Идеальный дуэт. Кода

Я месяцами пытался с ней связаться – месяцами, и все без ответа. Это было ужасно: жить в подвешенном состоянии, цепляясь за надежду, что она вернется, и при этом зная, что она этого не сделает. Она велела мне двигаться дальше. Она велела мне снова найти любовь.

Она высказала прозрачней некуда, что возвращаться не собирается.

А будучи отцом маленького мальчика, я должен был ставить его нужды выше всего.

Даже если бы Челси вернулась – смог бы я когда-нибудь поверить, что она не уедет вновь? Смог бы я дать ей доступ к моему сердцу после того, как она с такой легкостью его предала?

Нет… я бы не смог так с собой поступить. Только не снова.

Я бы не смог поступить так с Сэмом.

Прочистив горло, я взглянул на мать.

– Никто, – наконец ответил я.

Боже, да какое там никто.

Часть меня была в бешенстве из-за того, что я позволил ей сесть в тот «Убер».

Часть меня была в бешенстве из-за того, что я был в бешенстве.

Что-то до сих пор сидело во мне, глубоко зарытое и скрученное кривыми корнями, что все еще цеплялось за Челси. То, что между нами было, было мощным. Эпичным. Я уже давно смирился с тем, что эти чувства, возможно, никогда не сотрутся до конца. Челси оставила свой след, словно ребенок, нацарапавший свое имя на сыром цементе.

– Мне нужно на воздух, – выпалил я. Быстро встав с дивана, я уронил на пол декоративную подушку.

Моя мать встала следом за мной.

– Тебе что-нибудь нужно, милый? Чай? Что-нибудь поесть?

– Мне просто нужно покурить.

– Ох, Ноа, это такая дурная привычка…

– Не сейчас, Люси, – оборвал ее мой отец.

Я сжал пальцами свою переносицу и вздохнул.

– Что бы ты ни выбрала… – Я взмахнул пальцем в сторону брошюр, рассыпанных по журнальному столику. – Меня все устроит.

Проковыляв через гостиную, я поспешил выйти на переднее крыльцо. Я оперся бедром о кирпичную ограду и вытащил сигареты из заднего кармана, моя тревога отступала по мере того, как легкие наполнял дым. Мой взгляд задержался на краю подъездной дорожки, где Челси сидела в ожидании такси. Она пересекла всю страну, чтобы убедиться, что я в порядке. Я не знал почему. Мы даже ни разу не обменялись сообщениями более чем за три года.

И все же… я ощутил такое же желание позвонить ей. Тот же самый инстинкт связаться с ней.

Я выбросил сигарету в кусты и шаркнул подошвой по ступеньке крыльца, стирая Челси Комбс из своих мыслей.

Я прошел по подъездной дорожке к почтовому ящику, периферийным зрением обшаривая окрестности на предмет мерзавцев-папарацци. Горизонт вроде бы был чист, так что я сунул руку в почтовый ящик и вытащил целую пачку рекламок и коммунальных счетов. Пока я просматривал рекламу и конверты, мой взгляд упал на листок бумаги, вырванный из блокнота на пружинке. Я сунул стопку бумаг под мышку и развернул помятый листок.

«Ты забрал мое, так что я заберу твое».

Мою кожу закололо от тревоги. Синие чернила пересекали листок бумаги злыми, неверными штрихами. Я перечитал эти слова дюжину раз, врезая их в свой мозг и аккуратно укладывая на полочку.

Эти слова станут моим топливом.

Эти слова станут моим способом выжить, потому что наконец-то… я узнал.

Теперь я знал, кто убил мою жену.

Глава 5

Один год спустя

Челси

Я стерла капельку пота со лба тыльной стороной ладони, оставляя на волосах лимонно-желтое пятно. Я была в настроении. Это было настроение такого рода, когда ты запоем смотришь передачи про ремонт по HGTV [3] , одновременно листая Pinterest и добавляя мелкие украшения для дома в свою корзину для покупок на Amazon.

Два месяца назад я решила выкупить ту квартиру в кондоминиуме, которую снимала. Мне захотелось пустить корни на юге Флориды.

3

Home and Garden Television – телеканал о доме, ремонте и дизайне интерьера.

Как только статус недвижимости сменился на аренду с правом выкупа, я ухватилась за эту возможность. Я никогда прежде не имела склонности совершать меняющие всю жизнь покупки, не проконсультировавшись со всеми, с кем когда-либо пересекалась, и не гугля все «за» и «против» до ломоты в пальцах.

Однако я просто поняла, что это – правильное решение. Я любила свою квартиру на две спальни. Я любила все ее тысячу сто квадратных футов [4] , от солнечной кухоньки с обеденным столом до очаровательного балкончика с яркими ящиками для цветов и сказочными видами на океан. Это был мой собственный кусочек рая. Это было физическое доказательство того, что я вернула себе контроль над своей жизнью. В то время как моя старая квартирка в Нью-Йорке символизировала тот факт, что я пережила Иэна Мастерсона, мое новое жилье в кондоминиуме обозначало то, что я пережила саму себя.

4

Примерно 102 кв. метра.

Раздалось мурчание Мисти, и старая кошка обернулась вокруг моих лодыжек. Я в ужасе посмотрела вниз, заметив, что это животное наступило в желтую краску и оставило миниатюрные отпечатки лап по всему полу гостиной. Я застонала, сдувая с глаз небрежную прядку волос, и наклонилась, чтобы взять на руки заляпанную краской кошку.

– Ох, Мисти. Давай тебя почистим. – Я отнесла Мисти на кухню и вытерла ей лапы над раковиной влажным бумажным полотенцем.

Когда я опустила кошку обратно на пол, мой взгляд прошелся по стопке почты, лежащей на кухонной стойке.

В ответ на меня уставился последний номер журнала People, и от его обложки мой желудок сделал сальто.

«Ноа Хейз: от сенсации «Стоп-кадра» до подозреваемого в убийстве».

Я перебрала стопку почты, вытаскивая из нее разные желтые журналы, все с одинаковыми титульными историями.

«Убил ли Ноа Хейз свою жену?»

«Ноа Хейз: любящий отец или жестокий убийца?»

«Неужели любимая рок-звезда Америки – хладнокровный убийца?»

В моих венах закипел гнев, и я швырнула журналы в мусорку. Меня затошнило.

Я пристально следила за жизнью Ноа через соцсети и новостные заголовки в течение всего прошедшего года. Полиция так и не нашла подозреваемого в убийстве Бет, поэтому они обратили свое внимание на самого Ноа Хейза. По всей видимости, в алиби Ноа оставалось временное окно, за которое никто не мог поручиться.

Они полагали, что он ушел с бейсбольного матча своего сына, чтобы хладнокровно заколоть свою жену, пока двое его детей ждали в машине. А потом он средь бела дня съездил домой, чтобы сменить свою покрытую кровью одежду, и всему этому не было никаких свидетелей.