Идеальная совокупность. Том 2

Кораблёв поскучнел. Мало того, что к их серии эта история не имела никакого отношения, так еще и выглядела она крайне сомнительно, обещая напрасную трату времени, которое и так было в страшнейшем дефиците.

– Сразу не заявили, а сейчас почему решили? – спросил он мягко, важно было не терять контакта.

Шнуркова опустила глаза и ногтем принялась скрести лежавшую на коленях сумочку из кожзама.

– От изнасилования я забеременела. Надо было объяснить мужу. Ну, я и рассказала ему правду.

– Идти в милицию его инициатива?

– Общая!

– Наталья Алексеевна, мы с вами взрослые люди. Сфера, как я уже говорил, очень деликатная, но по своей должности я вправе препарировать ее…

– Это как?! – женщина насторожилась.

– Я могу разбирать ситуацию, выяснять подробности, – Кораблёв мысленно одернул себя: «не умничай». – Вот вы говорите: преступник сковал вам за спиной руки, а ноги крепко связал веревкой. То есть одна нога была вплотную прижата к другой. Я правильно вас понял?

– Ну.

– Разве можно в такой позе, стоя столбиком, вступить в половое сношение? Чисто физилогически?

– У него получилось.

– И под лестницей в панельном доме можно встать в полный рост?

– Да.

– Имейте в виду, следователь проверит ваши слова с выходом на место.

– Пусть.

– Где во время изнасилования находился ваш сын?

Очередная пауза выдалась длиннее и томительнее предыдущих.

– Так Артёмка на улице остался. Где ему ещё быть? Я не сказала? Вы просто про него не спрашивали… Я когда выбежала, его увидела, сразу на руки взяла и успокоила. Да-а…

– А пакет с продуктами? Он как-то выпал из вашего рассказа.

– Почему выпал? Я в руке его держала.

– Кхм… И во время изнасилования тоже?

– Ну, да. Там же десяток яиц был. Они бы разбились, если бы я сумку отпустила. Чего тут непонятного?

– Честно говоря, фантастика какая-то. Вам не кажется? – Кораблёв приглашал женщину порассуждать сообща. – Светлое время суток, лето, хорошая погода, пятница, завтра выходной, самое то трудящимся погулять во дворе, с работы они вернулись, район у вас густонаселённый, вы кричите на улице, кричите в подъезде, и никто не выходит на крик, ни один человек почему-то не реагирует. Вы хорошо всё помните?

– Хорошо.

– Вы трезвая были?

– Что я, по-вашему, алкоголичка?

– Я такого не говорил. Наталья Алексеевна, по закону заявитель предупреждается об уголовной ответственности за заведомо ложный донос. Статья триста шесть УК РФ, в вашем случае вторая часть, так как вы заявляете о тяжком преступлении. Наказание – до трёх лет лишения свободы. Подумайте как следует о последствиях, прежде чем распишетесь в заявлении. Предупреждать по триста шестой вас будет следователь в соседнем кабинете. Мы сейчас просто беседуем. Я работаю давно, знаю, что жизненные ситуации бывают самые разные. Разобраться лучше на ранней стадии нашего… э-э-э… сотрудничества.

– Вы меня запутали, – непроницаемая маска придала смазливому личику Шнурковой туповатое выражение.

– Вы меня тоже. И мне кажется, вы скрываете важное! – настал черёд переходить в наступление. – Рассказывайте! Слушаю!

Молчание, страдальческий вздох.

– О-ох… Я знаю этого мужчину.

– Вот мы уже на шаг ближе к истине. И у вас с ним были отношения? Правильно?

– Какие ещё отношения?! Он меня изнасиловал.

– Но вы говорите, что знаете его.

– Ну, как знаю? В лицо. Он бижутерией торгует на Первомайском рынке. Звать его Илья.

– «Кавказца» Ильей зовут? – сомнение имело целью продолжить разматывать клубок за подцепленный кончик.

– Это по-нашему – Илья. По-ихнему фиг с два выговоришь.

Потеребив заявительницу ещё пару-тройку минут, Кораблёв понял, что упёрся в глухую стену. Большего прогресса в этот заход не достичь.

– Подождите в коридоре.

– Долго ждать?

– Сколько потребуется.

– У меня вообще-то дети с соседкой сидят, а ей на вечер на смену. Покурить хоть можно сходить? – раздражение плескалось через края, словно гражданку сюда на аркане притащили.

– Далеко не уходите.

В кабинет вызваны Рязанцев и Ливанов, в данный момент из следователей он, кажется, был самым свободным.

– Чем занят?

– По Кирьянову отказной пишу. Родион Георгиевич велел сегодня сдать, – стаж два года достаточен для того, чтобы освоить технику отмазок.

Родион Георгиевич – мысленный вопросительный знак в следующую секунду распрямился в восклицательный. Щеколдин! Правильно, он же у нас тезка Раскольникова. Такой же скользкий.

– Успеешь, откажешь. Слушай внимательно.

Задачи следователю были нарезаны такие – терпеливо выслушать версию Шнурковой, потыкать её носом в противоречия и попытаться убедить рассказать правду. При этом во избежание жалоб вести себя корректно. Если вразумить не получится, отобрать заявление на имя руководителя СО.

– Откроешь кодекс, зачитаешь триста шестую. Вслух! Потом умную книжку вручишь ей, пусть сама прочтёт. Объяснение отбери максимально подробное, не торопыжничай, как ты любишь. Разбери её басни на молекулы. Такого бреда я ещё не слышал. Тётеньку насилуют, а она пакет с харчами на весу держит, диетические яички бережёт.

Ливанов хихикнул, Рязанцев оценил юмор сдержанным кивком.

– Андрей Владимирович, вы поезжайте на рынок. Попробуйте установить Илью. Если он не миф, то расклад изменится.

– Разрешите заявительницу взять. Пусть она его покажет, – Рязанцев мыслил прагматически.

– Ты ее увезёшь, а кого я опрашивать буду?! – озаботился Ливанов.

– Сказочницу надо свозить на рынок, – Кораблёв поддержал оперативника. – А ты, Владислав, пока мужа опроси. Андрей Владимирович, только не давайте Шнурковой контактировать с этим Ильей.

– Вас понял.

Соображения, что торговец бижутерией, возможно, ему знаком, Рязанцев озвучивать не стал.

16

24–25 сентября 2007 года Понедельник-вторник

Перед входом в монументальное здание крытого рынка, за который на рубеже веков разразилась настоящая гангстерская война, в три шеренги выстроились ларьки. По периметру они обнесены высоким кирпичным забором. Однотипные «кибитки», сваренные из листового металла, на ночь задраивались ставнями и запирались на увесистые амбарные замки. В результате торговая точка превращалась в надёжный склад. Очень удобно, не надо ежедневно возить товар туда-обратно.