Идол

– Разговаривал, Либс. И всё, - Иисусе. Я сжимаю ладонями затылок.
– Он спросил мое мнение. Я ответил. Не переворачивай это в какой-то дикий заговор.

Либби встает, ее кулаки прижаты к бокам.

– Ты говоришь мне, что не привозил меня сюда, размышляя об этом варианте, как о возможном? Что ни на секунду не думал, будто Скотти попытается уговорить меня на что-то?

– Думаешь, я стану отрицать, что в ту секунду, как сыграл с тобой, знал, что ты будешь великолепна на сцене? Нет, - я невесело смеюсь.
– И тебе не стоит.

Она шумно выдыхает.

– Я не звезда.

Что-то во мне смягчается, и я делаю шаг ближе.

– Ты уже на полпути. Просто пока не понимаешь этого.

Паника вспыхивает в ее глазах, и Либс отступает, ее губы приоткрываются, словно пытаясь втянуть воздух.

– Я хочу этого.

Сумасшествие? Я тот, кто горит изнутри. Ее успех стал моим.

– Детка, у тебя есть это.

Но она качает головой, словно я не понимаю.

– Несколько месяцев назад я жила у моря. Единственные люди, с которыми я говорила, это миссис Нилвуд и Джордж с заправки.

– И тебе это нравилось?

– Я ненавидела это, - шипит она, ее глаза стекленеют.
– Ты вытащил меня. Я никогда не мечтала о такой жизни. Но вот она. И теперь...
– сильный румянец пятнами покрывает ее щеки. Боже, у моей девочки есть не дюжая храбрость. Но ее вера в себя сильно пострадала. Либби убирает назад локон волос и поднимает подбородок так, словно готовится к удару.
– Ты согласен со Скотти, будто мне следует сделать то, что выведет меня из игры.

Смысл ее слов ударяет меня, как кирпич по голове. Мое сердце сжимается в груди. Она так чертовски ошибается. Как Либби может быть настолько проницательной на мой счет и так ошибаться на свой? Я сокращаю расстояние между нами и притягиваю ее в свои объятия. Она сопротивляется, пытаясь вырваться, когда я шепчу "шшш" себе под нос и растираю ее руки.

– Никто не хочет вывести тебя из игры, куколка. Мы хотим выпустить тебя на свободу.

Ее спина застывает.

– Свободу? Прости, но это просто семантика, Киллиан.

– Нет, - говорю я напротив ее щеки, всё еще удерживая девушку рядом.
– Хочешь услышать правду? Когда Скотти сказал мне, что собирается предложить тебе раскрутку, часть меня возненавидела эту идею, - мои пальцы сжимают ее шелковистые волосы.
– Большая часть меня. Потому что я хочу, чтобы ты была рядом. Со мной. Всегда.

Она втягивает воздух, словно собирается ответить, вероятно, протестовать. Так что я целую ее нежно и легко, а затем страстно и немного отчаянно. Мы оба задыхаемся, когда я отстраняюсь. Моя грудь болит, и когда я прижимаю свой лоб к ее, вдруг чувствую, что устал, и закрываю глаза.

– Но это эгоистично, Либби. И я не могу поступить так с тобой. Никогда. Потому что ты заслуживаешь этот шанс, даже если он заберет тебя у меня на какое-то время. Так что я сказал ему поговорить с тобой.

– Киллиан,- она вздыхает и проводит руками по моей груди так, словно успокаивает себя, а не меня.
– Не у каждого есть твоя вера. Некоторые из нас едва понимают, куда идут.

Мои губы прижимаются ко лбу девушки, и я вдыхаю ее запах до того, как ответить.

– Детка, если я что-то и знаю о возможностях, так это то, что ты должен их использовать. Страх лишь утягивает тебя назад. Ты можешь получить весь мир. Просто дотянись.

– Мне не нужен весь мир, - шепчет она.

– А что тебе нужно?
– спрашиваю нежно.

Ее руки скользят по моей шее, а губы целуют подбородок.

– Ты.

Клянусь, мои колени подкашиваются. Я с трудом стою на ногах, втягивая воздух. Обнимаю ее крепче, не желая отпускать даже для того, чтобы поцеловать в губы. Пока что нет.

– Черт, Либби,- я прижимаю ее ближе.
– Нам нужно прекратить скрываться. Я, пиздец как, ненавижу это.

Чувствую ее напряжение и накрываю ладонью щеку Либби. Ее глаза округляются, в них появляется паника. Это расстраивает меня и вызывает желание обнять ее, защитить от всего мира. Вот только я - источник ее боли. И это как удар в живот. От этого мой голос становится неистовым.

– Ты хочешь меня, но при этом желаешь, чтобы мы скрывались?

– Когда ты представляешь всё в таком свете, это звучит как-то мелочно.

– Ну, прости, что озвучиваю факты, - Раздражение карабкается по моему позвоночнику.

Она вздрагивает, ее пальцы скользят по моей талии. Либс удерживает меня на месте.

– Слова просты, Киллиан. Настоящая жизнь более запутана.

– Чушь собачья. Почему ты противишься? Знаешь, что? Это ранит.

– Джакс только начал меня уважать.

– Джакс может пойти и трахнуть себя в зад, - кричу я, затем вздыхаю.
– Куколка, у тебя есть его уважение. И оно не исчезнет из-за того, что мы вместе.

– Ты уверен?
– она не кажется хотя бы отчасти уверенной.

Я открываю рот, чтобы ответить, но слова застревают в горле. Потому что какого хрена мне теперь известно о Джаксе? Глаза Либби прищуриваются.

– Ты даже не можешь этого отрицать, - указывает она на очевидное.

– Послушай, возможно, я не знаю, как именно он отреагирует.

– А репортер, спрашивавший у меня, не трахаюсь ли я с тобой?

– Что?
– злость лижет мою шею.
– Кто, черт возьми, у тебя об этом спрашивал?

– Репортерша из Чикаго. Она спросила меня в лоб, трахалась ли я с тобой. Ее мучил вопрос, почему я, будучи "никем", поехала в тур с вами.

– Ладно, как зовут эту цыпу? Я не потерплю подобное дерьмо, - на самом деле, я пересмотрю вопрос посещения долбанными репортерами наших афтерпати. Не то чтобы это заставит их прекратить преследование Либби.

– Не в этом дело, - говорит она устало.

– Конечно, в этом...

– Нет, Киллиан. Не в этом. Это не поможет, если они все так считают. Уволь ты их или обругай, это лишь сильнее разнесет молву.

– Дерьмо, - я расхаживаю перед ней, сжимая затылок.
– Это куча херни. Любой, кто тебя слышал, знает, что ты талантлива. Скотти не хотел бы заполучить тебя в роли своего клиента, если бы это было не так. Поверь мне в этом вопросе.

– Верю, - Либби подходит ко мне с широко открытыми, полными боли глазами. Ее ладонь ложится на мою грудь за секунду до того, как девушка обнимает меня за талию, и так как я не могу не прикасаться к ней в ответ, тоже обнимаю крепче. Она прячет нос в изгибе моей шеи и вздыхает.
– Знаешь, я ненавижу это. Ты думаешь, что для меня просто скрывать то, как я себя чувствую?
– она смеется, но это несчастливый звук.
– Боже, это худший вид пытки. Даже хуже, чем когда мы впервые встретились, и я пыталась держаться прохладно и не запрыгнуть верхом на твое сексуальное тело.