И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск

С этими словами я глубоко вздохнула и позволила себе немного расслабиться. Ух, хорошо-то как…

Темнота вокруг сгустилась, стала тяжёлой, вязкой, как чернила. Пауки заскользили там и тут, на грани восприятия, совершенно очевидные для медиумов и шаманов, подсознательно ощутимые — для всех прочих людей. На грани всех человеческих сознаний раздался теперь отчётливый звон паутины, едва различимый, но при этом оглушительный…

Я растекалась по коридорам, любопытная и клубящаяся, полная звона и молчания, пахнущая хвойной смолой и влажной вязкостью сырой земли, наполненная множеством сияющих, вязких, дрожащих нитей…

Кто-то из спутников Дэа приглушенно взвизгнул. Ух ты, этот маленький колдунишка может издавать такие забавные звуки! Какой миленький!

А мои человеческие миньончики молчат, только глаза таращат. Мои вы лапочки!

Я растянулась окончательно — и блаженно вздохнула. Звук пронёсся по коридорам, огладил ветерком щёки миньончиков, игриво покружил вокруг пророка с Даэ, ледяными пальцами пощупал маленьких пугливых колдунишек, потому что они же такие котяточки… И страх у них вкусный, и учиться не бояться кого-то вроде меня им давно пора. А чего меня бояться? Я вон какая милашка!..

Хо-ро-шо.

Иногда приятно быть маленьким и скромным, но всё ещё хтоническим ужасом!

— Это весьма интересно, — сказал мастер Лин. — Никогда не видел ничего подобного. Но вы уверены, что это уместно?

— О, просто позвольте госпоже немного расслабиться, — проворковал Дэа, чьи глаза светились подозрительным восторгом. — Она имеет на это полное право.

Я ухмыльнулась и благодарно прикоснулась к его сущности своей. Теперь, когда мы сливали сознания и я слегка спустила поводья, его собственные щиты не были для меня такими уж непроницаемыми.

Он был… красивым существом. Правда.

Вся эта изломанная множественность осколков и обломков, грани и привкус безумия, неизбежного, когда раскалываешь себя на множество масок… Это сочетание человеческих слабостей и нечеловеческой природы, разросшейся, напитавшейся потусторонней силой — но всё ещё находящейся под контролем обычных людских слабостей… Он был на той ступени развития мага хтонического типа, когда нечеловеческие возможности сочетались в нём с разумом капризного ребёнка.

Опасный этап. Многие наши на этой ступени или превращаются в совершенно невменяемых тварей, или подводят себя к полному уничтожению… Я ободряюще обняла его своей тьмой, утешая.

Ты справишься, я верю.

Да, возможно, я вложила в эти слова немного больше намерения, чем следовало сделать для самого простого пожелания. Но я ему сочувствовала, как… младшему собрату? Носителю очень похожего опыта? В общем, оставить его совсем без внимания было никак нельзя.

О, а это ещё что?..

Я отметила, что у нас появилась компания: весёлые ребята с разномастными эмблемками решили поиграть с нами не то в догонялки, не то в прятки. Я к идее в целом относилась положительно, но прямо сейчас это было бы неуместно… Я сегодня хтоническое зло, я не хочу играть с теми, кто того даже не достоин.

Потому я разрешила себе слегка коснуться их сознаний. И напомнить, что такое страх.

Показать, что такое я.

А там посмотрим.

Попросив ближайших паучков стать моими голосами, я зашептала тёмными сводами, и паучьими тенями, и давлением сырой земли над головой, и сгущающимся мраком.

Я — шёпот на краю вашего сознания, который становится громче в моменты слабости; я — все ночные кошмары, которые являлись к вам на скрученных от лихорадочного пота простынях; я — яд, который просачивался в ваши вены всякий раз, когда вы укрывались с головой за одеялом (или за самообманом, когда стали старше), чтобы не замечать; я — обещание самого ужасного, что способна предложить вам эта жизнь…

Я жду вас там, впереди, в темноте, за поворотом.

Идите ко мне — и взгляните мне в лицо.

Они застыли, как тушканчики…

И разбежались.

Вот прямо все.

Ну не обидно ли, а?

Я надулась. И слегка распушилась.

Никто не хочет со мной играть!

11

— И часто кто-то откликается на такой призыв? — уточнил мастер Дэа, прерывая мои душевные страдания. Глаза его смеялись, и сущность тоже.

Мне стало приятно, что он оценил шутку, тогда как его помощнички чуть ли не позеленели от ужаса.

У этих слабеньких колдунишек совершенно нет чувства юмора.

— Немногие соглашаются идти вперёд, когда я им всё это шепчу, — признала я. — Но дело в том, что только с теми, кто решается после такого приглашения посмотреть мне в лицо, мне в принципе есть, о чём говорить.

Дэа понимающе усмехнулся.

— Должен признать, это было впечатляюще, — сказал мастер Лин, который всё это время наблюдал за мной со свойственному его племени неизменным любопытством. — Вы прекрасны, юная госпожа.

Этот забавный комочек света считает меня юной! Такой миленький! И то, как он тянется мне навстречу…

Я снова развеселилась и тут же окружила его собой чуть плотнее, отметив на удивление приятный, мягкий свет, идущий от сущности. Если уж этот конкретный пророк так хорошо относится к ужасной тёмной мне и играет в естествоиспытателя, почему бы и мне не рассмотреть его немного поближе?..

Он тоже оказался ошеломительно-очаровательным существом, но совсем не в том смысле, что Мастер Масок… Собственно, это единственное подлинное отличие между действительно могущественными адептами условно “нижних” и “верхних” искусств: там, где Дэа являл собой шедевр изломанного, но вопреки всему срощенного (эдакое прекрасное в своём уродстве произведение авангардного искусства, полное оттенков и глубины), мастер Лин поражал… ровной целостностью.

В нём ничего не было слишком, потому что по определению не могло быть: мастер был проводником для ровного света верхних небес — и больше, пожалуй, никем. Я, удивлённая щедрым прикосновением этого света, осторожно, опасаясь навредить, переплелась с ним, греясь.

И вдруг поняла, что “проводник” — далеко не вся правда про мастера Лина. Что там, под поверхностью, всё же есть что-то ещё… Быть может, он ещё молод по пророческим меркам? Иначе откуда взяться этому жадному любопытству, и обжигающей жажде жизни, и внутреннему бунту, и странному теплу по отношению ко мне?..

У его силы был аромат нагретого на солнце дерева, горного воздуха, осенних яблок и костров.

Немного похоже на запах магии Баела.

На удивление, очень приятно.

И в какой-то степени весьма созвучно тому, кто есть я.

Обычно высшая светлая братия ощущается общигающе, жестоко, разяще… С другой стороны, ранее встреченные мне светлые твари, как правило, стояли на более низкой ступени саморазвития. И были, как итог, чрезвычайно сильно подвержены сомнениям и страстям.

Но Мастер, если верить моим ощущениям, уже не умел ненавидеть. Он едва ли был способен на деструктивные эмоции в принципе, и даже ровная любовь, пронзающая его, была скорее не-человеческим, лишённым жажды обладания и даже персонификации чувством. Даже мне, что неожиданно, досталась немалая её толика…