Иду по тайге
Шрифт:
В весеннее половодье выбросило на завал лисицу. Худая, грязная, лежала она на осклизлых бревнах и почти не дышала. Как она попала в реку — неизвестно. Может, затопило остров, на котором она жила, может, просто хотела переплыть на другой берег, ее течением и закрутило.
Увидели эту лисицу дорожники и забрали в свой вагончик. Отогрели, угостили молоком и вообще ухаживали как могли. Она сначала их дичилась, потом привыкла. Стала брать рыбу из рук и даже разрешала почесать за ухом. Дорожники отвели ей под нарами угол, поставили ящик наподобие собачьей конуры, выделили две миски, одну под воду,
Неожиданно в ящике обнаружили трех лисят. Когда они родились, никто не заметил. Сидят себе дорожники, чай пьют. Лисица здесь же хариусом угощается. Вдруг слышат, что-то в ящике запищало. Бригадир туда, а там лисята. И что интересно, никакого страха за детей лисица не проявила. Зверь все-таки. Вон медведица своих детей отцу-медведю даже не показывает — съест. Волчица целый месяц не подпускает к малышам волка, а ведь он и ее и детей все это время кормит. Эта же, когда ее лисят из ящика вытаскивали, даже не зарычала. Стоит и смотрит спокойно, словно хвастает: «Вот видите, какие у меня дети!»
Так они и жили в одном вагончике. Люди и звери. И никто никого не обижал. Когда дорожники на работе, лисица от малышей ни на шаг. Домой придут, она сразу же на охоту. Полевок в том году развелось много. Крупные, упитанные. Час-другой поохотилась и сыта…
Лисята уже открыли глаза и стали показываться из ящика, когда в гости к дорожникам завернул их знакомый рыбак и охотник Кадацкий. Полюбовался он зверьками, а потом просит:
— Продайте их мне, а? Я хорошо заплачу. За каждого щенка по двадцать рублей, а за нее все пятьдесят. Вы скоро мост ладить закончите и уедете. Куда они вам? Да и запах от них. А на вырученные деньги можете закатить пир на весь мир или купить хороший радиоприемник. Ваш-то хрипит — слов не разобрать.
Все, конечно, запротестовали:
— Ты с ума сошел. Она с доверием, а ты ее на воротник!
Бульдозерист Колька Рак тоже запротестовал, но иначе:
— По двадцать, это дешево. Вот если по тридцать — можно бы и подумать. В конце концов я ее первый нашел и в вагончик доставил. Нам нужен такой приемник, чтобы и пластинки крутил. А вам нечего упираться. Не за здоровев живешь музыку слушать будете…
Вечером они поговорили, а утром глядь: нет лисы. Сунулись в ящик — тоже пусто. Лисица ночью всех малышей в тайгу унесла. Рак с Кадацким искали-искали, без толку. Может, время пришло уходить лисе от людей, а может, он как-то там их разговор поняла. Не знаю…
В эти дни окончательно распадаются вороньи выводки. Эти крупные черные птицы не только нежные и верные супруги, но и заботливые родители. Молодые воронята покинули гнездо еще в начале лета, но до сих пор отец с матерью не спускали с них глаз. Учили ловить зайчат и бурундуков, разыскивать падаль, уходить от охотников. Непослушных они наказывали, попавших в беду выручали.
Браконьеры, что охотятся на домашних оленей, очень не любят этих птиц. Дело в том, что на время гона пастухи вынуждены распускать стадо по всей долине. Если не сделать этого, многие важенки на следующую весну не принесут оленят. Вот и разбредается стадо километров на тридцать. Попробуй уследи.
Браконьеры спрячут ружье под сиденье автомашины, приедут к реке и принимаются удить рыбу. Ведут себя так, словно, кроме хариусов, их ничего и не интересует. Но стоит пастуху оказаться далеко, они за ружья и давай стрелять в оленей. Убьют, мясо и шкуры в кусты спрячут, попробуй отыщи. Пастух
не отыщет, а для воронов это дело привычное. Если они через снег полевку чуют, то свежую убоину под кустом и подавно. Налетят, поднимут крик. Здесь, мол, мясо лежит.Случалось, эти птицы помогали инспекторам ловить браконьеров, охотящихся на лосей и снежных баранов.
Конечно, ворон — таежный санитар. Он подбирает павших зверей и птиц, не давая заразным болезням разгуляться по всей тайге. Но немало погибает от его тяжелого клюва и здоровых животных. Он может не только разграбить гнездо глухарки или утки шилохвости, но и убить взрослую белку или зайца. Нередки случаи, когда эта сильная птица заклевывала маленьких оленят. Поэтому-то, заметив неподалеку ворона, важенки принимаются тревожно хоркать и обнюхивать своих малышей.
В воскресенье папа, мама и Сережа отправились к Щучьему озеру. У нас многие в выходной день к озеру прогуливаются. Красивая дорога туда: лес, река, птицы порхают.
Идут не спеша. Папа с мамой о чем-то разговаривают, а Сережка автоматом трещит. Хороший автомат подарил ему папа. Очередь как из настоящего, и лампочка сверкает, словно огонь вылетает.
Неожиданно чуть ли не к Сережкиным ногам села птичка. Маленькая, серенькая, только грудка чуть светлее. Крылья расставила, клюв раскрыла и так внимательно смотрит на мальчика. Тот из автомата в нее: «тр-р-р-р!» А она хоть бы что.
— Во, наглая! — заорал Сережка.
— Сереженька, ну нельзя же так, — возмутилась мама. — И где он только таких слов набрался?
А Сережка нашел подходящий камень и запустил им в птичку. Камень брызнул осколками совсем рядом, птичка испуганно взлетела и стала быстро подниматься в небо.
А в небе уже не одна птица, а две. Тяжело, словно нехотя взмахивая крыльями, чуть заваливаясь набок, рядом выписывал круги черный как смоль ворон. Пичуга то опускалась, то вдруг, зачастив крыльями, выстреливала вверх и зависала. Тогда черная птица шевелила крыльями чуть быстрее.
— Как чудесно играют! — умилилась мама. — Я той малышки уже почти и не вижу. — И она, улыбаясь, помахала птицам рукой. Папа с сыном только один раз и взглянули в небо, потому что где-то рядом цокала белка, а им давно хотелось поймать этого зверька.
И никто не догадался, что маленькая птичка последний раз в своей жизни видит тайгу, сопки, дорогу с гуляющими людьми. Крылья уже почти не держали ее, а ворон все ближе и ближе. Еще миг и…
Папа, мама и Сережка были почти у озера, когда на дорогу тихо-тихо опустились два светлых перышка.
Мягкий, пушистый снег и друг и враг медведя. Теплой подушкой укрывает он берлогу, и мишке даже в самые лютые морозы спать уютно. Но этот же снег выдает каждый шаг хозяина тайги. Поэтому-то с первой порошей медведь покидает долину и торопится в сопки, подальше от протоптанных ягодниками да охотниками троп. Бродит себе между кустов стланика, подбирает оброненные кедровками шишки да пощипывает алеющую на выдувах бруснику.
Там даже в конце октября можно встретить так похожие на след босой человеческой ноги отпечатки. Только у медведя они намного шире и к тому же косолапы. Это потому, что носки людей развернуты в стороны, а у мишек они смотрят внутрь. И еще, на медвежьем следе хорошо заметны острые когти. Иногда они достигают десяти сантиметров. «Зацепит» зверь такими коготками — не поздоровится.