Идеальное совпадение Адель Роуз

По вечерам на улицах царили суета и праздничное оживление. Между столбами развешивали флажки, а витрины торговых лавчонок украшали осенними цветами. Наша улица стояла на разделе с высоким районом, где жили аристократы,и все время убегала вверх. Дома в один и два этажа росли на склоне, как грибы.

– Как давно?
– первое, что спросил Гаррет, когда мы оазались на улице. Очевидно, он интересовался не о том, как давно идет подготовка к городским гуляниям.

– Уже неделя.

– И когда?

– На следующий день после нападения виверны, - призналась я.

– Видимo, Мейз тебе ничего не сказал.

– Мы с ним вообще мало говорили. Он выразительно меня игнорировал, - сцедил Гаррет. – Что знахарь?

– Утверждает, что больной скорее жив, чем мертв, – невесело пошутила я, переиначив слова академического лекаря,и кивнула в сторону площади, мерцающей гирляндами: – Когда-нибудь пробовал уличную еду?

– Никогда. Никакую.

н, видимо, собирался добавить, что предпочитает оставить этот факт неизменным, но я бодро заявила:

– Значит, все бывает в первый раз. Пойдем, покажу отличное место!

Вокруг тележки дядюшки Стэна на маленькой торговой площади выросла импровизированная едальная под открытым небом. Стояли деревянные cкладные столики и неустойчивые табуретки. Из чанов с кипящим маслом и острым крепким бульоном шел ароматный дымок. Скворчали пирожки из жидкого теста со сладкой тыквенной ачинкой, булькали в воде кровяные колбаски. На блине из огненного камня шкварчала глазунья.

При виде этого несчастного желтого глазка в пене белка, пожаренного без сковороды, у Ваэрда сделалось такое лицо, словно его собирались отравить и оставить весь древний род без потомков. А он знал об этом вопиющем злoдействе, но не мог его оставить.

Тарелки с закусками северянин принял стоически и, скрепя сердце, согласился на бутылку черемуховой настойки. Надо отдать должное, Гаррет делал все, чтобы удержать меня и не остаться возле едальной дядюшки Стэна в компании самого Стэна и чанов с маслом.

Подметая грязную брусчатку подолoм пальто, он пристроился на табуретку. Со стороны почему-то выглядело так, будто взрослый мужчина пытался устроить зад на детский стульчик. Но даже нелепость позы его не остановила.

С независимым видом Гаррет разлил в деревянные стаканчики густой напиток, сделал глоток на пробу, но тут же сморщился от горечи:

– Разве черемуховая настойка не считается поминальной?

– есть что праздновать?

– Я пытался приехать к тебе сразу, когда узнал, что ты собрала вещи и без предупреждения вернулась в Шай-Эр, но рыжая скот… твой лучший друг отказался давать адрес. Пришлось искать окольными путями. Пути заняли неделю.

– То есть, аррет,ты решил, что вдруг нарисуешься на пороге, я брошусь тебе на шею,и между нами все будет прекрасно?

Мы встретились глазами. Похоже, именно на подобный исход самодовольный Гаррет Ваэрд и рассчитывал.

– Адель, а давай сыграем в застольную игру, - вдруг предложил он.
– Три правды о себе. сли скажешь ложь,то выпиваешь эту странную штуку. Правильно я помню правила?

– Хорошо, давай сыграем, - кивнула я.
– Кто начинает?

– Ты.

– Я тебя ненавижу, Гаррет.

– Я люблю тебя, Адель, – без пауз парировал он.

т простых, но таких желанных слов у меня екнуло сердце, неожиданно оказавшееся целеньким, а не разодранным на клочки.

– Мне кажется, ты должен выпить свой стакан потому, что соврал, – злясь на собственную бесхребетность, проворчала я.

– Единственный, кто из нас двоих здесь лжет, это ты, Адель. Притом самой себе.
– Он кивнул: – Теперь твоя очередь.

– Я все еще тебя ненавиу.

– я люблю тебя до смерти.

Неожиданно глаза закололо. Осознав, что сейчас расплачусь, как маленький ребенок, я резко опустила голову и пробормотала:

– На самом деле, я очень хочу бросится тебе на шею.

– Что тебе мешает?
– мягко спросил он.

– Столик с едой.

Гаррет с улыбкой протянул руку:

– Иди ко мне, упрямая и глупая Адель Роуз. Безумно хочу тебя обнять.

В общем, зря он позвал. Подозреваю, что в колыбели меня прокляли неуклюжестью. Просто мама отказывается признаваться, что недосмотрела. Я вскoчила на ноги и картинно перевернула стол… В разные стороны разлетелась еда. Бутылка разбилась о камни. Сломались ножки у табуретки,и нам пришлось за нее заплатить.

Уверена, что в блиайшие сто лет при моем появлении добрый, но очень крикливый дядюшка Стэн начнет перевозить тележку а другую улицу и плевать через плечо, словно я одета в голубое платье, а на поводке веду чеpную кошку.

Зато Гаррет оказался спасен от нечаянного отравления дешевой уличной едой. Подозреваю, он втайне выдохнул от облегчения, посчитав, что для обычного шай-эрца непревзойденный деликатес,то для северного аристократа отрава.

Он проводил меня до дверей дома и, обняв за плечи, запечатлел целомудренный поцелуй на лбу. Я была не против любых поцелуев, но именно такой наверняка не вызовет вопросов у родителей.

– До завтра, Адель.

– Когда ты собираешься возвращаться в Норсент? – задала порядком беспокоивший вопрос.

– Я?
– озадаченно переспросил он. – Мы вернемся. Без тебя я из Шай-Эра не уеду. Меня Илайза со свету сживет.

Хотелось бы мне проникнуть в особнячок тихо, чтобы не встретить родителей и не выяснять отношения на ночь глядя. Утром скандалить задорнее. Но проклятые палочки-колоольчики, словно охранная ловушка от воров, подняли такой перезвон, что в соседних домах наверняка решили, будто мы проводим ритуальные песнопения.

– дель! – сдержанно позвала мама из гостиной.

Повесив пальто на крючок, я обтерла вспотевшие ладони о брюки и тихо вошла. Родители восседали плечо к плечу на старом диване, для приличия покрытом пледом с цветочным рисунком.

– Присаживайся, – торжественно кивнул папа на кресло с высокой спинкой, в котором обычно сидел сам, вытянув нoги к решетке горящего камина.

– Вы что, кресло подвинули?
– пробормотала я, начиная подозревать, что вечер закончится феерично.

– Рассказывай, – властно приказала мама. Очевидно ее интересовала не погода на улице.