Идеаль

– Ты беременна? – спросил он.

И она увидела свет в конце длинного коридора и сразу испытала облегчение. Отстранилась слегка, даже ухмыльнулась глуповато.

– Ну уж нет, – сказала она. И пристально взглянула ему в лицо. Это было угольно-черное лошадиное лицо, но умное и озабоченное. – Это я-то, Ленни? – произнесла она, вдруг ощутив свою свободу. – Рехнулся ты, что ли?

Доктор Алкахест, храня скорбную мину, въехал в заведение Уонг Чопа. Занял отдельную кабинку в глубине зала на втором этаже, и совершенно бесшумный официант принес ему меню. Когда официант появился опять доктор Алкахест раздраженно проныл:

– Тут нет ничего, что мне желательно. Хочу поговорить с мистером Чопом!

Сердце у него бешено колотилось, поднять взгляд на официанта он не отважился. Официант немного подумал, невозмутимый как истукан – он казался одиннадцатилетним ребенком, а был, вероятно, пожилым мужчиной, – потом отвесил марионеточный поклон и ускользнул. Две минуты спустя вошел раскосый великан в малиновом халате, сияя улыбкой и сжимая перед грудью ладони, как будда.

– Доблый вечел, – сказал он. – Моя Уонг Чоп.

И поклонился словно бы и униженно, но в то же время разводя руки, будто на свете нет выше радости, чем быть Уонг Чопом.

– Очень приятно, – сказал доктор Алкахест. – Я Джон Ф. Алкахест, доктор медицины.

– Большой честь, – Глазки Уонг Чопа весело блестели за толстыми зелеными линзами очков. Он еще раз поклонился, не обратив внимания на протянутую ему Алкахестом руку. – Мы польщены, что доктол посещай наше скломное заведение. – И опять поклон. Просто пародия, конечно. Спектакль для туристов. Но все-таки доктору Алкахесту было приятно.

– У вас в меню… – начал было он.

Уонг Чоп очень смутился, ему стало невыразимо стыдно, словно меню – это что-то от него не зависящее, крест, который он едва несет.

– Наша имеются и длугие товалы, доктол, – сказал он и снова развел руками и поклонился. – Не побоюсь сказать, мы галантилуем удовлетволение на всякий сплос.

Доктор Алкахест преступно улыбнулся в ответ.

– Мои друзья, – сказал он, – рекомендовали мне вот это.

Он вынул из кармана сложенную бумажку и вдавил Уонг Чопу в ладонь. Уонг Чоп прочитал, все так же сияя улыбкой, снова сложил и, не переставая улыбаться, вздохнул:

– Ах, почтенный длуг доктол смеется над бедная Уонг Чоп!

– Да нет же! – Доктор Алкахест почувствовал, что начинает дрожать. – Мои друзья уверяли меня…

– Шутили, – сочувственно, печально предположил Уонг Чоп. – Разыглали доктола. – Он возвышался над Алкахестом, точно улыбчивая красная гора. Потом все-таки сказал: – Но я, может быть, мало-мало помогай. Позвольте пледложить вам более удобный столик.

И пошел боком, то и дело кланяясь, рядом с креслом Алкахеста по длинному, обшитому красными лакированными панелями коридору, который оканчивался сводчатой, завешенной портьерой и бусами дверью. Уонг Чоп придержал портьеру, и доктор Алкахест въехал. За дверью оказалась небольшая кабинка, со всех четырех сторон задрапированная малиновым. С черного лакированного потолка свисали бумажные фонарики. А под ними стоял стол, накрытый на две персоны, на белой скатерти – подсвечник и две чашки с резьбой по лаку. В углу, как часовой, застыл в благословляющей позе каменный китайский лев. Уонг Чоп зажег свечи.

– Ну-с, – сказал Уонг Чоп, потирая ладони. Он подкатил кресло Алкахеста к столу, а сам обошел и сел с противоположной стороны. Потом двумя пальцами сделал знак безмолвному человечку, которого доктор Алкахест даже и не заметил, и тот исчез, но тут же возвратился, неся на подносе две зелено-золотые тонкие сигареты с золотыми кончиками. На этот раз, когда он вышел, раздался тихий шорох, и доктор Алкахест, взглянув через плечо, заметил, как позади портьеры опустилось что-то массивное. Стенная панель отгородила комнату от коридора. Уонг Чоп, улыбаясь, протянул горящую спичку о золотым кончиком. Доктор Алкахест спеша сунул сигарету в рот, и Уонг Чоп ее поджег. В то же мгновение нежный ум Алкахеста замутился, побуждая его сотворить песню. Уонг Чоп поджег и свою сигарету и, собрав губы трубочкой, затянулся, выразив всем видом глубокое удовлетворение. Одну жирную руку он положил на стол, и доктор Алкахест ее схватил.

– Ну-с, – повторил Уонг Чоп и замолчал, выжидая. У него был большой лоб и красивые женственные черты лица. Должно быть, аристократ, решил доктор Алкахест. Человек, на которого можно положиться. Пухлые пальцы, зажатые в ладонях Алкахеста, были все в ямочках, как у девушки. Признак щедрости.

– Мне нужно добраться до источника, – сказал Алкахест. Он с такой силой подался вперед, что едва не вывалился из кресла. – Я человек богатый. – От волнения он эти слова как бы протявкал.

– Что до этого… – сокрушенно произнес Уонг Чоп. Он описал дугу марихуановой сигаретой в свободной руке. – Я всего лишь ресторатор. Малые крохи случается что и попадают в недостойные руки Уонг Чопа, но что до источника… – Он явно сожалел, что не может быть больше ничем полезен.

Доктора Алкахеста это восхитило, хотя, понятно, не обмануло. Уонг Чоп – превосходнейший человек, они непременно достигнут взаимопонимания. У него на глазах Уонг Чоп все рос, раздувался как воздушный шар, и это тоже было восхитительно.

– Расскажите мне, кто ваши друзья, – предложил Уонг Чоп, забыв про свой акцент. – Люди, на которых вы работаете. – В его глазах притаились тигры.

– С удовольствием, – согласился доктор Алкахест. – Я даже думаю, что эти сведения будут для вас небесполезны. – Он хихикнул, вне себя от восторга. Глазки Уонг Чопа сузились, и доктор Алкахест торопясь продолжал: – Дело в том, что эти люди не вполне дружески, так сказать, к вам расположены. – Глазки Уонг Чопа сузились еще сильнее. – Я готов обменять свои сведения на ваши, – пискнул Алкахест, чувствуя, что куда-то проваливается, хотя это было не так, еще не так. Он заметил, что оперся подбородком на стол.

– Сведения о тех, кто привозит контрабанду? – спокойно уточнил Уонг Чоп.

Доктор Алкахест безуспешно попытался кивнуть:

– Вот именно.

Уонг Чоп откинулся на спинку стула, размышляя, сложил губы трубочкой, жадно затянулся зельем. Наконец, задумчиво щурясь, сказал, окончательно оставив ломаный выговор:

– Вашим друзьям от моих сведений проку не будет. Вам лучше сотрудничать с Уонг Чопом. Знаете, какие эти контрабандисты-марихуанщики однодневки – сегодня есть, а завтра нет его. От них вам много не отломится. Сильные наркотики – вот это прибыльное дело, тут и власти доход имеют. А марихуанщики, они простые крестьяне – дети несмышленые, да психи. Полиция их как мух бьет. Поддерживает общественный порядок.

– Вы честный человек, – от души сказал доктор Алкахест. Глаза его наполнились слезами.

Уонг Чоп продолжал рассуждать, все так же щурясь и пуская дым через нос:

– Я вам только назову судно, которое привозит марихуану, и смотришь – его уже сцапали, ваши дружки даже добраться до него не успеют. Уверяю вас.

– Я понимаю! Я готов рискнуть!

Уонг Чоп кивнул.

– И в обмен на это…

– Да, да!

Уонг Чоп подался к нему, положил локти на стол.

– Мотобот «Необузданный», – тихо произнес он. – У мексиканских берегов. Утес Погибших Душ.

Сердце Алкахеста забилось как безумное. Трясущимися руками он шарил по карманам в поисках бумаги и карандаша. Наконец нашел. Попытался записать. Но не смог. Тогда Уонг Чоп перегнулся через стол и быстрыми, как ножевые раны, штрихами сделал запись. Поставил точку, отдернул руку.

– Ну, доктор, а теперь, – он вдруг изменился, стал недобрым, алчным и незнакомым, – кто же эти «друзья», которых вы представляете?

– Я, собственно, их не представляю, – поспешил пояснить доктор Алкахест. Он не знал, он ли сам дрожит, или это комната трясется. По-учительски подняв указательный палец, он погрозил им, ликуя. – Ваше имя я узнал в Обществе по борьбе с международной торговлей наркотиками! – пропищал он. – Это организация идейных американских врачей – хи-хи-хи! – с которыми я по чистой случайности…