Идеи эстетического воспитания. Антология в 2-х томах, том 2

Рядом двухэтажное административное здание, а чуть поодаль — лаборатория. Совсем новая, выстроенная в форме круга, с серебристыми стенами и массивным входом, украшенным гербом Пестовых.

— Это уже не мастерская, а полноценная фабрика, — довольно пробормотал я.

— Да, — кивнул Осип. — Это уже совершенно другой уровень, ваше благородие.

Когда я вошёл в одну из лабораторий, сразу же увидел Ивана Гурьева, склонившегося над столом, уставленным колбами и ретортами. Услышав шаги, служащий резко поднял голову, и его лицо озарила широкая улыбка.

— Кирилл Павлович! Наконец-то! — Иван отложил пробирку и поспешил ко мне. — Я как раз хотел вас спросить…

— Давай по порядку, — улыбнулся я, оглядывая хаотичное нагромождение склянок, записей и полураскрытых справочников. — Что случилось?

— Проблема с синтезом катаризатора, — Иван провёл рукой по лбу. — Катализатор, который мы использовали раньше, внезапно начал давать нестабильную реакцию. Если так пойдёт дальше, весь раствор может выпасть в осадок.

Я нахмурился. Это было серьёзно. Осадок означает потерю эффективности. А потеря эффективности это уже не просто производственная неполадка, а прямая угроза репутации.

— А пробовали заменить его на Б-семь? — спросил я, припоминая схожую проблему из прошлого.

— Пробовали, но выход всё равно ниже расчётного.

— Тогда добавь немного сульфида серебра. Буквально на кончике ножа. Он должен стабилизировать реакцию.

Иван замер, его глаза расширились.

— Сульфид… — пробормотал он, затем резко развернулся и рванул к полке с реактивами. — Чёрт, почему я сам не додумался?!

Интересно, сколько времени ушло бы, прежде чем он нашёл бы этот вариант самостоятельно?

Я улыбнулся, наблюдая, как Гурьев лихорадочно перебирает склянки.

— Проверь и доложи. Совещание в час, но загляни ко мне заранее, сверим данные.

— Будет сделано! — Иван уже не слушал, полностью погрузившись в эксперимент.

* * *

Новый кабинет был светлым и просторным. Он мне понравился даже больше, чем тот, что был в Новоархангельске, на прошлом производстве.

Здесь чувствовалась продуманность. Не просто место для работы, а символ власти. Стол из цельного массива дерева, окна, выходящие во внутренний двор, где велись последние отделочные работы, и даже запах — чистый, без того затхлого духа старых бумаг.

Очевидно, тут были учтены мои вскользь брошенные замечания в прошлом: «лучше светлое помещение», «нужно удобное рабочее место», «доступ к документам — по уровню», «вход в индивидуальную лабораторию из кабинета».

Помимо массивного рабочего стола, заваленного отчётами, здесь стоял большой дубовый для совещаний. На стене висела карта колоний с пометками, которые я успел сделать за те несколько часов, что читал отчёты. А у окна — небольшая полка с образцами руд и минералов.

К часу дня за столом уже собрались: Осип Гурьев — старший управляющий производством, постоянно в бегах и отчётах;

Иван Гурьев — главный алхимик, человек, живущий в мире формул и экспериментов;

Николай Бадаев — сын Петра, временно замещавший отца. Молодой, но уверенный в себе парень с острым взглядом и умением видеть главное;

Евгений Павлов — наш «разведчик», отвечавший за поиск редких ингредиентов. Он всегда знал, где раздобыть то, чего никто больше найти не мог.

Я сел во главе стола и окинул всех взглядом.

— Спасибо, что собрались. Прежде всего, благодарю за проделанную работу. Без вашей организованности мы бы многое потеряли.

— Кирилл Павлович, зачем вы приуменьшаете свои заслуги? — возмутился Иван. — Мы перевезли производство и склады ещё до нападения монстров. Не было ни паники, ни ажиотажа.

— Да, — кивнул Осип. — И главное, семьи уже были здесь. Никому не пришлось экстренно эвакуироваться.

— Да, действительно… — задумался я, вспоминая о своём филиале в Балтийске. — А как дела у Виталия Муравьева и его семьи?

Осип кивнул, его лицо невольно расплылось в уважительной улыбке.

— Всё в порядке. Виталий успел эвакуироваться с последней партией сажи.

— Сажи? — я резко поднял бровь.

— Да, Кирилл Павлович. Он не просто ушёл, он вывез всё, что смог. Каждый мешок. Даже когда уже началась паника, он дождался, пока последняя партия прогорит в печи, и только когда погрузил её на транспорт капитана Кузнецова, ушёл.

В кабинете повисло молчание. Даже Иван, вечно погружённый в свои формулы, отвлёкся от бумаг и одобрительно хмыкнул.

— Вот это преданность. Не только делу, но и роду, — тихо сказал Николай.

Я откинулся в кресле, размышляя. Виталий не просто выполнял приказы, он думал. В хаосе эвакуации мужчина сохранил ценный ресурс, хотя мог бы бросить всё и бежать первым. Такие люди — редкость.

Его надо привязать к себе, сделать не просто наёмным работником, а вассалом. Он уже доказал, что достоин этого.

Мысль была логичной. Преданные вассалы — это основа сильного рода. А Виталий со своей смекалкой, ответственностью и железной верностью был идеальным кандидатом.

— Отлично, — наконец сказал я. — Пусть зайдёт завтра.

Осип кивнул, явно довольный моей реакцией. Остальные одобрительно переглянулись.

В дверь постучали. Вошёл Ильич, держа в руках сводку по охране.

— Опаздываешь, — покачал я головой и глянул на часы, которые показыали пять минут второго.

Начальник охраны растерялся, но заметив мою улыбку кивнул и занял свободное место.

— Кирилл Павлович, — вдруг сказал Николай Бадаев, его голос прозвучал уверенно, несмотря на юный возраст. — Отец передал, что в огненном секторе нашли подходящее место для литейного цеха. Требуется только ваше одобрение.

Я откинулся в кресле, переплетя пальцы.

— Так в чём проблема?

Николай развернул передо мной карту, аккуратно придавив её уголки документами, и ткнул пальцем в отметки.

— Два варианта. Первый — огромное месторождение железа. По нашим оценкам, там около тридцати миллиардов тонн руды.

Тридцать миллиардов…

Я присвистнул. Это же как Курская магнитная аномалия в моём мире! Настоящий кладезь для промышленности.

— Да, — кивнул Николай, заметив мой интерес. — Но кроме железа там почти ничего нет. Второй участок меньше, но зато там есть медь, никель, даже золото. Правда, это дальше от телепорта и дороже в освоении.

Я даже не задумывался.