Идеи и интеллектуалы в потоке истории

предметных областей; даже книг и статей публикуется больше, чем

100 лет назад. Почему же иссяк источник прежней, бьющей через край

энергии поиска и жажды открытий?

Позволю себе смелую гипотезу, которую могу здесь подкрепить

только общими соображениями. Предположение состоит в том, что

Чикагская школа утратила свое былое значение, поскольку не встала

твердо на путь разработки, проверки и уточнения явных

социологических теорий.

Вероятно, здесь сыграли роль, с одной стороны, захватывающее

богатство эмпирического материала социологии города,

открывающиеся возможности его исследования, с другой стороны, —

отталкивание от набиравшего силу гарвардского мейнстрима,

возглавляемого П. Сорокиным, а затем Т. Парсонсом, где под видом

«теорий» строились возвышенные конструкции из отвлеченных

категорий. Иными словами, Чикаго и Гарвард в первую половину

XX столетия представляли собой две стороны антитеоретического

консенсуса.

Антитеоретический консенсус —

общая платформа «туземства» и «провинциализма»

Хорошо известно демонстративное презрение философов,

социальных исследователей и гуманитариев к «плоскому

позитивизму», «мифам объективного знания», «линейности

мышления», «абстрактным конструкциям», «кабинетной науке» и т. д.

Зачастую в потоке такой «критики» выбрасывается самое ценное

в науке — эмпирически подкрепленное теоретическое знание.

Соответствующая установка была названа антитеоретическим

консенсусом (см. главу 8). Как подтвердить значимость подхода,

который определяется направленностью на эмпирически

подкрепленные теории? Рассмотрим наиболее успешные и

продолжительные линии развития американской социологии и

смежных наук после взлета Чикагской школы в первой половине XX в.

В Чикаго и Мичиганском университете в Анн-Арборе работали

приехавшие из Германии Рудольф Карнап и члены Берлинской группы

философии науки (ответвления Венского кружка) Карл Гемпель и

Ганс Рейхенбах, которые затем преподавали в лучших университетах

Калифорнии и Восточного побережья США. Судя по всему, именно

этот идейный импульс сыграл столь большую роль в направленности

ведущих американских антропологов, социологов, политологов на

построение, проверку и уточнение теорий78..

78 Создатель авторитетной теории происхождения государства Роберт

Карнейро [Карнейро, 1970/2006] говорил мне, что своим подходом обязан

278

В Гарварде с 1950-х гг. получила начало славная линия

преемственности сравнительно-исторического и теоретического

исследования революций (Баррингтон Мур, его ученица Теда Скочпол

и ее ученик Джек Голдстоун).

Из Гарварда в Беркли для изучения социологии переместился

молодой Рэндалл Коллинз, создавший позже целый спектр теорий от

макро- (геополитика, интеллектуальные сети, динамика рынков) до

ультра-микро-уровня (теория интерактивных ритуалов)

[Коллинз, 2002, гл. 1; Collins 2004; см. также Приложение 1].

В тот же Беркли из Чикаго приехал Герберт Блумер, разработавший

на основе идей Джорджа Мида стройную теорию символического

интеракционизма, — пожалуй, наиболее знаменитую и авторитетную

по сию пору.

Там же в Беркли учился и вел исследования Артур Стинчкомб,

автор блестящей и не устаревающей методологической книги

«Конструируя социальные теории» [Stinchcombe, 1987].

Судя по всему, продолжающийся до сих пор «золотой век

исторической макросоциологии» [Коллинз, 2015, с. 23–50] обязан

успеху и процветанию именно тесной связи между эмпирическими

сравнениями и явными формулировками теоретических гипотез,

систематическими попытками их проверки.

Действительно, подкрепленная и уточненная теория — вот что дает

истинное качество в науке, а дальше уже можно бороться за признание

этого качества, в том числе международное. Именно обращение к

проверке, уточнению, разработке теорий с эмпирическим

подкреплением может вывести из стагнации и из обеих порочных

стратегий: «провинциализма» и «туземства».

Теоретические перспективы социального познания:

на пути к «машинерии быстрых открытий»

Прорвать антитеоретический консенсус нельзя методологической

полемикой, но можно — высоким престижем теоретических работ.

Чтобы такие работы были поняты и признаны на Западе, они должны

трактовать (развивать, обогащать, либо опровергать) признанные и

наиболее активно обсуждаемые западные же теории и модели.

лекциям Ганса Рейхенбаха. Когда же я спросил у Коллинза, почему он не

сослался на Карла Гемпеля [Гемпель, 2000], хотя в описании своей

методологии предсказания (распада «Советской империи» — Варшавского

блока и СССР) Коллинз явно воспроизводит гемпелевскую схему научного

объяснения через использование общей теории [Коллинз, 2015, гл. 2], он

ответил, что данная методология «охватывающих законов» (covering laws)

была просто общим местом в социологическом образовании в Беркли

1960-1970-х гг.

279

Рассмотрим методическую сторону работы с гипотезами и

законами в теоретическом социально-историческом познании.

Известна особая роль математической формализации и

манипулирования формулами для становления и развития «науки

быстрых открытий» в естествознании. Какой можно использовать

аналог для тех положений социальной теории, которые не

формализуются в виде алгебраических или иных формул?

Общая черта большинства теоретических положений — связь