Идеальный треугольник

Саске потряс головой. Это место на него плохо влияло. Тут Орочимару не по зубам, куда на Девятихвостого замахиваться? Шаринган, конечно, может подчинять биджу, но стоит закончиться чакре…

— Уй, ты, блин, знаток психологии биджу! — возмутился Наруто, потирая зад. — Э-э-э… Может, мне их того, развеять? — кролики уже сражались стенку на стенку, не на жизнь, а на смерть. — А то, кажется, всё пошло не по плану. Надо было рамена понапридумывать! Целое рамен-цунами!..

— Мне бы не понравилось, если бы меня окатило горячим раменом, — фыркнул Саске.

— Хм… Да и было бы печально, если бы он тоже попытался Кьюби съесть. Эх… И чего это у меня всё клыкастики выходят? — расстроился Наруто.

— Потому что в тебе сидит биджу и фонит?

Кьюби щелкнул зубами, словно соглашаясь, хотя на самом деле просто перекусил слишком наглого кролика.

— Вот раскормлю его, он станет добрым, и кролики будут милыми получаться! — заявил Наруто с той же решимостью, что и «Я стану Хокаге». — Кстати, кои… Как ты думаешь, спросить Кью о том, что с ним во время лунных недомоганий происходит, или не стоит?..

— Спроси, хуже не будет, — задумчиво отозвался Саске.

Печать на него определенно плохо влияла. Если желание подчинить биджу он еще как-то мог понять, то вот порыв выдрать у него из пасти кролика и пнуть по носу находился уже за гранью разума.

— Кью… Кьюби! — позвал Наруто, перекрикивая гвалт воинственных кроликов. — Слушай, а как тебя нормально зовут? Не может же быть, что твоё имя — просто Девятихвостый? Ай, стоп, не об этом спросить хотел. А у тебя недавно ничего особенного не происходило? А то мне ваще казалось, что ты клетку лбом проломить пытался. С разбегу. Раз за разом.

Биджу прянул вперед с такой силой, словно и впрямь хотел протаранить клетку, хотя эти попытки он бросил уже давно — сразу, как убедился, что печать слишком крепка, чтобы пробить ее силой.

— Что ты спросил?

— Имя. И не происходило ли с тобой ничего странного в последнее время? — Наруто прыгнул выше, уклоняясь от особо прыгучего кроля.

— Зачем тебе мое имя? — хвосты яростно хлестнули по прутьям.

— Э-э-э, тише, парниша! Ну, хочешь быть Кью, будешь Кью! — возмутился Узумаки. — Меня больше странности поведения чакры интересуют.

— Почему ты спросил про имя?! — биджу рявкнул так, что кроликов посносило.

— Ай, — Наруто прочистил ухо. — Ну, Саске сказал, что, должно быть, тебе не понравилось, что я твоё имя сократил… А я подумал, что это и на имя не особо похоже… Вот и спросил. Из вежливости. Ты чо такой нервный?

Лис улегся, разворачивая хвосты причудливым веером. Перевел взгляд на Учиху:

— Зачем тебе мое имя, потомок забытого рода?

— Мне? Низачем, — фыркнул Саске. — И клан Учиха не забыт. И не будет забыт! — он прянул вперед, сверкая шаринганом.

Кьюби задумчиво хмыкнул. Он больше не походил на огромную гору ярости. Скорее, это была заинтересованная гора.

— Отец дал мне имя Курама.

*

Орочимару быстрым шагом уходил от кухни, слегка поскрипывая зубами. Эх, насколько проще было раньше, когда можно было просто поймать на слабо и заставить. А результат, если получится несовместимым с жизнью, смести в совочек. А так… Упрямятся, что-то обсуждают, спорят, спрашивают, не доверяют… М-мудаки мелкие, будто у них есть что-то лучше, чем он. Будто можно спросить кого-то ещё.

— Орочимару-сама, Орочимару-сама! — за ним выбежал Кабуто. — Вы не допили чай. И вот. Печенье.

Змей медленно повернул голову в его сторону.

— П-приготовить вам купальню? — любимый ассистент под волной Ки чуть просел, но тут же разродился стоящей идеей.

— Давай, — кивнул Орочимару.

Вода — хорошее место для медитации и очищения мыслей. А уж если с арома-маслами, да горяченькая, да с вкусным чаем… М-м-м! Конечно, слишком часто Орочимару себе подобного не позволял, но тут… День вышел очень напряжный. И был шанс, что Джирайя очнётся чисто чтобы этого не пропустить.

Змей зашёл в спальню, задумчиво посмотрел на Джи. Его лицо было таким отрешённым и умиротворённым… Что прямо просило кирпича. Спокойный он, блин. Пока его ученик шипами обрастает.

Пока его змей нервничает.

Кабуто молча проскользнул следом, достал из шкафа чистую юкату, полотенца. Активировал незаметный проход, что скрывал небольшую купальню. Всё-таки иметь власть и не пользоваться ею — это как-то грустно, и Орочимару не отказывал себе в удобствах, когда это было не необходимо. Обычно змеиный санин и мылся-то редко — чакра позволяет не потеть при нормальных нагрузках. Только после тяжёлых спаррингов или если заляпается в чём-то постороннем.

Или ванна. Для расслабления.

Кабуто включил воду, отмерил солей и масел, зажёг одну свечку, сложил полотенца и юкату у входа, поклонился.

— Нужно что-нибудь ещё, Орочимару-сама?

— Нет. Можешь идти.

— Как скажете, Орочимару-сама.

Тот вздохнул и, не дожидаясь ухода помощника, начал разоблачаться. Забрался в горячую воду. Прикрыл дверь. Задул свечку.

Тишина. Темнота. Теплота.

Только небольшая щёлочка света позволяет контролировать ситуацию. Как удачно, что в эту щёлочку был виден Джи.

Орочимару бесшумно погрузился под воду. Особенности физиологии, и в самом деле во многих аспектах скопированной со змей, позволяли ему надолго задерживать дыхание — и так же долго оставаться в неподвижности, не испытывая от этого неудобств. Он и сейчас застыл в воде, словно огромный питон, выжидающий свою добычу в засаде.

Джирайя купался не так. Если пустить его в воду, можно было не сомневаться, что залитым окажется всё вокруг. Не потому что санин неуклюжий — просто Джи натура не давала посидеть спокойно, расслабиться… Он плескался, вертелся, нырял, ёрзал, затевал какие-то волнения чакры — это если не устраивал потопы и цунами техниками, просто чтобы «было веселее». Помнится, как-то по молодости ещё Джи притащил какое-то особое мыло, дававшее очень много пены и еще больше мыльных пузырей, после чего заполонил этими пузырями половину горячих источников. После чего сам же эти пузыри и лопал с видом абсолютно счастливого идиота…

Джирайя, словно подтверждая эту характеристику, дернулся и упал с грохотом.

— Получилось! Кажется, нащупал что-то! Э? А где все? И что вообще…

Орочимару всплыл на звук. Молча вышел из ванной, шлёпая босыми ногами по каменному полу и генерируя ничем не сдерживаемое Ки. Сложил печати, активируя джуин. И ка-а-ак врезал с ноги в челюсть!

Джирайя, потерявший из-за печати ощущение пространства, не смог даже поставить блок и послушно отлетел к стене. Полсекунды спустя его притиснуло к ней горячее влажное тело. Орочимару впился в его губы иссушающим поцелуем.