Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Шрифт:
(особенно в провинции) и т. д.
Анализ внутренних причин интеллектуальной стагнации, проведенный Р. Коллинзом (утеря культурного
капитала, комментаторское поклонение классике и погруженность в технические
детали) [Коллинз, 2002, с. 655-659], может быть прямо приложен к
проблеме интеллектуального кризиса в современной России, но при
некоторых модификациях модели картина становится яснее.
Речь сейчас нужно вести не об утере ранее накопленных
достижений (это было верно для обрыва традиции после
«философского
том, что в сегодняшней России культурный капитал в социальных
науках и философии практически перестал накапливаться.
Каждая новая волна интеллектуальной моды (из тех же США,
Франции и Германии) почти полностью смывает предыдущие волны и
обесценивает ростки самостоятельных исследований.
Постструктурализм, постмодернизм, социальный конструктивизм,
анализ случаев, дискурс-анализ захватывают умы, дискредитируя
прежние подходы. Разумеется, кроме широких сменяющих друг друга
волн, есть также параллельное одновременное влияние разных
европейских и американских школ мысли на отдельные российские
центры, но здесь глухота к прошлому оборачивается глухотой к
чужакам.
Комментаторское поклонение классике, ярко выраженное
в советскую эпоху по отношению к «классикам марксизма-ленинизма»,
теперь сменилось комментаторством по отношению к новым модным
зарубежным книгам и веяниям. Что встречается редко, так это
чрезмерное внимание к техническим деталям. До этой фазы
отечественные гуманитарии обычно не успевают дойти, поскольку их
захлестывает новая волна интеллектуальной моды.
125
Антитеоретический консенсус — апология лености мысли
При всех этих многочисленных поворотах, как ни странно,
сохраняется некая общая платформа, причем негативного характера.
С упорством, достойным лучшего применения, философы,
представители социальных и гуманитарных наук выражают свое
презрение к «позитивизму», «мифам объективного знания»,
«линейности мышления», «абстрактным конструкциям», «кабинетной
науке» и т. д. Вполне можно допустить частичное оправдание каждой
инвективы, но следует обратить внимание на другое: вместе с грязной
водой выбрасывают и ребенка — эмпирически подкрепленное
теоретическое знание.
Соответствующую установку назовем антитеоретическим
консенсусом. Именно ему была обязана бурным восторгом и до сих
пор сохраняющейся популярностью книга Т. Куна «Структура
научных революций» [Кун, 1977]. С тех пор утекло много воды, но
антитеоретический консенсус среди социальных исследователей по-
прежнему жив и процветает, переживая новые и новые накаты
западных интеллектуальных
мод.Нельзя сказать, что данная методологическая установка —
исключительно отечественное достояние. Те же постмодернизм и
социальный конструктивизм постоянно направляют свои критические
стрелы против теоретического подхода и объективности знания.
Однако в более развитой и уравновешенной западной
интеллектуальной среде такие позиции никогда не становились
монопольными, им всегда противостояли приверженцы эмпиризма,
логицизма, номологизма, научного реализма, натурализма, разного
рода объяснительных и теоретических подходов. В России широким
консенсусом стала именно антитеоретическая установка.
Заметим, что эмпиризм и «позитивизм» достаточно развиты
в отечественной социологии, экономике, регионоведении, демографии,
пусть даже сами исследователи, ведущие эмпирические исследования
и получающие положительное (позитивное) опытное знание, не
признаются в своих методологических склонностях. Чего нет в наших
социальных науках (за весьма редкими исключениями), так это
настойчивой воли к формулированию и проверке теоретических
гипотез на основе эмпирических сравнений, обобщений и опоры на
уже имеющееся теоретическое знание.
Антитеоретический консенсус — лучшее самооправдание
отсутствия интеллектуального творчества и лености мысли.
126
Заменители: «радость узнавания» и «разоблачение неадекватности»
Что же остается вместо этого? Наиболее распространенными
представляются два взаимосвязанных явления (или, как принято сейчас
выражаться: «фигур речи»), которые я предлагаю назвать «радость
узнавания» и «разоблачение неадекватности».
«Радость узнавания» — это основа той самой стратегии «съема»,
когда в местном материале удается обнаружить реалии, подходящие
новым, модным и активно обсуждаемым понятиям в западной науке.
«Разоблачение неадекватности» — это привычные сетования на то,
что западные понятия, в том числе классические и широко
используемые, не имеют прямых (или вообще каких-либо) денотатов
в российской действительности.
Общее в обоих феноменах — сосредоточенность исследователей на
операции интерпретирования теоретических понятий, операции важной,
но частной и технической. Заметим, что оба этих феномена характерны,
в том числе, и для добротных творческих работ авторитетных
исследователей. Возьмем в качестве примера методологическое
введение Л. Гудкова к его сборнику статей « Негативная идентичность».
«Арсенал западных социальных наук обнаружил свою ограниченную
пригодность и дескриптивную неадекватность. [ … ] Язык западной