Идеальный мир для Химеролога

— Как?! — прошептал Гром. — Эта штука же не снимается!

— Кто сказал? — усмехнулся Виктор. — Всё, что надевается, всё можно снять. Даже венец смерти. Хотя, вы о нём вряд ли слышали. Что-то я заговорился. Так вот… Предлагаю вам свалить по-хорошему и забыть о моём существовании.

Гром замер, его глаза сузились, оценивая ситуацию. Его бойцы, окружившие поляну, держали оружие наготове, но в воздухе витало напряжение, которое никто из них не мог игнорировать.

Этот парень, Виктор, выглядел слишком спокойным для человека, окружённого двумя десятками вооружённых головорезов. И эта его обезьяна… Она же только что просто сломала ошейник подчинения, как будто это была бумажная лента! А что ещё она может?

Попугай, сидевший на плече Виктора, внезапно оживился и, наклонив голову, каркнул прямо в сторону Грома:

— Эй, дядя, ты бы послушал хозяина! Он, знаешь ли, добрый, но если разозлится — тебе конец!

Пафосный выкрик попугая повис в наэлектризованном воздухе, как нелепый каламбур на похоронах. Бойцы Грома на мгновение замерли, переваривая абсурдность ситуации.

Гром посмотрел на Кешу с таким презрением, будто тот был не живым существом, а просто назойливым насекомым, жужжащим над ухом.

— Заткни свою птицу, — прошипел он. Его взгляд снова впился в Виктора, и теперь в нём был расчётливый блеск оценщика, нашедшего редчайший бриллиант. — Я знаю, ЧТО ты такое. Не просто ветеринар. Не просто учёный.

Он сделал шаг вперёд, его люди инстинктивно подались за ним, сжимая кольцо.

— Химеролог твоего уровня… способный на лету модифицировать тварей, даровать им силы… — Гром облизнул пересохшие губы. — Такие, как ты — ходячее сокровище. Твоё сердце — это кладезь атрибутов, которые можно поглотить. Мои заказчики сойдут с ума от счастья. Они выпьют его до дна!

Впервые за всё время на лице Виктора промелькнуло что-то похожее на удивление, которое тут же сменилось лёгкой, почти снисходительной усмешкой.

— Поглотить сердце? — он тихо рассмеялся, качнув головой. — Пф-ф-ф, какая архаика. Я видел, как этим занимались ящеролюди в мире Хроники. Варварский метод прошлого тысячелетия. Неужели здесь до сих пор занимаются подобной дикостью? Это же всё равно что пытаться скопировать книгу, сжигая её и вдыхая пепел.

Эта снисходительность ударила по самолюбию Грома сильнее, чем луч из спины зайца по лицу его подчинённого. Он был охотником, хищником, хозяином этих земель. А этот сопляк смотрел на него как на дикаря с дубиной.

— Ты много болтаешь для того, кто через минуту будет сидеть в клетке, — прорычал Гром, делая знак своим людям. — Взять его! Живым!

Бойцы напряглись, готовясь к броску.

И тут Виктор перестал улыбаться. Он выпрямился, и его лицо стало холодным и чужим, как маска древнего божества. Вся показная простота и лёгкая неуклюжесть слетели, как шелуха, обнажая нечто древнее, твёрдое и абсолютно безжалостное.

— Я дал вам выбор, — его голос стал ниже. — Предложил вам уйти. Я — учёный, пришёл в этот мир за знаниями, а не за кровью. Но вы, как и все примитивные хищники, спутали мою доброту со слабостью. Вы решили, что можете взять моё. Разорвать меня. Сожрать.

Он спокойно прокусил большой палец левой руки. На коже выступила единственная капля тёмной крови.

Затем он опустился на одно колено и коснулся этой каплей земли.

— Что ж, зуб за зуб. Вы хотели охоты? Вы её получите. Вы жаждали плоти? Вы будете пищей.

И мир изменился.

Сначала замолчали птицы. Резко, разом, словно им перерезали глотки. Потом замер ветер, и в наступившей звенящей тишине стало слышно, как гулко бьётся собственное сердце. Воздух на поляне загустел, наполнился запахом озона, влажной земли и чего-то ещё… чего-то первобытного. Запахом крови и голода.

Гром инстинктивно попятился. Его люди замерли, нервно переглядываясь. Что-то было не так. Их чутьё, отточенное годами вылазок в Дикие Земли, сейчас вопило об опасности.

— Что за фокусы? — прошипел Гром, но голос его прозвучал неуверенно.

Виктор медленно поднялся. Его глаза горели недобрым огнём.

— Бегите. Хотя… уже поздно.

Сначала они услышали утробный гул, идущий будто бы из-под самой земли. Он нарастал, превращаясь в вибрацию, которую можно было почувствовать ногами.

Затем к гулу присоединились и другие звуки. Треск ломаемых веток. Шуршание сотен лап по сухой листве. И рычание. Десятки разных рыков, от высокого — визгливого, до низкого — гортанного, слились в единый хор первобытной ярости.

Один из бойцов Грома не выдержал и посветил фонарём в чащу.

Луч выхватил из темноты два горящих красным огня. Потом ещё два. И ещё. Десятки. Сотни пар светящихся глаз зажглись по всему периметру поляны, превратив лес в подобие звёздного неба, упавшего на землю.

— Командир… — пролепетал один из бойцов, пятясь назад. — Что это, мать его, такое?!

Гром видел, как из-за деревьев показалась первая фигура. Огромный, похожий на медведя кабан с костяными наростами на спине. За ним — стая зелёных волков. А дальше, в глубине леса, двигалось что-то огромное, от чего трещали вековые деревья.

Гром перевёл взгляд на Виктора. Тот стоял абсолютно спокойно, окружённый кольцом из двадцати вооружённых до зубов следопытов, которые, в свою очередь, были окружены армией диких, мутировавших тварей.

Химеролог.

В этот момент до Грома дошло. Этот парень не был просто учёным. Он был не просто создателем. Он был пастырем.

— ОТСТУПАЕМ! — заорал Гром, понимая, что каждая секунда промедления может стать для них последней. — ВСЕ К МАШИНАМ! БЫСТРО!!!

Но он уже знал — они не успеют.

Вой и рёв слились в оглушающую какофонию смерти. Первая тень выскочила на поляну, за ней вторая, третья… Целый поток живого кошмара хлынул из леса.

И Гром, профессиональный следопыт, видевший смерть сотни раз, впервые в жизни понял, что чувствует загнанная в угол добыча. В его голове осталась лишь одна, пульсирующая ледяным ужасом мысль:

«Кого мы, чёрт возьми, разбудили?!»

Глава 15

Где-то в Диких Землях

Голод.

Это было первое, что она почувствовала, очнувшись. И последнее, о чём думала, засыпая. Голод был её вечным спутником, её проклятием и её единственным смыслом жизни.

Голод скручивал её нутро, застилал глаза красной пеленой и заставлял крылья дрожать от слабости.

Она была полуразумным созданием, чем-то средним между человеком и хищной птицей. Достаточно умной, чтобы понимать простые вещи: огонь — это больно, острые когти — это хорошо, а голод — это плохо. Очень плохо.