Иду по тайге
Шрифт:
Медведь уже хорошо отъелся, приготовил берлогу и ждет метели, чтобы залечь в свое уютное жилище.
Взрослые самцы ложатся в берлогу поодиночке. Медведица с медвежатами. Причем каждый малыш спит на своей постельке.
Иногда вместе, с матерью ложится и лончак — медвежонок, которому уже больше двух лет. Но чаще медведица устраивает ему отдельную берлогу, недалеко от своей. В будущем году он будет нянчить медвежат, которые родятся этой зимой.
Многие ученые долго отрицали наличие пестунов в медвежьих семьях. Мол, все это досужие вымыслы известных фантазиями охотников. Но со временем было установлено, что такие помощники есть у волков,
Оказывается, не все звери и птицы устраивают пары. Часть их остается свободными. И вот такие одинокие животные пристают к семьям и принимают деятельное участие в уходе за детьми.
Приставшие к паре волков холостяки носят чужим волчатам пищу, играют с малышами, вылавливают из их шерсти блох, несут бдительную охрану. Они даже наказывают волчат, если те провинились. Особенно важна их помощь, когда волки начинают учить свое подросшее потомство охоте на крупную дичь.
Натуралисты наблюдали, как одинокая синичка тайком подкармливала птенцов синички-гаички. Родители птенцов отгоняли ее от гнезда, больно клевали, но она и не помышляла оставить это занятие.
А однажды видели, как птичка кардинал кормила червями плавающих в бассейне золотых рыбок. И не раз, там, или два, а на протяжении целого месяца…
Вот и получается, если в семьях медведей старшие медвежата занимаются воспитанием младших братьев и сестер, ничего удивительного в этом нет. Вообще, многие поступки этих животных подтверждают, что мишки далеко не глупы. Медведь, например, может загасить песком горящую возле его берлоги корягу, рассторожить поставленную на него хитрую ловушку. Недаром же в прежние годы коренные жители Крайнего Севера считали медведя сродни человеку.
Наша речка Невенкай славится вкусной водой и богатыми брусничниками. Таинка знаменита ветром: с разбойной удалью носится он над долиной, шныряет по распадкам, срывает остатки снега с сопок и перевалов. Он давно все подчинил себе и сейчас следит, как бы что-нибудь не ушло из-под его власти.
Снег он с песком перемешал, в ущелья угнал, у лиственниц вершины обломал, ветки в сторону сбил, даже кедровок и тех боком летать приучил.
В Долине еще куда ни шло, а на перевал поднимешься, прямо в Кощеево царство попадешь. Одна лиственница на скалу легла, ветками за камни ухватилась, другая хоть и в три обхвата, а всего одну ветку имеет, третью же так перекрутило, что не понять, в какую сторону и растет. А поваленных деревьев так вообще не сосчитать. Лежат на камнях, побелевшие сучья в небо выставили.
Поднялся я на перевал, немного отдохнул, подивился ветровым проделкам и стал спускаться. Скоро на небольшую поляну вышел. Гляжу — глазам не верю. Штук десять лиственниц передо мной выстроились, и кажется, любой ветер им нипочем. Правда, и у них ветки в сторону смотрят, но сами деревья стройные, аккуратные. И что самое удивительное — ветровала не вижу. Правда, снег на поляне по колено лежит, но поваленное дерево и под метровым слоем не спрячешь. Я и туда и сюда смотрю — ничего не понять. Рядом деревья пауками за лиственницу держатся, все ветру кланяются, все от него страдают, а этим хоть бы что. Сквозняк, как в трубу тянет, почва — сплошная скала, а они стоят.
Так ни в чем не разобравшись, и ушел я домой.
Через месяц снова попал на ту поляну. Теперь снега на ней не было. Ветер его куда-то согнал и открыл секрет непокорных лиственниц.
Оказывается, эти деревья имеют у самых корней огромные наросты. Наросты
разные. Тот морду обиженного барана напоминает, другой на сказочного обжору похож, третий из кубиков, в кучу слепленных, построен. Все наросты большие и, конечно же, тяжелые. Они-то и не дают ветру лиственницы к сопке прижать. Как он деревья к земле ни клонит, а ничего не получается.Ноябрь
Если на Колыме октябрь — зазимок, то ноябрь — настоящая зима, по-северному морозная.
В тихие утра тайга стоит чистая, торжественная, словно» убранная к празднику. Каждый звук в ней звонкий, веселый, И в циканье хлопотливых синичек, и в залихватском посвисте поползня, и в незатейливой песенке рыжехвостой кукши звенят малиновые колокольчики. Даже в обычно заунывном «крун» забравшегося в поднебесье ворона слышатся радостные нотки.
В тайге снега чуть ли не по колено, а на берегу реки совсем немного. Проделанные в нем рыжими полевками ходы просвечивают насквозь. По крайнему покатился темный комочек, на какое-то мгновение остановился и вдруг исчез. Это полевка добежала до земляной норки и юркнула в нее. Осторожные грызуны знают, что задерживаться под снегом пока не стоит. Вот когда он будет попышнее, тогда другое дело. Полевка даже свое гнездо устроит в одном из тоннелей. А к середине зимы здесь будут сугробы чуть ли не в человеческий рост.
Лишенные листьев кусты ольховника четко выделяются на белом фоне. В переплетении черных веток зеленеет одинокая лапа кедрового стланика. Она давно легла бы на землю, но зацепилась за куст и зависла. Рядом с нею темнеет гнездо. Интересно, чье оно? На дне смерзшиеся перышки, стебельки осоки, комочек синеватого помета. Из подстилки выглядывает кусочек скорлупы. Пробую сковырнуть ее и… выкатываю целое яичко. Осторожно разрываю лоточек и выуживаю еще четыре. Одно белое и немного больше других, остальные розоватые. Четыре яичка снесла пеночка, а пятое? Пятое наверняка кукушкино. Пеночки не захотели высиживать подкидыша. Кажется, умнее было бы выбросить чужое яйцо, но птицы почему-то решили начать все сначала. Выстелили новый лоток, отложили яички и вывели птенцов.
Вот почему кукушка несет, за лето больше двадцати яиц, а не четыре или шесть, как это делают другие птицы. Оказывается, далеко не все согласны растить кукушат и, горе-матери приходится откладывать яйца с запасом…
За излучиной реки темнеет плес. Крутой его берег прорезан замерзшим ручейком. Зима устроила здесь ледяную горку, и этим не замедлили воспользоваться выдры. На снегу вокруг ручейка отпечатки их перепончатых лап. Выдры взбирались на обрыв по лежащей рядом с ручейком лиственнице, ложились на животы и лихо скатывались прямо в воду. Где-то рядом их нора. На берегу темнеют горки помета — эти чистоплотные звери устраивают постоянные туалеты.
Ага, вот и знакомые куропатки. Торопливо бегают по заросшей ивняком косе и склевывают почки. Два дня стояла теплая погода, и птицам приходилось трудно. Попробуй переломить оттаявший ивовый прутик. И так его и этак, а он все равно держится. Мерзлый же треснет от первого усилия. Так и с почками. В морозную погоду они склевываются легко, в оттепель куропатки ложатся спать полуголодными. Кстати, некоторые ученые считают, что белых куропаток стало меньше не из-за хищных зверей да охотников, а из-за потепления климата на Севере…