Идеальность

Только с вами я могу быть откровенна. У вас в доме я становлюсь сама собой.

Ни капли лжи.

Так вот, мне надо прийти к вам, и кое-что рассказать сегодня.

Вы не откажете, я знаю. По старой схеме: напишу заранее, приготовлю что-нибудь вкусное.

Потом мы сядем на заднем дворе (если будет тепло), или в гостиной, перед камином. Вы принесёте алкоголь или чай. А я поделюсь с вами самым свежим секретом из своей жизни. Не знаю, как вы к нему отнесётесь. Мне кажется, вы одобрите и поймёте, найдёте нужные слова, чтобы меня поддержать.

Не то, чтобы мне нужны были слова поддержки.

…просто, поймите. Ваш дом. Вы сами. Мне у вас хорошо.

Точка.

Глава 10

Нате казалось, что она всё еще чувствует запах гари. Влажный осенний воздух пропитался сожженным латексом, бумагой, пластмассой. Запах раздражал. Прошли сутки, а он не выветривался.

Накануне вечером Ната устроила на заднем дворе прощание с прошлым, сожжение мостов, дикий костер. Сначала вынесла все шмотки Дениса — трусы, носки, рубашки, галстуки, трико, футболки, пиджаки и брюки. Всё-всё тряпье, которое выгребла из ящиков. О, какой же он был любитель покупать вещи! Хуже деревенской стервочки, впервые дорвавшейся до торгового центра.

Шесть одинаковых белых рубашек.

Четыре пиджака серых оттенков.

Девять брюк.

Пять пар ботинок.

И это только рабочая одежда.

Ната всегда утверждала, что нужно знать меру, но на Дениса её уговоры не действовали. Он знал, как правильнее.

Ната сваливала шмотки с какой-то бешеной внутренней радостью. Так радуются разбитой кружке с вишенками на керамическом боку, которую подарила свекровь. Радуются возможности выбраться из тесного купе, в котором ехал десять дней.

Гнойный нарыв в душе назрел и готов был лопнуть.

Вчера вечером закат полыхал оттенками красного, а на безоблачном небе рассыпались звёзды. Наверняка, это были последние тёплые дни осени. Грех не воспользоваться.

Ната заталкивала одежду в жестяную бочку, где обычно Денис сжигал опавшие листья. Утрамбовывала.

В тихом и пустом доме Ната сходила с ума. Весь день она провела в журнальной комнате в компании с бутылкой текилы, привезенной из Англии. Аристократический сорт, уникальный вкус, куча денег на ветер, да, да, да — а когда глотаешь из горла, спирт спиртом.

Пару раз Нату тошнило. Она бежала к туалету, склонялась над ним и выплескивала горечь текилы с горечью воспоминаний. Потом возвращалась к журналам и алкоголю. В стотысячный раз перечитала статью о гибели Подольской. Водила пальцами по фотографии сгоревшей кондитерской. Порывалась написать письмо любимой писательнице. А потом решила сжечь прошлое.

Галстуки. Поло. Джемперы. Кепки. Сверху положила любимые Денисовы чёрные очки. Принесла из подвала жидкость для розжига, обильно полила. В ноздри ударил въедливый запашок. Подлила сверху остатки текилы и швырнула пустую бутылку в кусты.

Чиркнула спичкой. Взметнувшиеся языки огня слились с красками заката. Одежда горела быстро, а Ната бегала к дому и обратно, приносила охапками всё, что принадлежало умершему мужу, кидала в огонь, придавливала кочергой.

Книги. Журналы. Запонки. Игровая приставка с джойстиками. Порножурналы. Коллекция зубочисток со всего света.

Она не заметила, как солнце закатилось за крыши домов, и свет остался только от костра — яркий, насыщенный, дикий. Нате казалось, что кроме костра больше в мире ничего нет. Она подкармливала огонь, пока не обнаружила, что из вещей Дениса остался только велосипед.

Пахло гарью и пластмассой. Не надо было швырять в костер игровую приставку. Она плохо горела и шумно потрескивала.

Потом Ната принесла коробку с «безделушками». Это была её коробка. Личный опыт сексуального раскрепощения. Тщательно подобранные игрушки, теперь уже ненужные и даже лишние. Впрочем, Денис не одобрял. Сложно с ним было экспериментировать.

Она высыпала в огонь фаллоимитаторы, страпоны, кожаные маски и костюмы, мастурбаторы и латексные перчатки, анальные шарики и веревки. Огонь с жадностью принял угощение. Необычное было зрелище — как плавится тридцатисантиметровый член. Денис был хорош в постели, тут не поспоришь, но даже он не мог соревноваться с этой никогда не унывающей игрушкой.

Ната смотрела на огонь, пока тот не зачах. Только тогда поняла, что волосы и одежда пропахли дымом, вернулась в дом и долго мылась под душем, соскребая с себя прошлое. Кое-где на коже проступила кровь, но Нате было наплевать.

Она уснула в комнате на первом этаже, свернувшись на крохотном диванчике для гостей, проснулась нетрезвая и разбитая и почти сразу же откупорила бутылку ликёра — тоже какого-то коллекционного, несомненно редкого и очень дорогого. Денис любил покупать дорогой алкоголь, потому что все богатые люди его покупают. Гости должны видеть красивые бутылки, этикетки с надписями не по-русски, и восхищаться правильным выбором.

Показная идеальность. Чем Денис в этом отличался от Наты?

Запах гари не исчез. Кажется, он стал ещё сильнее.

Ната пила ликёр, пока не почувствовала острое желание выговориться. Тогда она поехала к Римме Ивановне. После смерти Дениса она была в доме писательницы чуть ли не каждый день.

Машину на выезде вильнуло, задний бампер чиркнул по краю ворот. А и плевать. Ната была уверена, что пешком до подруги не дойдет, слишком уж была пьяна. Поэтому что? Поэтому машина не роскошь, а необходимое средство передвижения. В районе «Эльдорадо» ни один полицейский не остановит «Лексус» Наты. Все здесь знали её отца. Хорошо быть ячейкой богатого общества.

Запах гари преследовал даже в гостях.

Ната спрашивала:

— Вы не ощущаете? Пахнет как будто пластмассой или горелой резиной. Неужели это латексный член до сих пор горит?

Римма Ивановна не ощущала.

— От прошлого не так-то легко избавиться, — говорила Ната. — Впивается в кожу и не отпускает. Нужно будет соскрести.

Потом позвонила Лиза, и Ната поехала к ней. Любимой сестрёнке Ната никогда не отказывала.

Ната намеревалась приехать домой и заняться уборкой. Тщательнейшей уборкой. Такие уборки Денис называл смешным словом «антидепрессняшка», намекая на то, что Ната проецирует свою депрессию на глажку, мытье окон, чистку газонов и мойку посуды. Он был, конечно, прав, но Ната всё равно злилась — в первую очередь из-за того, что Денис не принимал её депрессии всерьез. Он думал, что Ната хочет втянуть его в своеобразную игру.

Название: «пожалей несчастную жену». Ему казалось, что он может сгрести Нату в охапку, дождаться, пока она выплачется у него в объятиях, и всё будет хорошо. А генеральная уборка — это лишнее. Денис плохо разбирался в семейных отношениях. Именно поэтому Ната начала ходить в гости к престарелой и почти всеми забытой писательнице и позволила Денису завести любовницу.

Она подъехала к воротам своего дома, когда уже почти стемнело. Заглушила мотор, и сидя в тишине, аккуратно допила ликёр из горлышка. Столько алкоголя в ней не плескалось со времен студенческой молодости. Тогда, на первом курсе, надо было поддерживать образ общительной обаятельной девушки, которая вроде бы легко доступна, но при этом никогда не переходит определенную черту. Таких девушек любили все парни. А кто владеет вниманием парней — владеет миром.