Идеалы мисс Райт. Дилогия

Наконец Алекс рывком прижал к себе рыжую и свободной рукой прикрыл ей рот так же, как пару минут назад она прикрывала ему глаза. Из его ладони получился отменный кляп, и на лужайке воцарилась восхитительная тишина. Но, увы, ненадолго.

– Поговорим? – произнес сосед. Судя по тому, что он не спешил возвращать способность общаться своей подружке и смотрел выше моей головы, предложение адресовалось Руперту.

– А стоит ли? – вопросил режиссер.

– Полагаю, нам есть, что обсудить! – заявил Фрэйл-младший. – Успокоилась? – Совсем другим тоном обратился он к Фелис. Та мелко закивала и, получив свободу, отошла в сторонку и принялась приводить в порядок свою одежду.

– Полагаю, сейчас не лучший момент! – Выразил нежелание беседовать Руперт.

– Это почему же? – поинтересовался Алекс.

– С нами дамы! – Возражение, на мой взгляд, прозвучало достаточно резонно.

– Дамы погуляют. – Совершенно по-хамски решил за нас сосед.

– А… – Попыталась возмутиться я.

– А дам не спрашивают! – отрезал Фрэйл. – Но если дамы очень желают, разговор может быть перенесен в более уютную обстановку. Например, в чью-нибудь гостиную…

Намек был более чем прозрачен. И я готова была на многое, чтобы избежать доведения моего неприличного поведения до сведения отца.

– Дамы желают гулять! – Буркнула я и поспешила прочь, ухватив по пути за запястье невесть от чего расцветшую в идиотской улыбке Фелисьену. Рыжая вдруг впала в такое радостное отупение, что даже не возражала, и, не пытаясь освободиться, покорно тащилась за мной. Каблуки туфелек столичной мисс выстукивали чечетку на мощеной дорожке, заглушая все прочее. Но я все-таки уловила донесшиеся со стороны оставленной нами лужайки странные звуки и единственную фразу «Мы же договаривались!», но из-за расстояния, не сумела определить, чей голос ее произнес.

Хотя прошло около часа, на съемочной площадке не изменилось ровным счетом ничего. Разве что лобызающаяся парочка звезд переоделась и перебралась на клетчатый плед, кажется, тот самый, что использовал накануне сосед. Но романтичности происходящему эти перемены не прибавили – кругом по-прежнему сновала толпа народу, а тележка с камерой жужжала практически над самой макушкой актрисы, запечатлевая крупный план. Устраиваться в рядах созерцателей я не собиралась – куда интереснее было поискать Дайану. Но сколько я ни бродила между декорациями и оборудованием, скромной ассистентки Феррана нигде не было, а зеленая дверь его фургончика была заперта. На стук никто не отозвался, и я была вынуждена ни с чем вернуться обратно.

Пока я занималась игрой «найди мышку Ди», наступило время обеда, и команду кинотворцов я застала уже под тентом-столовой. Возле перевертышей свободного места не было, и я устроилась рядом с трио дорогуш. Те были так заняты беседой, что даже не заметили. Все внимание гримерш, да и не только их, было приковано к компании, восседавшей сегодня за отдельным небольшим столом. Руперт, облокотившись на стол, придерживал у скулы пакет со льдом, а его рыжая сестрица прижимала такой же к подбородку Алекса. Вода от этих подтаивающих примочек, капала на стол и рукав у режиссера, и на рубашку с оторванными пуговицами у Фрэйла-младшего. Костяшки пальцев у обоих мужчин были сбиты в кровь и обмазаны прозрачной желтоватой мазью. Похоже, той самой, которой сводили следы моих объятий с шиповником.

– Ну, я набралась храбрости и спросила, – громким шепотом провещала одна из гримерш, кажется, Минни, – что же они не поделили!

– А он что? – в один голос воскликнули ее коллеги.

– А он говорит: «Не сошлись по вопросу чести и норм приличия». Представляете?!

– Хорошо же они пообщались! – Совсем не по-женски присвистнула Ринни. – Я полбанки на фингал извела.

– Ерунда! – Провозгласила Джинни. – Главное, дорогуша, – это результат! А, судя по тому, что они все сейчас рядом, и Фелис, не стесняясь ни посторонних, ни брата, проявляет заботу, драчунам вполне удалось договориться. – Она хохотнула и добавила: – Ой, погуляем на свадьбе, девочки!

Я снова посмотрела на режиссерский столик, по-новому оценивая увиденное. Действительно, из уверенного, какого-то хозяйского обращения столичной мисс с нашим провинциальным бабником и из безразличия к этому ее ближайшего родственника можно было сделать определенные выводы. А уж если учесть, в преддверии чего парочка была застигнута… Перед моим мысленным взором предстало стадо рыжих оленят с эльфийскими ушами, заполонившее «Жасминовый венок», и эта картинка мне совсем не понравилась.

Вечером на пути к «Сизой вишне»…

Вторая половина дня тоже не задалась. Хотя Руперт уже не следил за мною взглядом, поскольку вообще куда-то исчез, заняться делом у меня никак не получалось. Оператор вдруг решил, что устал от звездных поцелуев, и занялся мной. Напрасно я жаловалась на усталость, когда режиссер заставлял меня раз за разом спускаться с холма – это были всего лишь цветочки. Ягодки начались, когда мне пришлось проделывать это поэтапно. Четыре шага от одного куста до другого, наклониться, чтобы сорвать василек и… снова на исходную позицию. К вечеру я была готова убивать и осознала, что Далинда с ее невинными капризами и безобидной склочностью просто образец всевозможных добродетелей, а Ферран и вовсе святой, лично благословленный Пресветлой Девой. Если уж ничтожная пастушка настолько возненавидела своего мучителя, то работа звезды экрана требовала стальных нервов, неимоверного терпения и всепобеждающей доброжелательности. И отдушины! К закату я уже вполне способна была понять и одобрить любой способ справиться со стрессом – даже самый кровавый. Непонятно мне было лишь одно – почему после съемок пропадали актрисы, а не операторы. Или они исчезали тоже, но еще бесследнее и тише?

Отдельным поводом для огорчения служило то, что подошел к завершению третий день из десяти, отведенных мне для выигрыша пари, а шедевральная статья ни на шаг не сдвинулась с мертвой точки. О, разумеется, я могла изложить все свои домыслы, щедро приправив их собственными же эмоциями и припорошив крошевом мелких подробностей из мира кино, но где доказательства? Где хоть одно подтверждение гипотезы об ушастом маньяке, убивающем надоевших возлюбленных?

Погрузившись во тьму уныния и тьму самую настоящую – ночную, я медленно крутила педали. Полностью отдаться мрачным мыслям было нельзя – приходилось следить за дорогой. Погнутое колесо на моем велосипеде заменили на новое, а вот про фонарик не подумали. Никто не предполагал, что я буду так поздно возвращаться со съемок, что он понадобится. Старенький же едва-едва светил на метр вперед. Ни о какой скорости не могло быть и речи – в канаву бы не улететь. И желательно успеть прибыть домой до того, как мама впадет в панику, а папа организует поиски с привлечением всех соседей.

Конечно, бояться в наших краях было некого – более тихое захолустье вряд ли нашлось бы во всем Айленте, – но мне все равно было как-то не по себе. Почти полная луна то и дело скрывалась за облаками и тогда тени, разбегающиеся с дороги под светом фонарика, казались какими-то особенно жуткими. Словно клубки змей спешили распутаться и уползти с моего пути. Неудивительно, что когда из мрака вдруг шагнула темная фигура, я едва не завизжала и, не удержав равновесия, шлепнулась на землю вместе с велосипедом.

– Ох, ты не ушиблась? – участливо спросила Ди. В ночи она уже не казалась мышкой, а скорее походила на гигантскую моль с припорошенными грязью крыльями. Лунные лучи превращали ее бесцветное лицо в белесое плоское пятно, на котором только глаза темнели провалами.

– Ты меня напугала! – С укоризной выдохнула я.

– Прости, я не хотела. – Повинилась Дайана, протягивая мне руку.

От помощи я не отказалась и, уцепившись за ледяную ладошку ассистентки, поднялась. В щиколотке что-то неприятно хрустнуло, взвыв от боли, я чуть не рухнула обратно. Устояла лишь благодаря Ди. Еще раз попытавшись наступить на ногу, я поняла, что дело плохо. Перелом ли, вывих ли или всего лишь растяжение – самостоятельное возвращение домой стало практически невозможным. Я представила, как буду до рассвета прыгать на одной ноге, толкая рядом с собой велосипед, и едва не расплакалась. Подобная эмоциональность была мне совершенно не свойственна, но, судя по всему, сказалась общая усталость от долгого утомительного дня.