из ведра дождина все же вынудил Энвидия надеть несчастливый капюшон его кожанки, делать что он до последнего отказывался из своих суеверных убеждений и предрассудков.

– Ну, теперь можешь не спешить, в принципе. Теперь нам либо повезет и пакет не намочит, либо же придется просушивать феном все, – угрюмо оповестил восходителя Эн.

– Опять ток о себе подумал, эгоист! – обозленно рявкнул Рязанов, с силой стиснув в зубах сигарету и покорив очередную высоту. – То, что над твоим пакетом еще мой дрон висит залоченный и мокнет, ты, походу, забыл опять, дура! Можешь не спешить, йеп! Ага!

Произнеся краткую обличительную речь, древолаз, благополучно взобравшийся уже на половину от требовавшегося, находясь на высоте приблизительно одноэтажного здания, все-таки решил последовать мудрому совету и избавиться от заметно затруднявшей процесс подъема сигареты, к тому же докуренной им к этому моменту почти до конца. Балансируя на раскачивавшемся от ветра суку, он, одной рукой держась за ствол, напоследок затянулся и поднес другую руку ко рту, чтобы затушить бычок и выкинуть его. Отвлеченный данным действием, он всего на несколько секунд утратил бдительность и ненароком ослабил свою цепкую хватку. Этого, однако, оказалось достаточно для того, чтобы налетевший следом за тем мощный порыв ветра, вкупе с мокрой древесной корой, ухудшавшей сцепление нашего три-клаймбера с деревом, заставили его потерять шаткое равновесие и накрениться телом на критический угол. Не сумев удержаться на суку и вовремя не успев ни за что зацепиться, несостоявшийся покоритель сосен, так и не взявший нужной высоты, с душераздирающим воплем кубарем полетел вниз, собирая и ломая попадавшиеся на его пути ветви. К счастью, стремительное падение его на землю было смягчено не одними лишь проверенными им на лету на прочность ветками: отсутствию серьезных травм у альпиниста в результате роковой ошибки немало поспособствовала и уже успевшая пробиться под деревом апрельская трава.

Ставший непосредственным очевидцем произошедшего ЧП, Сапожников испуганно подбежал к распластавшемуся на спине и корчившемуся от боли Родиону. Одежда его была в нескольких местах изорвана, а на руках полыхали длинные кровоточащие ссадины.

– Ты как? – обеспокоенно справился о самочувствии пострадавшего Сапог.

– Жив. Цел. Орел… – сквозь стоны еле-еле выдавил из себя Радик.

– Мозг не задет? – осведомился Энвидий, решив приправить ситуацию юмором.

– Ща я твой задену, йеп… – со сдавленным смехом устало пригрозил страдалец.

– Ага, ты только встань сначала, – с улыбкой отреагировал на угрозу Сапожников. – Ничего не сломал?.. Упал ты, конечно, красиво. Как рубль в две тысячи четырнадцатом.

– Вроде нет… Но, йеп, болит все дико…

– Ну что, накурился? – протянув Рязанову руку, издевательски спросил корешок, все это время только и дожидавшийся подходящего момента, чтобы упрекнуть соучастника в провале из-за его легкомыслия операции по вызволению коптера из лап коварной сосны.

– Йе-е-е-е-еп, ну вот ток щас не души, умоляю! – прикрикнул на приятеля Родион, горделиво не приняв поданную руку и с трудом поднявшись на ноги самостоятельно. – И так в говне по уши, а тут еще душноту твою выслушивать! Я ваще не из-за этого упал, йеп!

– Ты перестанешь называть душнотой всю ту неприятную правду, которая тебе так сильно не нравится, и которую тебе так сильно не хотелось бы слышать?

– Йе-е-е-е-еп, еще и штаны порвал к тому же! – осматривая повреждения, оставила без ответа адресованный ей вопрос жертва гравитации. – Штаны за сорок «гхривень», йеп!

– Я так понимаю, ты теперь больше никуда не полезешь во второй раз?

– Какой лезть, дура, йеп? Нет оф кос. Ты меня видел? Я еле на ногах стою.

– А как же коптер, который надо было как можно скорее снять всего минуту назад?

– Да ваще срать на него уже, – открестился от своих слов владелец дорогостоящей техники, разглядывая царапины на руках. – Самому бы, йеп, не рипнуться щас…

– Блин, не, ну я тоже лезть не горазд. Я, во-первых, не умею так по деревьям лазить. Потом, одежду щас запачкаю, а мне еще на работу после этого, – отмазался Эн.

– Ну тогда эмчеэс с вышкой вызывать ща будем. Че делать-то остается, йеп.

– Не-не-не, подожди. Есть идея. Ты сможешь сюда на машине подъехать?

– Йеп, куда сюда? – подняв с земли куртку, попросил конкретизировать Радик.

– Ну вот прям к дереву. До сюда же дорога по полю нормальная в целом.

– Ну смогу, наверн. А ты че задумал-то, йеп, дура? – недоверчиво спросил Родион.

– Короче, рассказываю, – с огнем в глазах задорно приступил к объяснению своего гениального плана Энвидий. – Ты щас подъезжаешь сюда на тачке. Берем у тебя твой трос из багажника. Я, кстати, хэзэ, почему ты говоришь, что сосна здоровенная и толстенная, – самая обычная сосна, относительно тонкая даже. Так вот. Цепляем ее за ствол на трос как можно повыше от уровня земли, машиной тянем назад. Так как она уже кривая сама по себе, цепляем, естественно, с той стороны, в которую она наклонена, – пытаемся наклонить еще сильнее. По идее, должна поддаться. Нам надо-то совсем немного расшатать верхние ветки, по сути. Дрон там еле держится, его чуть подтолкнуть только. Если не получится, то можно еще будет попробовать с раскачки потом: несколько раз туда-сюда подергать взад-вперед.

Заслушав доклад товарища Сапожникова, товарищ Рязанов несколько секунд молча смотрел недоумевающими выпученными глазами на выступившего, после чего соизволил дать свою неодобрительную оценку услышанным (пускай и не от самого вождя революции, но в тот же самый календарный месяц с разницей примерно в столетие) апрельским тезисам:

– Йе-е-еп. Это надо такую херню лютую прогнать. Долго думал-то, голова?

– А че тебе не нравится-то? – искренне удивился такой реакции составитель плана.

– Ты че, дура, рил думаешь, что тачкой можно так дерево стянуть, йеп?

– А почему нет? Ну хотя бы попробовать. Чем мы рискуем? – не терял веры в свою великую затею Сапог. – Не, ну если, конечно, у тебя есть варианты получше, то я слушаю.

– Йе-е-еп, и во что я ток ввязываюсь… – недовольно проворчал сдавшийся Родион, развернувшись и вяло заковыляв по направлению к автомобилю на другом краю лужайки.

Спустя десять минут и десять литров вылившихся на них с неба осадков отчаявшиеся партнеры по несчастью, осуществив все необходимые подготовительные работы, занялись непосредственным претворением в жизнь смелого предложения Сапожникова. Подъехав к сосне со стороны ее естественного наклона и через боль заставив себя повторно взобраться на нижние ветви, Амадеевич обвязал тросом ствол на, как друзьям показалось, достаточной высоте где-то около трех метров и зацепил другой его конец за вкрученный через отверстие в переднем бампере рым-болт. Сев за руль, он включил заднюю передачу и стал осторожно сдавать назад, постепенно увеличивая натяжение зацепленного им под острым углом троса.