Идентификация Борна

Две-три секунды стояла абсолютная тишина, которая была прервана извержением приглушенных выстрелов, совсем как в кино. После этого в номере зажегся свет, сопровождаемый приглушенным воплем. Убийцы выскочили в холл, держа оружие перед собой, готовясь к ловушке. Удивленные тем, что их никто не преследует, они быстро добрались до лестницы и спустились вниз, когда дверь номера, соседняя с той, где они только что побывали, открылась. В коридор вышел полусонный человек, но через пару секунд он вернулся к себе. В холле вновь воцарилась тишина.

Борн продолжал оставаться на месте. Он не опускал руку, которой придерживал Мари, дрожавшую в истерике. Подождав несколько минут, пока она успокоится и перестанет рыдать, он понял, что ждать больше нельзя. Мари должна была увидеть все сама. Увидеть, чтобы все окончательно понять.

«Я – Кейн! Я несу смерть».

– Пойдем, – шепнул он.

Джейсон быстро и уверенно провел ее через холл к двери номера, который был теперь неопровержимым и окончательным доказательством. Он распахнул дверь, и они молча вошли внутрь. Мари застыла, ошеломленная и загипнотизированная зрелищем, открывшимся ей. В проходе справа был слабо различимый силуэт фигуры, причем свет сзади нее лишь слегка оттенял ее контуры, и только когда глаза привыкли к этому слабому освещению, Мари увидела фигуру женщины в длинном халате, полы которого колебались под воздействием слабого ветерка из открытого окна.

Окно… Прямо впереди стояла вторая фигура. Казалось, она тоже движется, размахивая руками.

– О боже! – испуганно воскликнула она. – Зажги свет, Джейсон.

– Никто из них ни в чем не разобрался, – заметил Борн. – Только две настольные лампы. Одну они нашли. – Он осторожно прошел через комнату и добрался до лампы, которую искал. Она валялась на полу у стены. Он поднял ее и повернул. Мари вздрогнула.

Рубашка и брюки Борна были размещены на раме дальнего окна. Белая ткань прочерчена ровной линией разрывов от пуль по диагонали груди.

– Вот и твое сообщение, – прошептал Борн. – Теперь ты знаешь, что оно означает. И теперь, я думаю, ты будешь лучше прислушиваться к тому, что я говорю.

Мари ничего не ответила. Она молча подошла к платью, рассматривая его так, будто не верила собственным глазам. Внезапно она повернулась, и глаза ее дико блеснули.

– Нет! Этого не может быть! Здесь что-то не так, как должно было быть! Позвони в посольство.

– Что?

– Сделай так, как я прошу. Сейчас же!

– Остановись, Мари, ты же должна понять…

– Нет, черт бы тебя побрал! Это ты должен все понять! Это не должно было так закончиться. Не должно…

– Но закончилось.

– Позвони в посольство! Позвони с другого телефона, но сделай это немедленно! Спроси Корбельера. Быстрее! Если я для тебя что-то значу, сделай это!

Борн не мог отказать Мари.

– Что я должен ему сказать? – осведомился он, подходя к телефону.

– Сперва дозвонись до него! Пока все… Я боюсь!

– Какой номер?

Она набрала ему номер, и он стал ожидать ответа коммутатора. Когда наконец ему ответили, все говорило о том, что оператор находится в страшной панике. Слова то пропадали, то возникали, делая временами разговор совершенно непонятным. Слышались крики, резкие слова команд на английском и французском языках и прочий шум. Через секунду он выяснил причину переполоха.

Дэнис Корбельер, канадский атташе, вышел из посольства на авеню Монтегю в час сорок минут утра и был застрелен выстрелом в горло. Он мертв!

– Есть еще второй возможный вывод об этом сообщении, Джейсон, – прошептала Мари, растерянно глядя на него. – Теперь я буду слушаться тебя, потому что кто-то пытается тебе помочь, кто-то пытается связаться с тобой. Сообщение было послано, но не нам и не мне. Оно было послано лишь тебе, и только тебе следует с ним разобраться.

Глава 22

Один за другим в шумном отеле «Хилтон» на Шестнадцатой улице Вашингтона появились четверо мужчин. Каждый поднялся на отдельном лифте, проехав или не доехав два-три этажа до назначенного места и пройдя остальное расстояние пешком. Для выбора другого места встречи времени не было. Это были люди из «Тредстоун 71», те из них, кто остался в живых. Остальные были мертвы. Их уничтожили в кровавой бойне на тихой улице Нью-Йорка.

Лица двух присутствующих были известны широкой публике, причем одно даже больше других. Первое принадлежало престарелому сенатору из Колорадо, второе – бригадному генералу И. А. Кроуфорду. Его инициалы И. А. означали Ирвин Артур, что в вольном переводе передавалось как Железный Осел. Двое других мужчин были фактически известны только узкому кругу их ведомств. Первый был морским офицером, возглавлявшим управление по информации пятого морского сектора. Последний из присутствовавших был сорокалетним ветераном ЦРУ. В свое время он участвовал в особо секретных операциях, связанных с «Медузой». Когда-то он был ранен в ногу и ходил, опираясь на трость. Звали его Александр Конклин.

В номере не было стола для проведения конференций. Это был обычный двойной номер, где стояли две одинаковые кровати, диван, два кресла и маленький столик для кофе. В такой обстановке вряд ли можно было ожидать проведения подобного совещания, но, тем не менее, оно проходило именно здесь. Сенатор и морской офицер расположились в противоположных углах дивана, Конклин сидел в кресле напротив них, опираясь на трость, а генерал Кроуфорд все еще стоял.

– Начинайте, генерал, – обратился к нему сенатор. – Что там, в конце концов, произошло?

– Майор Вебб должен был ждать свой автомобиль на углу Лексингтон-авеню и Семьдесят второй улицы. Время уже истекло, но он не появлялся. Водитель начал беспокоиться, так как им нужно было еще добраться до аэродрома в Нью-Джерси. Сержант запомнил адрес, скорее всего, потому, что ему приказали забыть его навсегда, и он подъехал к дому. Секретные замки были открыты, а вся сигнализация уничтожена. Везде была кровь, и на внутренней лестнице валялся труп женщины. Шофер прошел вниз, в комнату совещаний, и обнаружил там трупы мужчин.

– Этот человек заслуживает поощрения, – заметил морской офицер.

– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовался сенатор.

Генерал Кроуфорд терпеливо объяснил:

– Он показал присутствие выдержки и сообразительности, так как догадался позвонить в Пентагон и настаивал на разговоре только по специальной связи. Кстати, он специализировался на этой технике. Когда же он добился соединения, то отказался разговаривать со всеми, кроме меня, пока меня не разыскали.

– Пошли его в военный колледж, Ирфин, – шутливо прошепелявил Конклин. – Он гораздо способнее тех шутов, которых ты получаешь оттуда.

Кроуфорд обменялся взглядом с представителем ЦРУ.

– После этого я связался с полковником Мак-Клареном в Нью-Йорке и приказал ему разобраться во всем на месте, но ничего не трогать до моего появления. Затем позвонил Конклину и Джорджу, и мы вместе вылетели сюда.

– Я обратился в бюро по отпечаткам пальцев в Манхэттене, – добавил Конклин. – Когда-то мы с ними тесно сотрудничали, и я им вполне доверяю. Я не сказал им, что мы ищем, но попросил обследовать это место и доложить о результатах только мне. – Тут он умолк и сделал движение тростью в сторону морского офицера, после чего вновь поставил ее между ног. – Далее Джордж дал им тридцать семь имен всех, чьи отпечатки, как мы знали, имелись в архивах ФБР. Они вернули их нам лишь с одним именем, которого мы не ожидали… не хотели даже верить.