Идеи эстетического воспитания. Антология в 2-х томах, том 2

Да, понятное дело, что люди науки должны наоборот не верить во всё это, но нет.

Зачастую многие приборы в лаборатории, особенно те, что работали уже не один год, имели свои имена. А зачастую и характер.

Признаться, я сам был скептиком, пока не начал замечать закономерностей. Например, было у меня два одинаковых прибора, абсолютно идентичных по характеристикам, но один почему-то работал без нареканий только утром, а второй исключительно после обеда. И как это объяснить? У нас в институте так и повелось: измерения до полудня — на первом, после — на втором.

Помню, в одном из проектов, где мы исследовали стабильность химических реакций при сверхнизких температурах, использовался прибор, который все называли «Палычем». Это был высокочувствительный спектрометр, капризный до безобразия. То сбивается калибровка, то теряется сигнал на полпути.

Его перенастраивали трижды в неделю, а профессор Лавров, мой завлаб, говорил, что тот просто «вредный как старуха». Но я заметил одну закономерность: стоило только заговорить с прибором как с живым человеком, рассказать, что сейчас важный эксперимент, попросить не подводить, и он вдруг начинал работать идеально.

Один раз я вошёл в лабораторию, а группа аспирантов сидит с опущенными руками, «Палыч» снова встал. Я подошёл, положил ладонь на корпус и сказал:

— Палыч, ну что ты опять? Давай, давай, у нас важное дело.

Через десять секунд он щёлкнул реле, экран мигнул, и пошёл сбор данных. Аспиранты смотрели на меня как на шамана. А через месяц стал замечать, что эти аспиранты начали здороваться с прибором, проходя мимо:

— Доброе утро, Палыч!

И ведь это было в моём мире, где магии нет.

Хотя, возможно, именно это и была наша магия, не плетение заклинаний, а способность видеть душу в том, что, казалось бы, её не имеет.

Тут же магия была повсюду, так что ничего странного в поведении Аркашки, который разговаривал со своим грузовиком, я не видел.

Более того, я иногда сам так делал.

Садясь за руль, я всегда поглаживал приборную панель, будто знакомясь или попросту налаживая контакт.

Ночёвка в Ярцево прошла без приключений.

Даже слишком спокойно.

Утро встретило нас сизым туманом у врат в Павловск. Амат, бледный как мел, скривился при виде мерцающих рун на телепортационных столбах.

— Опять эта чёртова телепортация… У меня после неё полдня мир пляшет перед глазами!

Я понимающе кивнул и дал ему небольшой пузырёк малого целебного раствора из автомобильной аптечки.

Каждый переживал перемещение через портал по-своему. Большинство людей испытывали лишь покалывание кожи, но были те, кто несколько дней после страдал от сильной головной боли, тошноты и даже бессонницы.

Павловск встретил нас знойным дыханием и запахом сероводорода. Этот курортный край славился своими термальными источниками и грязевыми ваннами. Аристократы строили здесь виллы среди скал, кактусовых зарослей или в эвкалиптовой роще, подальше от сырого климата центральной колонии и «большой земли».

Почва здесь была бесплодна, зато идеальна для отдыха: целебные воды, морской воздух и полное отсутствие назойливых крестьян. Именно поэтому этот уголок стал излюбленным местом отдыха для тех, кто мог позволить себе роскошь забыть о проблемах.

К вечеру, после очередного прыжка через портал, мы наконец оказались в «Точке». В придорожной таверне заказали поздний обед, и тут же завязался спор.

— Так куда едем сначала? — Митя отхлебнул холодного кваса, наслаждаясь вкусом. — В академию отметиться или…

— Ко мне! — перебил я, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. — А завтра утром всех отвезу в академию.

Сергей хмыкнул, отодвигая тарелку с мясной нарезкой.

— Кирилл, ты всё ещё уверен в своём решении? С такими-то способностями. Может, не стоит бросать военную службу? Ты ведь прирождённый командир!

— Да сколько можно! — не выдержал уже Амат и грохнул кулаком по столу, заставив звякнуть посуду. — Он же сказал — домой! Роду нужен патриарх, а не ещё один офицеришка!

Сергей поднял руки в знак примирения.

— Ладно, ладно. Завтра разберёмся с академией, а сегодня погостим у Кирилла.

Ещё шесть часов, и мы въехали на территорию, которую я приобрёл в этом году в центральной колонии.

Справа, за массивным забором, располагалось моё алхимическое производство, здания лабораторий и складов. Осип по дороге с гордостью расписывал мне их, но сейчас туда не тянуло. Если сверну к цехам, меня тут же затянет в трясину отчётов, проблем и неотложных дел. А мне нужно другое: увидеть семью.

Поэтому мы направились в деревню.

Пустые дома, купленные вместе с землёй, теперь служили жильём для рабочих. Местные крестьяне перебрались в более плодородные колонии, а эти стены приняли новых хозяев: моих мастеров, алхимиков и слуг.

Самый большой дом теперь занимали мама и Тася. Это временное пристанище, пока я не стану полноправным патриархом рода и не разберусь с долгами отца.

Как только открою родовое хранилище в имперском банке, первым делом выкуплю обратно наши земли в этой колонии. Тогда и восстановлю родовую усадьбу, а семья наконец вернётся домой.

А пока… этот дом.

По словам Осипа, тут были скрипучие половицы и низкие потолки — не то, к чему привыкли мама с сестрой, но они не жаловались. Родные знали, что эту страницу мы скоро перевернём.

Грузовик замедлил ход, подкатывая к крыльцу. В окнах горел свет, а у самого входа на подъездной дороге стоял автомобиль.

— Это же моя машина?! — я не поверил глазам.

Она стояла здесь, будто ждала меня. Последний раз я видел авто на стоянке академии. Думал, что потерял навсегда.

— Как автомобиль оказался тут? — повернулся я к Осипу.

— Аркадий перегнал её во время эвакуации, — хитро улыбаясь сказал он.

Водитель, услышав своё имя, обернулся.

— Не мог я её бросить, барин. Уж больно хороша!

Я рассмеялся. Вот это сюрприз!

Вышел из грузовика и, не дожидаясь пока друзья вылезут из кузова, направился к дому. Но не успел пройти и половины пути, как дверь распахнулась, и на пороге появилась Тася.

— Кирилл?! — её голос дрогнул.

Не успел сделать ещё пару шагов, как девушка уже летела навстречу, забыв про все дворянские манеры.