Идеи и интеллектуалы в потоке истории

государственный распад. Иногда государственная власть, искренно

стремясь к отмене старого и созданию нового, фактически

возвращалась к восстановлению в иных формах прежних образцов и

институциональных структур (так называмая контрмодернизация, или

псевдомодернизация).

Лежащее в основе этой концептуализации измерение

«старое/новое» является предельно широким и фундаментальным для

истории, поскольку выражает последовательность темпоральности —

смены явлений во времени. Разумеется, такая парадигма не исключает

изучения и учета в российской истории «естественных» — медленных,

складывающихся процессов, а также истории индивидуальных судеб

— трагических, героических, обычных, «нормальных» или тоскливо-

безнадежных, однако можно показать, что большинство таких явлений

происходили в руслах, проложенных цепью прежних,

преимущественно государственных, порывов модернизации и

территориальной экспансии. Как видим, эта концептуальная рамка

весьма широка и вполне нейтральна в идеологическом плане.

Какие еще сквозные инварианты можно ухватить в драматичной и

прерывистой истории России? Сословия, классы, церковные

организации и конфессиональные группы, профессии, уклады,

политические структуры — все это течет и меняется. Неизменными

остаются две инстанции: государство и личность. С какого ракурса ни

посмотреть на их динамику на протяжении российской истории, будет

видна крайняя «размашистость» и повторяемость изменений.

Поэтому внимание к этой исторической цикличности представляется

необходимым для любой трактовки.

Циклическая динамика

государственного успеха и свободы граждан

Известно несколько десятков моделей российских циклов (см.

обзор: [Розов, 2011, гл. 7)]. Среди них есть сугубо нумерологические,

209

мистические, а также относительно или вполне научные: смутно-

гуманитарные [Ахиезер, 1997], экосоциальные и демографические

[Нефедов, 2005], геополитические [Цымбурский, 2007], социально-

политические [Янов, 1997, Пантин, Лапкин, 2007], административно-

мобилизационные [Вишневский, 1997; Hellie, 2005].

Синтетическая модель, представленная в книге [Розов, 2011, гл. 7-

12] объединяет наиболее конструктивные модели «революций

служилого класса» (Р. Хелли), «долгих циклов модернизации»

(Р. Вишневский), циклы реформ и контрреформ (А. Янов, В. Лапкин и

В. Пантин).

Если первые две модели относятся к взлетам и падениям

российской государственности (что прямо накладывается на порывы

модернизации), то модель реформ-контрреформ относится больше к

положению индивида: уровням защиты его свобод, прав и

собственности.

Очевидным образом эти фундаментальные измерения —

успех/неуспех государства, свобода/несвобода подданных и граждан

— тесно связаны между собой. Феноменологическая картина

динамики по этим измерениям позволяет наглядно «ухватить» эту

связь. Что и послужило основанием для выделения основных фаз

российских циклов: «Успешная мобилизация», «Стабилизация-

Стагнация», «Кризис (с крайней формой «Государственного распада»),

2Авторитарный откат» (Фаза реакции) и «Либерализация» («сверху»

или «снизу») (см. рис.1 в гл.6).

Разработаны и представлены несколько моделей, отображающих

разные грани глубинного механизма, порождающего эти циклы

(«колею»), а также принципиальные пути преодоления этой

цикличности («перевал») [Розов, 2011, гл. 10-12 и 15-17].

Разумеется, такое толкование повторяемости в истории России

является лишь одним из возможных. Однако ни одно сколько-нибудь

объективное изложение этой истории не может пройти мимо таких тем

как: внушительные успехи и трагические провалы российской

государственности, меняющееся положение подданных и граждан

(в плане свобод, защиты прав и собственности, участия в управлении),

крупные социальные и политические события, ведущие к сдвигам

в этих измерениях.

Ряд самоиспытаний

в социально-эволюционном контексте

Третья категориальная рамка позволяет дополнить первые две

в плане учета поступательных (в том числе прогрессивных, социально-

эволюционных, необратимых) изменений, меняющихся социально-

политических ценностей, принципов и идеалов, соотнесения России с

другими крупными как западными, так и незападными обществами.

210

Мы постоянно и довольно уверенно пользуемся двумя подходами

в осмыслении окружающей реальности, более или менее успешно

распознавая, что складывается (естественно, без чьего-либо полного

контроля), а что конструируется (искусственно, тем или иным

субъектом — индивидом, группой или организацией).

При всем этом мы по каким-то причинам гораздо меньшее

внимание уделяем третьей категории — испытанию, которой

соответствует своя область процессов в человеческом мире.

Испытание — это, с одной стороны, попытка добиться успеха,

попытка достижения цели, попытка воплотить в жизнь задуманную

идею, цель, проект. С другой стороны, в отличие от конструирования,

при испытании нет полного контроля над основными ресурсами и

условиями. Обстоятельства сложатся так или иначе. Поэтому и

испытание может привести к успеху, среднему результату или вовсе

провалу.

Каждое общество преимущественно складывается, причем