Идеальное тело Пятачка

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – благоразумно заметила я. – Первый раз мне предлагают такую сумму за ничегонеделанье.

– Ты правильно ухватила суть, – вкрадчиво завела девушка. – Я заплачу именно за твое бездействие. Никто не должен знать, где я. Скажи своему боссу, что не нашла объект.

– Мне объявят выговор, – жалобно заныла я, – лишат квартальной премии.

– И сколько тебе должны заплатить? – оборвала мои стоны Богданова.

– Двести баксов, – гордо сообщила я.

– Ты дура? – с жалостью спросила отважная амазонка. – Я предлагаю три тыщи гринов. Включи мозги! Молчишь – гора зелени твоя, болтаешь – имеешь две жалкие сотни. Что больше?

Я шмыгнула носом.

– Три штуки.

– Молодец, – не поскупилась на похвалу Богданова. – Вижу, ты уже разогрела полушария, осталось лишь принять правильное решение.

Я сделала постное лицо.

– Не могу.

– Почему? – занервничала девушка.

– Хозяин получил задаток, в случае невыполнения условий договора он должен его вернуть с процентами.

– А тебе-то что? – повертела пальцем у виска Варя. – Бабки-то у босса срежут! Не у тебя. Ферштеен?

Я кивнула.

– Шикарно! – воспряла духом Богданова. – Договорились, записывай номер.

Я вбила цифры в потерявший сеть сотовый и заявила:

– Все равно не могу.

Богданова закатила глаза.

– Ты, блин, тупая?

– Нет, – парировала я. – Человек, который сделал заказ на твой розыск, рассказал ужасную историю о твоем похищении, о том, что твоя жизнь висит на волоске, что со дня на день тебя могут убить.

– Вранье! – уверенно заявила Богданова. – Мать страху нагоняет, чтобы я опять дома очутилась. Фиг ей! Сука! Скотина! Сволочь!

Я попыталась отрезвить грубиянку.

– Не знаю, что у вас произошло с родительницей, но здесь неподалеку есть зал, где сверкает лужа крови. А по Москве ползет слух о каком-то платном сайте, где демонстрируют бои между девушками и тиграми. Можно выиграть в тотализатор приличную сумму, если угадать, кто после схватки жив останется.

– Жесть! – Варя засмеялась.

Но я не дала сбить себя с толку.

– Вероятно, ты сейчас находишься под воздействием наркотика и не способна в полной мере осознать опасность. Тебе лучше вернуться к маме.

Богданова скорчила гримасу, почесала нос, потом весело спросила:

– Кровь, говоришь?

– Целая лужа, – подтвердила я.

– Блестит? – еще больше развеселилась девушка.

– Прямо сверкает, – кивнула я.

Варя сложила ноги по-турецки.

– Похоже, ты настоящий Шерлок Холмс! Имей в виду, кровь быстро сворачивается на воздухе, блестит она недолгое время.

Я растерялась.

– Не понимаю.

– «Не понимаю...» – передразнила Варвара. – Ладно, давай так. Я рассказываю честно, что здесь происходит и ты проваливаешь прочь. Идет?

– Если получу веские доказательства твоей безопасности, готова за три тысячи американских рублей выполнить твое пожелание, – с жаром пообещала я.

Богданова откинулась на кровать, воскликнув:

– Родственная душа! Люблю говорить с деловыми людьми. Деньги всегда нужны, и неважно, какая дорога привела их в твой кошелек.

Я старательно кивала. Я тоже люблю иметь дело с теми, у кого основным инстинктом является жадность. Такого человека не только можно купить или перекупить, но еще и очень легко убедить, что его собеседник тоже способен за доллары на любой поступок. Вот и сейчас Варя ни на секунду не сомневается: детектив забудет о ее существовании, надо лишь объяснить сребролюбивой ищейке, почему мамочка с таким рвением отыскивает дочку, – заплатить тетке, и та уйдет, крепко заперев рот.

Богданова повернулась на бок, подперла голову кулаком и повела рассказ:

– Мать моя, Беата, чистокровная немка, бабушка с дедушкой были родом из Германии. Я их не застала живыми, поэтому не знаю, как они в Москве очутились...

Беата не рассказывала дочери семейную историю, вероятно, и сама ее не знала. Женщину в жизни интересовали лишь вечеринки, гулянки, танцы. Беата родила Варю, едва выйдя из школьного возраста – десятого мая будущей маме исполнилось семнадцать, а тринадцатого на свет появилась Варвара.

Кто занимался младенцем, Варя, естественно, не помнит. Наверное, все-таки какой-то уход за малышкой был, раз девочка благополучно дожила до года и была определена мамочкой в круглосуточные ясли. Из этого учреждения тюремного типа для младенцев Варечку перевели в такое же для детей постарше, а потом настала пора идти в школу.

Беата решила сдать дочь в интернат, но выяснилось, что очереди придется ждать около трех лет. Пришлось матери селить Варю в своей квартире, вполне просторной двушке. Многие москвички ютятся с ребенком в коммуналке и несказанно рады наличию собственного угла, но Беата была крайне недовольна.

Варю требовалось кормить, девочка, приученная спать в общей спальне с одногруппниками и дежурной ночной няней, пугалась темноты и отдельной комнаты, плакала, звала мать в самый неподходящий момент. Варя была полностью адаптирована для жизни в детском коллективе. В школе-то она мгновенно завоевала авторитет и благодаря закалке, полученной на пятидневке, стала лидером класса, а вот дома первоклассница превращалась в пугливое существо, ни под каким видом не соглашалась оставаться в одиночестве.

Сначала Беата уговаривала дочь, потом начала наказывать: ставила в угол, отвешивала оплеухи, уносилась из дома, не обращая внимания на вопли испуганной девочки. Но долго гулять молодой мамочке не удалось. В блочном доме звуки хорошо разносятся, и соседи пригрозили безалаберной Беате, что сообщат в милицию о ее безответственном поведении. Пришлось гулёне коротать вечера дома, что, как понимаете, любви к девочке мамуле не прибавило.

А потом кто-то посоветовал нежной мамаше отвести до зубовного скрежета надоевшую девчонку в спортивную школу.

Варя отлично помнила, как рано утром, еще затемно, Беата приволокла ее в холодный зал и поставила перед тощей черноволосой теткой в красном спортивном костюме. Малышку вынудили проделать простенькие упражнения, и тренер вынесла вердикт:

– Беру.

И началась другая жизнь. К семи утра Варя приезжала на первую тренировку. Тренерша Виолетта Евгеньевна нещадно гоняла детей, не лучше был и хореограф Андрей Павлович, вооруженный длинной линейкой.

– Держи спину, – беспрестанно повторял он, – подними подбородок.