Идальго

— Я это знаю, и даже прокатился как-то на их паровой машине.

— Отлично. Я хочу вам предложить постройку — за мой счет, естественно, в качестве демонстрации наших технических возможностей, строительство такой дороги от Петербурга и до, скажем, Царского села. Так вы убедитесь, что мы действительно кое-что умеем, а иностранцам мы скажем — и покажем тоже обязательно — что Россия сама такие дороги строить может, причем не хуже британских.

— И как вы это покажете?

— Вы — я имею в виду русские инженеры и рабочие — сами построят паровоз…

— Пароход рельсовый?

— Ну да. А как его построить, причем довольно недорого, я им покажу. Назначьте двух-трех толковых инженеров на это дело, я их быстренько свожу в Уругвай…

— Быстренько — это как? До Рио-де-Жанейро из Петербурга идти хорошо если три месяца, насколько мне известно, да еще там до вашего Монтевидео сколько, недели две? Три?

— Месяц.

— Вот видите!

— Месяц от Петербурга до Монтевидео, на моей яхте месяц. И обратно — столько же. Я в этот раз, оказывается, в худшее время отплыл, в Южной Атлантике с мая по ноябрь сезон штормов, и мы из-за шторма ушли аж до самого юга Африки сначала. А сейчас, в конце лета, я дойду за две недели до Карибского моря, и оттуда до Монтевидео тоже за пару недель. А в Уругвае, точнее в Аргентине ваши люди месяца за три все, что нужно будет, изучат — и обратно я их в лучший сезон повезу, когда на всем маршруте ветры будут исключительно попутными. Сейчас у нас конец июля, если мы выйдем в начале августа, то я их обратно уже к Рождеству привезу, полных новых знаний привезу. А с остальным вы, ваше величество, лично мне поможете.

— И чем же я вам лично помогать буду? — Николай переключился в режим откровенного сарказма.

— Я думаю, что до завершения всех работ по завоеванию мирового господства нам не стоит светить как источники финансирования проектов, так и наше сотрудничество вообще.

— Что не надо делать?

— Ну, не надо, чтобы об этом все знали. Вам граф Голенищев-Кутузов презент наш передал?

— Это вы про эсмеральд?

— Изумрудов и на Урале немало, так что если вы — не лично, а через доверенных людей — горстку изумрудов толкнете, скажем, амстердамским ювелирам… задорого…

— Что сделаю?

— Ну, продадите. У аргентинских епископов с золотом отношения… странные, они предпочитают, скажем, более компактные формы хранения денег. Я вам для финансирования работ по железной дороге хотел бы передать горсть как раз изумрудов… по моим оценкам, примерно на полмиллиона рублей. Но сам я их продавать не хотел бы, мне только нападений на мою яхту и не хватало…

— Я понял. То есть у вас с собой изумрудов на полмиллиона?!

— Нет, что вы! Я столько изумрудов хочу лишь поменять на деньги для того, чтобы у посольства были средства на содержание… и на оплату всего, то для железной дороги потребуется.

— Хм… я вам в этом помогу. А… а когда… а вы мне можете показать ваше судно в плавании? В небольшом, не более чем на день.

— Завтра устроит? В восемь утра, к восьми вечера вернемся обратно в Санкт-Петербург.

— Завтра? Вы пойдете от вашего… посольства?

— Давайте так договоримся: в восемь я вас буду ждать у Дворцового причала. То есть перед мостом, он же с рассветом реку перекрывает?

— Хорошо, я принимаю ваше приглашение.

На причале, когда к нему подошла яхта, толпилась уже приличная кучка народу. Я ее оглядел и сообщим Николаю, что на борт готов взять не более шести человек:

— Ваше величество, по ряду причин, в которых вы сами разберетесь, когда мы будем уже в море, больше людей я взять просто не могу. И внутрь корабля я их не пущу — а о причинах этого я вам лишь скажу. Так что советую взять лишь тех, кто не успел еще позавтракать… у меня нет ни малейшего желания еще и палубу после вашего визита мыть, да и вам будет неприятно.

Николай лишь хмыкнул и распорядился, так что на борт поднялись лишь четверо из «и сопровождающих его лиц». После чего яхта неторопливо отошла от причала и устремилась к морю. А когда она вышла на простор, «неторопливо полетела» к Кронштадту.

— Действительно, — повернулся ко мне Николай, — ход у корабля вашего весьма неплох.

— И если мы обо всем договоримся… Примерно половину каждого года ветра и течения благоприятствуют судовождению между Балтикой и Ла-Платой, большое грузовое судно с двумя сотнями тысяч пудов груза легко совершит рейс в один конец менее чем за два месяца. И вы в России такие суда выстроить сможете.

— По вашим проектам?

— По вашим, я лишь расскажу, как их нужно будет проектировать.

— Будет, вероятно, очень интересно: я даже подумать не мог, что можно строить суда, на которых сотню тысяч пудов груза погрузить возможно.

— Это несложно, и мне кажется, что основными судами на этом маршруте будут суда, перевозящие уже по три сотне тысяч пудов.

— А строить их нужно будет из ваших уругвайских деревьев? Поскольку сдается мне, что даже дуб для столь больших судов…

— Их нужно будет строить из стали, как моя яхта выстроена: вы правы в том, что никакое дерево не позволит хотя бы мачты потребные поставить. И реи нужные изготовить: здесь, как вы, вероятно заметили, это не просто палки струганные, а весьма сложные инженерные конструкции.

— Я заметил… а как же вы экипаж управлению всем этим обучить смогли?

— Это тоже не особо сложно, — я едва смог скрыть торжествующую улыбку.

— А что же вы матросов своих не выпускаете? Изнутри, поди, парусами-то управлять куда как сложнее…

— Матросов… Ваше величество, мы уже к Кронштадту подходим, так я предлагаю вашу свиту там высадить — и тогда я смогу вам, но исключительно вам одному показать, как управления сим кораблем происходит. Поверьте, вы узнаете многое, что позволит вам принимать самые лучшие решения и в управлении державой вашей.

— А вы меня не похитить решили?

— Уж не настолько я и идиот, да и свита ваша, если бы я похищение задумал, всяко помешать мне в злом умысле была бы не в состоянии. Я просто хотел бы вам показать истинные возможности «Девы Марии», на что потребуется часа четыре. Может, чуть больше — тут уж от погоды зависит.

— Ну хорошо. Эй, постойте, а как ваш корабль так ловко в причалу-то подходит, когда ни одного моряка на палубе нет? Окна-то не особо велики…

— Ну что, ссаживаем попутчиков?

Когда яхта все так же неторопливо отвалила от причала Кронштадского порта (оставив на берегу очень недовольных случившимся офицеров свиты), я пригласил Николая в рубку. Правда, экраны системы управления были погашены (незачем русских царей смущать «иностранными технологическими достижениями»):

— Вот это, ваше величество, зал управления яхтой. Собственно, именно отсюда все управление и ведется… ну, я так думаю.

— Думаете? А где же рулевой?

— Здесь. Вы пока присядьте в это кресло, и я попрошу вас пристегнуться: на высокой скорости яхту ну очень сильно мотает, посему эти ремни и называются «ремнями безопасности». Вот, тут вот так ремень застегивается… я тоже пристегиваюсь — потому что совсем не хочу головой проверять прочность пола или стекол. А теперь поподробнее поясняю: рулевой именно здесь и находится, а вообще весь экипаж яхты здесь размешается. Сейчас кроме нас двоих на яхте больше и нет никого… из людей. — Я перешел на испанский и отдал команду железяке, голосовую: — Экономичным ходом у Гогланду под парусами и мотором, приоритет отдавать скорости линейного хода.